Пока слишком рано говорить о том, кто несет ответственность за взрыв в санкт-петербургском метро, однако вполне логично было бы предположить, что за ним стоят международные террористы. Россия стремительно занимает место Соединенных Штатов в качестве главного врага Аль-Каиды, ДАИШ и других суннитских джихадистских группировок, исповедующих жестокую идеологию салафизма.
Эти перемены объясняются недавними действиями России на Ближнем Востоке, включая военную операцию в Сирии и определенные шаги в направлении вмешательства в Ливии. Дело в том, что недавно силы российского спецназа были переброшены на авиабазу в Египте неподалеку от ливийской границы. Все это серьезно озлобило суннитских боевиков во всем мире и сделало Россию главной мишенью для джихадистов. А если «халифат» ДАИШ в Сирии рухнет, и иностранные боевики, среди которых, по разным оценкам, около 2 тысяч 400 выходцев из России, попытаются вернуться домой и направить свою месть против Кремля, ситуация в Москве может серьезно и стремительно обостриться.
Террористические группировки ясно дали понять, что их приоритеты меняются. Недавно был опубликован видеоролик ДАИШ под названием «Скоро, очень скоро, кровь будет литься, как океан», в котором боевик ДАИШ угрожает непосредственно российскому лидеру Владимиру Путину, обвиняя его в интервенции в Сирии и укреплении связей с Башаром Асадом, а также с Ираном и ливанской террористической группировкой Хезболла. По мнению ДАИШ, все это доказывает, что Москва является главным инициатором создания расширяющейся шиитской оси на Ближнем Востоке. В то же время, сорок других сирийских повстанческих группировок четко заявили, что «любая сила, оккупирующая нашу любимую родину, представляет собой законную цель для нанесения удара».
России приходится платить за свое сотрудничество с шиитскими силами в регионе. Группировка ДАИШ уже заявила о своем желании и способности нанести удары по целям в России, а ее филиал на Синайском полуострове взял на себя ответственность за уничтожение российского самолета, летевшего из Шарм-аль-Шейха в Санкт-Петербург в октябре 2015 года.
Действия России на Ближнем Востоке серьезно разозлили джихадистов-боевиков, но еще более провокационной оказалась ее политика в отношении исламского экстремизма и терроризма внутри страны. Помимо появившейся в последние годы склонности к рискованным действиям в зарубежных мусульманских странах, Россия периодически проводит довольно жесткие антитеррористические операции против всевозможных суннитских группировок в республиках Кавказа, от Ингушетии до Осетии.
Россия ведет борьбу против различных вооруженных группировок в этом регионе в течение многих лет, однако ситуация с политическим насилием на Кавказе существенно изменилась на протяжении двух последних десятилетий. Основополагающая идеология боевиков трансформировалась, и если раньше на первом месте стоял светский национализм, то сегодня в ней преобладает радикальный исламизм. Эта трансформация означает, что боевики менее чем когда бы то ни было в истории готовы идти на переговоры о политическом урегулировании конфликта. В то же время, центр тяжести повстанческого движения сместился из Чечни в Дагестан, причем кавказское отделение ДАИШ обладает большим влиянием не только в этих республиках, но и в соседних Кабарде, Балкарии и Карачае, а связанный с Аль-Каидой так называемый Кавказский эмират закрепился в Черкесии и ногайской степи.
Российская военная интервенция в Сирии лишь ускорила эти перемены в Кавказском регионе. Когда кавказские джихадисты отправились воевать в Сирию, на всей территории Чечни насилие сократилось, по крайней мере, на данный момент, и в то же время оно резко усилилось в Дагестане.
России не привыкать к террористическому насилию. Джихадисты неоднократно совершали крупные теракты против российского государства, включая захват заложников в московском театре в 2002 году, кровавую трагедию с захватом школы в Беслане в 2004 году, а также взрывы в московском метро в 2010-м, в аэропорту Домодедово в 2011-м, и другие.
Разумеется, имеются и другие важные факторы, стоящие за ослаблением повстанческой борьбы в некоторых частях российской периферии. Прежде всего, речь идет о выборочном уничтожении боевиков и их сторонников, а также проникновение в повстанческие группировки и их уничтожение.
Во время первой чеченской войны, с 1994 по 1996 год российские военные нередко придерживались тактики выжженной земли, уничтожая все, что попадалось на пути. С тех пор наиболее распространенная стратегия борьбы с повстанцами на Кавказе сводилась к так называемым «зачисткам». Среди других приемов можно назвать насильственные похищения людей, применение коллективного наказания, например, преследование родственников и друзей подозреваемых боевиков.
Авторитарный российский подход к борьбе с повстанцами считается эффективным, хотя и жестоким. Однако, эта грубая и неуклюжая тактика является близорукой, поскольку она отдает приоритет краткосрочным интересам безопасности перед задачами устойчивой стабильности. Россия, похоже, даже не пытается «завоевывать сердца и умы», а поэтому социальные, политические и экономические недовольства повстанцев практически не удостаиваются внимания. А это означает, что будущие поколения боевиков наверняка подхватят знамя джихада.
Несмотря на разногласия и соперничество за новобранцев и ресурсы между Кавказским эмиратом и кавказским отделением ДАИШ, существует один фактор, способный объединить эти враждующие суннитские группировки – общая ненависть к шиитам и их главной покровительнице, путинской России.
В преддверии зимней олимпиады в Сочи в 2014 году, российские власти фактически поощряли суннитских боевиков к отъезду в Сирию для участия в джихаде. Логика была такова: боевики уедут в Сирию, а жесткий пограничный контроль, или ВВС России, не позволят им вернуться домой. Однако, такая стратегия не лишена определенных недостатков, поскольку для нанесения ущерба и распространения хаоса достаточно, чтобы всего несколько боевиков проникли сквозь эту систему.
Россия – страна выдающихся шахматистов, и ее внешняя политика, как правило, просчитывается на два-три хода вперед. Однако, на Ближнем Востоке Москва вмешалась в давний межконфессиональный конфликт на одной из сторон. И эта недальновидная стратегия может привести к трагедии в самой России.
