Россия может выжить только в качестве глобального евразийского моста

У президента России Путина есть все причины собой гордиться. Он — мастер геополитических игр. Влияние Москвы распространилось более чем когда-либо, возможно, даже более, чем на пике холодной войны, когда Москва была столицей Советской империи и соперничала с Вашингтоном за мировое господство.

Впервые за время американской президентской кампании кандидат в президенты открыто цитирует Путина в качестве модели, которой надо следовать, тогда как в прошлые десятилетия Россия, будучи своей советской инкарнацией, была просто большим врагом, против которого США должны готовиться к войне.

В Ватикане некоторые католики по краям спектра хвалят Путина и обвиняют своего Папу в нынешнем состоянии Католической церкви. Больше того, Папа сам стремится к улучшению отношений с Русской православной церковью, составляющей около половины всего христианского православия. Поэтому впервые со времен Византийской империи восточная православная церковь приобрела своего рода политико-религиозную точку опоры в Риме. Это чрезвычайно важно, так как Святейший престол наращивает геополитическую мягкую силу, и приобретает более широкую миротворческую роль.

На обоих фронтах Путин, кажется лучшим вариантом осуществления теорий теоконов, называемых Христианскими ценностями, для закрепления западной решимости против роста амбиций мусульман и азиатов. Таким образом, Путин сдвинул Россию на позицию якоря западной цивилизации, более не являющуюся чем-то вроде азиатского аванпоста на Западе, как это было при СССР.

В Европе, Британия, являющаяся, возможно, самым заклятым врагом Путина, решила покинуть ЕС. Это может повредить как ей, с ее падающим фунтом и ценами на недвижимость, так и самому Евросоюзу, который также может оказаться подорван выходом Британии из ЕС, что может стать примером для других стран, которые видят ЕС причиной, а не решением множеству их политических и экономических болезней. Распад ЕС уничтожил бы единый крупнейший социальный, экономический и политический барьер для российского геополитического расширения на Запад и, таким образом, вновь был бы открыт амбициям Москвы на континенте.

Россия также добилась огромных успехов на Ближнем Востоке. У нее хорошие связи с Израилем, которые были прохладными с конца 1940-х, и она является главной опорой Асада в Сирии. Израиль держится в стороне от сирийского хаоса, а США погрязли в рутине своих прошлых неудач (война в Ираке и провальные революции в Ливии и Сирии), их интересы к региону снижаются (ближневосточная нефть больше не является стратегически очень важной) а цели в регионе остаются противоречивыми. Это даёт достаточно пространства для Москвы, которая таким образом стала одной из главных сил в хрупком балансе этого региона.

Китай смотрит на Россию как на возможный путь выхода из возможной изоляции на Дальнем Востоке после разворота США к Азии и растущей риторики в регионе о новой напористости Пекина. Пекин также потеплел к идее чего-то вроде военного альянса с Москвой после более чем 50-летней заморозки. В этом контексте Путин может достичь с Пекином того, что Хрущев не смог в начале 1960-х. Но это не единственная ставка Москвы в Восточной Азии, как это было тогда. С Японией Россия ведет переговоры о возможной договоренности по тернистому вопросу о Курилах. С Индией она укрепляет военные связи и продает Дели свои новейшие вооружения.

Все это хорошо для России и необязательно плохо для остальных. Привлекательность, которая есть у Москвы в широких европейских, некоторых американских и израильских кругах, показывает, что отстаивает она нечто, кажущееся важным во многих столицах. Это доказывает провальность текущих евросоюзных и некоторых американских политических целей. Поэтому должно быть пространство, чтобы над ними работать, не жертвуя никакими соседями России, обеспокоенными воинственной позицией Москвы.

Все эти геополитические успехи, однако, могут оказаться весьма хрупки, учитывая слабость российской экономики. Большая часть её экономики зависит от экспорта нефти и сырья, цены на которые упали и в ближайшем будущем не будут расти. Добыча нефти и газа становится все более распространенной в мире, новые запасы обнаруживаются почти ежедневно, и энергосберегающие технологии становятся дешевле и эффективнее с каждым днем.

Таким образом, в обозримом будущем маловероятен рост цен на нефть и газ, что могло бы пополнить казну Москвы, поэтому показатели экономики будут иметь проблемы. Между тем, между 2005 и 2015 годами, доля государства в экономике удвоилась с 35 до 70 процентов, что возможно означает меньшую эффективность экономики, поскольку государство в общем, и российское государство в особенности в меньшей степени приспособлены к оптимальному распределению ресурсов и инвестиций, нежели частные предприятия.

До того, как Москва пострадала от последствий финансового кризиса 2008 года, у России были большие возможности, которые не ограничивались только доходностью от экспорта геополитического влияния или нефти с газом. Россия может импортировать капитал и геополитическое влияние в пределах своей территории и научиться управлять ими внутри, а не вне своих пределов. Россия является естественным мостом между Восточной Азией и Европой, двумя наиболее динамичными регионами мира.

Для Москвы было бы легко привлечь инвестиции со всего мира для развития своих огромных территорий в качестве магистрали торговли и коммуникаций в Евразии. Кроме того, Россия могла бы импортировать политику развития малых и средних предприятий, таким образом стараясь удерживать под контролем собственные промышленные конгломераты. Таким образом Москва могла бы суметь привлечь интерес европейских, азиатских, а также американских компаний, заинтересованных в развитии как российских малых и средних предприятий, так и её инфраструктуры — «шоссе» коммуникаций и обмена информацией.

В этом смысле экономический рост России мог бы помочь экономическому росту остального мира и она могла бы стать местом, где Азия, Европа и Америка могли бы встретиться, чтобы выстраивать совместные интересы для общего развития. В этом Россия не была бы одинока, поскольку Китай, многие другие азиатские страны и остальная Европа уже готовы заново развивать инициативу «Новый шелковый путь», предложенную Пекином. Это конечно потребует больших изменений направления и готовности стать более открытыми, более международными, перевалочной станцией между разными странами а не протяженной фортификацией, растянувшейся от северных ледниковых границ до Евразийского континента.

Это не вопрос выбора или предпочтений. Наполеону нужны были три вещи, чтобы выиграть войну, «деньги, деньги, и еще раз деньги», и все империи всегда рискуют перенапряжением и нехваткой ресурсов. Сейчас Россия страдает от того и другого: она слишком перенапряжена и у нее мало денег. На фоне сокращающихся ресурсов, ослабления ВВП и кучи геополитических инициатив, влияние Москвы в мире оказывается намазано очень тонким слоем, и больше геополитического успеха будет означать больше угроз обрушения внутрь в последующие годы.

С другой стороны, открытие и управление иностранными капиталами для своего развития и развития евразийского моста, который включал бы США, могло бы стать способом извлечь выгоду из нынешнего затруднительного положения. В другие времена реформы Хрущева, возможно, спасли бы Россию путем радикальных перемен. Аппарат решил от него избавиться ради нескольких лет застоя, который и привел к итоговому распаду СССР. Теперь Путин более могущественен, чем Хрущев когда-либо был, Россия более открыта, а Москва не вовлечена в смертельную битву с остальным миром, как это было при СССР.

Франческо Сицци, итальянский китаевед, писатель и журналист, живущий и работающий в Пекине.