Внутри советской «Машины судного дня»

Источник перевод для mixednews – molten

Валерий Ярынич нервно оглядывается через плечо. Одетый в коричневую кожаную куртку 72-летний отставной советский полковник прячется в тёмном углу ресторана Iron Gate в Вашингтоне. Сейчас март 2009 — берлинская стена пала два десятилетия назад, но Ярынич по-прежнему нервничает как сбежавший от КГБ информатор. Он начинает говорить шёпотом, но твёрдо.

«Система «Периметр», очень, очень хороша», говорит он. «Мы избавили политиков с военными от ответственности». Он оглядывается снова.

Ярынич говорит о Машине судного дня России. Всё верно, самое настоящее устройство судного дня — реально существующая и работающая версия абсолютного оружия, которая, как всегда считалось, существует только в фантазиях параноидально-одержимых ястребов от политики. Как выяснилось, Ярынич, ветеран советских стратегических ракетных войск и работник в советском Генеральном штабе с 30-летним стажем, участвовал в её создании.

Суть такой системы, объясняет он, состоит в том, чтобы гарантировать автоматический советский ответ на американский ядерный удар. Даже если США внезапной атакой застанет СССР врасплох, Советы всё равно смогут ответить. Неважно, взорвут ли США Кремль, министерство обороны, повредят систему коммуникаций, и убьют всех, у кого есть звёзды на погонах. Наземные датчики определят, что имел место ядерный удар и будет запущен ответный удар.

Техническое название системы было «Периметр», но некоторые называли её «Mertvaya Ruka». Она была построена 25 лет назад, и продолжает оставаться в строжайшем секрете. С распадом СССР информация о системе просочилась, но похоже, это мало кто заметил. На самом деле получилось так, что хотя Ярынич и бывший американский офицер сил стратегического назначения Брюс Блэр пишут о Периметре с 1993 года, в различных книгах и новостных статьях, существование системы не проникло в мозг общественности или коридоры власти. Русские до сих пор не хотят это обсуждать, а американцы на самом высшем уровне, включая бывших высокопоставленных чиновников в Госдепартаменте и Белом доме, говорят, что они никогда не слышали о ней. Когда я недавно рассказал бывшему директору ФБР Джеймсу Вулси о том, что СССР построил Машину судного дня, он сказал, «Я надеялся, что русские для этого более благоразумны». Но они не были.

Система по-прежнему настолько окутана тайной, что Ярынич беспокоится, что его открытость может дорого ему обойтись. Возможно, у него есть для этого причины: один советский чиновник, разговаривавший с американцами об этой системе, погиб при загадочных обстоятельствах, упав с лестницы. Но Ярынич понимает риск. Он считает, что мир должен об этом знать. Ведь система продолжает существовать.

Система, которую Ярынич помогал создавать, вступила в строй в 1985 году после одних из самых опасных лет холодной войны. На протяжении 70-х СССР неуклонно приближался к лидерству США в их ядерной мощи. В то же время пережившая войну во Вьетнаме и находящаяся в рецессии Америка казалась слабой и уязвимой. Затем появился Рейган, который сказал, что дни отступления закончены. Как он говорил, в Америке утро, тогда как в Советском Союзе сумерки.

Частью нового жёсткого подхода президента было убедить русских в том, что США не боятся ядерной войны. Многие из его советников долго отстаивали моделирование и активное планирование ядерной битвы. Это были последователи Германа Кана, автора «Термоядерная война и размышления о немыслимом». Они считали, что обладание превосходящим арсеналом и готовность его использовать станут рычагом давления при переговорах во время кризисов.

 

Подпись к изображению: Вы либо атакуете первым, либо убеждаете врага, что сможете ответить, даже если погибнете.

Новая администрация начала расширять ядерный арсенал США и готовить бункеры. И поддерживала открытое бахвальство. В 1981 году во время слушания в Сенате глава по контролю над вооружениями и разоружению Юджин Ростоу дал понять, что США достаточно безумны, чтобы использовать ядерное оружие, заявив, что после использования ядерного оружия в отношении Японии «она не просто выжила, но и стала процветать». Говоря о возможном американо-советском ядерном обмене, он сказал, «Некоторые оценки показывают, что у одной стороны будет около 10 миллионов жертв, тогда как у другой — свыше 100 миллионов».

Между тем поведение США в большом и малом по отношению к СССР стало более жёстким. Советский посол Анатолий Добрынин потерял зарезервированное за ним парковочное место в Государственном департаменте. Американские войска напали на крохотную Гренаду, чтобы в операции Немедленная ярость победить коммунизм. Американские военные учения проводились всё ближе к советским водам.

Стратегия работала. Москва скоро поверила, что новое американское руководство готово сражаться в ядерной войне. Также Советы убедились в том, что США готовы начать ядерную войну. «Политику администрации Рейгана следует рассматривать как авантюру, которая служила целям мирового господства», говорил в сентябре 1982 года на заседании начальников штабов стран Варшавского договора советский маршал Николай Огарков. «В 1941 году среди нас также было много тех, кто предостерегал от войны, а также тех, кто не верил, что она приближается», говорил он, имея в виду вторжение немцев в СССР. «Таким образом, ситуация не просто очень серьёзная — она представляет большую опасность».

Несколькими месяцами спустя Рейган предпринял один из самых провокационных ходов холодной войны. Он объявил о том, что США намерены разработать лазерный космический щит против ядерного оружия, чтобы защититься от советских боеголовок. Он назвал инициативу противоракетной обороной; критики высмеивали её,  называя «Звездные войны».

Для Москвы это было подтверждением того, что США планируют нападение. Система не смогла бы остановить тысячи одновременно летящих боеголовок, поэтому ПРО имело смысл только при защите после первоначального ядерного удара со стороны США. Они сначала выпустят тысячи своих ракет по советским городам и подземным шахтам. Некоторые советские ракеты переживут тот удар для ответного запуска, но щит Рейгана сможет остановить большинство из них. Таким образом «Звёздные войны» сведут на нет давнюю доктрину взаимного ядерного уничтожения — принцип, когда ни одна из сторон не будет начинать войну, поскольку гарантированно будет уничтожена ответным ударом.

Как мы теперь знаем, Рейган не планировал нападение. В соответствии с записями в его личном дневнике, он искренне верил, что его действия ведут к прочному миру. Система, как настаивал он, была чисто оборонительной. Но согласно логике холодной войны, если вы думаете, что противная сторона готова напасть, то должны сделать две вещи: или опередить, и напасть раньше, или убедить врага, что он будет уничтожен даже после вашей гибели.

«Периметр» обеспечивал возможность ответного удара, но он не являлся «пистолетом с взведённым курком». Система была разработана так, чтобы находиться в спячке, до тех пор, пока один из высокопоставленных офицеров во время кризиса не приведёт её в боеготовность. Тогда она начинает мониторить сеть сейсмических и радиационных датчиков, или датчиков давления воздуха на предмет признаков ядерного взрыва. Перед запуском ответного удара система должна проверить 4 положения: если она включена, то попытается определить, был ли ядерный взрыв на советской земле. Если похоже, что был, тогда она проверит, осталась ли в рабочем состоянии какая-либо связь с Генштабом. Если остались, и в течение какого-то времени, вероятно, от 15 минут до 1 часа не поступило других признаков ядерной атаки, машина заключит, что командование, способное отдать приказ об ответном ударе, всё ещё живо, и отключится. Но если связь с Генштабом отсутствует, то машина заключает, что наступил апокалипсис. Она немедленно передаёт власть ответного удара тому, кто находится в этот момент глубоко внутри защищённого бункера в обход обычных процедур иерархического командования. В этот момент обязанность по уничтожению мира возлагается на того, кто в этот момент несёт дежурство: возможно это будет какой-нибудь высокопоставленный министр, которого поставят на эту должность во время кризиса, или 25-летний младший офицер, только что закончивший военную академию…

Будучи инициированной, контратака будет контролироваться т.н. командными ракетами. Укрытые в защищённых бункерах, спроектированных, чтобы пережить взрыв и ЭМ-импульс ядерного удара, эти ракеты будут запущены первыми, и начнут передавать кодированные радиосигналы всему советскому ядерному оружию, которому удалось пережить первый удар. В этот момент войну начнёт вести машина. Пролетая над радиоактивной и выжженной землёй отечества с повсеместно разрушенными коммуникациями, эти командные ракеты уничтожат США.

США также разработали свои версии таких технологий, размещая командные ракеты в рамках т.н. Чрезвычайной ракетной коммуникационной системы. Также они разработали сейсмические и радиационные сенсоры для мониторинга ядерных испытаний или ядерных взрывов по всему миру. Но никогда не комбинировали эти технологии в систему зомби-возмездия. Они опасались, что одна вкравшаяся ошибка сможет покончить со всем миром.

Вместо этого, во время холодной войны в воздухе постоянно находились американские экипажи с возможностями и полномочиями для запуска ответных ударов. Такая система была сходна с «Периметром», но больше полагалась на людей, и меньше на машины.

И в соответствии с принципами теории игр холодной войны, США Советам об этом рассказали.

Первое упоминание о Машине судного дня по словам автора «Человек апокалипсиса» Пи Ди Смита было в радиопередаче NBC в январе 1950 года, когда учёный-ядерщик Лео Жилард описывал гипотетическую систему водородных бомб, которая могла бы покрыть всю планету радиоактивной пылью, и убить всё живое. «Кто захочет убивать всё живое на планете?», риторически вопрошал он. Кто-то, кто захочет удержать собирающегося напасть противника. Если, например, Москва будет на грани военного поражения, то может остановить вторжение, заявив: «Мы взорвём наши водородные бомбы».

Полтора десятилетия спустя сатирический шедевр Кубрика «Доктор Стрейнджлав» ввёл эту идею в сознание общества. В фильме безумный американский генерал посылает свои бомбардировщики для превентивного удара по СССР. Тогда советский посол объявляет о том, что его страна только что приняла на вооружение систему автоматического ответа на ядерную атаку.

«Вся идея Машины судного дня теряется, если вы держите её в секрете», кричал доктор Стрейнджлав. «Почему не рассказать о ней миру?» В конце концов, такое устройство работает только в случае, если враг осведомлён о его существовании.

Так почему бы Советам не рассказать о нём миру или хотя бы Белому дому? Нет никаких доказательств о том, что администрация Рейгана знала о советских планах на судный день. Государственный секретарь при Рейгане Джордж Шульц рассказал мне, что ничего не слышал о такой системе.

В действительности, советские военные не информировали о ней даже своих гражданских дипломатов-переговорщиков. «Мне никогда не говорили про «Периметр», говорит Юлий Квицинский, ведущий советский переговорщик в те времена, когда система была создана. А генералитет не хочет говорить об этом даже сегодня. Кроме Ярынича, несколько других людей подтвердили мне существование такой системы — бывший чиновник космического ведомства Александр Железняков и оборонный советник Виталий Цыгичко, однако на большинство вопросов они просто хмурились, или отрезали, говоря nyet. В интервью в Москве в этом феврале с другим бывшим представителем Ракетных войск стратегического назначения Владимиром Дворкиным я был выпровожен из кабинета сразу, как только поднял эту тему.

Так почему американцам не рассказали про систему «Периметр»? Кремлинологи уже давно отметили чрезвычайную склонность советских военных к секретности, но это вряд ли может в полной мере объяснить стратегическую ошибку такой величины.

Молчание отчасти можно связать с опасениями в том, что узнав о системе США могли бы найти способ сделать её неработоспособной. Но основная причина более сложна и неожиданна. По словам как Ярынича так и Железнякова, «Периметр» никогда не задумывался как традиционная Машина судного дня. В действительности Советы построили систему, чтобы удержать себя.

Обеспечив гарантии того, что Москва сможет ответить, система в действительности была создана для того, чтобы удержать военных или гражданских лидеров от первого удара во время кризиса. Цель, по словам Железнякова, была в том, чтобы «остудить некоторые слишком горячие головы. Что бы ни произошло — ответ будет. Враг понесёт наказание».

Ещё «Периметр» давал Советам время. После установки смертельно точных «Першинг II» на базах в Германии в декабре 1983-го, советские военные планировщики пришли к заключению, что у них будет 10-15 минут с того момента, когда радары засекут пуск. Учитывая царящую в те времена паранойю, не будет преувеличением предположить, что неисправный радар, стая гусей или не правильно понятые учения американцев могли бы привести к катастрофе. И действительно, такие казусы время от времени случались.

«Периметр» решил эту проблему. Если советский радар передавал тревожный, но неоднозначный сигнал, лидеры могли включить «Периметр» и ждать. Если это были какие-нибудь гуси, они могли расслабиться, и отключить систему. Подтверждения ядерного взрыва на советской земле было гораздо легче получить, чем подтверждение удалённого запуска. «Вот зачем нам эта система», говорит Ярынич. «Чтобы избежать трагической ошибки».

Ошибки, которой Ярынич со своим коллегой из США Брюсом Блэром хотели бы избежать сейчас, является молчание. Система может больше не быть центральным элементом оброны, однако она всё ещё продолжает действовать.

Пока Ярынич с гордостью рассказывает про систему, я задаюсь традиционными для таких систем вопросами: что если произойдёт сбой? Если что-то пойдёт не так? Что если компьютерный вирус, землетрясение разрушение ядерного реактора или выход из строя энергосистемы выстроятся в один ряд, что убедит систему в том, что началась война?

Прихлёбывая своё пиво, Ярынич отвергает мои опасения. Даже с учётом невероятного выстраивания всех аварий в одну цепочку, будет как минимум одна человеческая рука, которая удержит систему от уничтожения мира. До 1985 года Советы разработали несколько автоматических систем, которые могли бы начать контратаку без участия человека вообще. Но все они был отвергнуты высшим командованием. «Периметр», говорит он, никогда не был по настоящему автономной Машиной судного дня. «Если будет взрыв, и все коммуникации будут повреждены, то люди могут, я подчёркиваю, могут организовать ответный удар».

Да, соглашаюсь я, в конце человек может решить не нажимать заветную кнопку. Но этот человек — солдат, изолированный в подземном бункере, в окружении доказательств того, что враг только что уничтожил его родину, и всех, кого он знает. Существуют инструкции, и они обучены их выполнять.

Неужели офицер не ответит ядерным ударом? Я спросил Ярынича, что бы он сделал, если бы был в бункере один. Он помотал головой. «Не могу сказать, нажал ли бы я кнопку».

Это не обязательно должна быть кнопка, продолжает объяснять он. Сейчас это может быть нечто вроде ключа или другая безопасная форма запуска. Он не уверен, что это из себя представляет сейчас. В конце концов, говорит он, «Мертвая рука» продолжает модернизироваться.