Азербайджан: перекрёсток между Россией, Турцией и Персией

Есть такое место, где встречаются три великие державы – Россия, Турция и Персия: Кавказ. На настоящий момент их интересы пересекаются в стране под названием Азербайджан. Указанный факт делает Азербайджан полем битвы этих трёх великих держав, веками соперничавших друг с другом вдоль самых разных границ. Вплоть до 1991 года Азербайджан, как и остальной Южный Кавказ, был составной частью Советского Союза. Но когда российская граница отодвинулась на север, история в очередной раз сорвала покрывало с Армении, Грузии и Азербайджана. Из всех трёх стран геополитический приз, заключающийся в том, чтобы граничить с тремя великими державами, достался Азербайджану.

Он также явил себя миру как крупный производитель энергоресурсов. В конце XIX века половина мировой нефти добывалась в Азербайджане, чьи нефтяные месторождения вокруг столицы Баку разрабатывались братьями Нобель, знаменитыми динамитом и премиями. Здесь они и сделали своё состояние. Несколько лет назад я имел удовольствие обедать в их особняке в качестве гостя официальных лиц правительства. Кому бы о чём ни думалось в этом изящном доме, а я думал о Гитлере, настойчиво пытающемся добраться до Баку и его нефти, а также том факте, что его катастрофа в Сталинграде была, по сути, частью его попытки захватить нефтяные месторождения Азербайджана. Азербайджан уже был когда-то призом для империи. Сейчас он независим, находясь в очень опасном месте.

Соединённые Штаты: юная мировая держава

Я побывал в Азербайджане несколько раз после 2008 года, когда мной была опубликована книга под названием «Следующие 100 лет», которая рассматривала Азербайджан как критический в геополитическом смысле элемент складывающейся мировой системы. Это повлекло за собой приглашение посетить Азербайджан и увидеть место, находящееся в центре внимания моей теории. Поскольку я продолжаю считать Азербайджан решающе важным как для борьбы, разворачивающейся на Кавказе, так и для Соединённых Штатов, я продолжаю его посещать и наслаждаться обедами, которым не видно конца, а также раундами тостов, испытывающих мою печень на прочность. Но я никогда не забываю одного – Гитлер рискнул всем, чтобы взять Баку и его нефть. Ему не удалось до них дойти, и история нашего времени вращается вокруг этого факта.

Моя последняя поездка была связана с конференцией, посвящённой американо-азербайджанским отношениям. Немногим людям в Соединённых Штатах есть дело до Азербайджана, и большинство из них там присутствовало наряду с некоторыми конгрессменами, представителями штатов и большим количеством азербайджанцев. По сравнению с моей первой встречей с Азербайджаном, число людей, проявляющих интерес к этой стране, разительно выросло.

Конференции на темы, подобные этой, являются международными. Можно быть в Вашингтоне, Сингапуре или Баку, и все они выглядят одинаково. В моём деле приходится видеть одни и те же лица по нескольку раз в год. Иногда у них есть, что сказать нового, иногда что-нибудь нового есть сказать мне. Это бывает слишком редко. Интересны же те люди, которых в обычных условиях не встретишь: местная профессура, правительственные чиновники, бизнесмены и другие. Через некоторое время в посещаемых странах складывается круг друзей. Есть те, от которых узнаёшь больше всего. А в Азербайджане слышишь об их желании дружить с Соединёнными Штатами и недоумении в связи с американским безразличием.

Эта тема рефреном звучит во всех моих поездках. Все недовольны США: или тем, что они что-то делают, или тем, что чего-то не делают. В любом случае они чувствуют, что США их покинули, и я даже чувствую какую-то личную вину. Вообще, я отвечаю тем же. Но в случае Азербайджана я нахожусь в оборонительной позиции. Они чувствуют себя брошенными Соединёнными Штатами, и это на самом деле так. Дело не в эмоциональной стороне. У государств нет друзей, и какие бы дружеские отношения у меня в Азербайджане не были – отношения, реальные и важные для меня, – Соединённые Штаты должны руководствоваться своими интересами. Испытываемые мной при ответе затруднения состоят в том, что, по моему мнению, работа с Азербайджаном отвечает американским интересам, и промедление с этим равнозначно принятию на себя излишних рисков. Я не люблю критиковать свою страну, находясь в другой стране, поэтому стараюсь перевести обсуждение на что-то другое. Изредка это срабатывает.

Мой собственный интерес к Азербайджану требует более подробного объяснения. В книге «Следующие 100 лет» я предсказываю ряд событий, начинающихся с серьёзного ослабления Европейского Союза и относительного усиления мощи России. У России были свои собственные проблемы, но на фоне зависимости Европы от российской энергии и в свете того факта, что у России есть свободные деньги, чтобы скупать в Европе активы, закат Европы означал бы более сильную Россию. Эту силу почувствовали бы те страны, которые граничили с бывшим Советским Союзом – по линии от Польши к Турции, а затем от Турции до Азербайджана, восточного якоря Европы в Каспийском море.

Я писал, что Соединённые Штаты, ретировавшиеся со всех своих войн в исламском мире, будут всё более осторожными и нерешительными. США продолжат оставаться доминирующей в мире силой, самой жизнеспособной экономически и с самой мощной армией, но быть при этом юной державой, лишённой в своих действиях проницательности или чувства меры. Я утверждал, что до 1991 года, когда распался СССР, США не были доминирующей в мире силой. До этого момента Соединённые Штаты делили господство и соперничали с Советским Союзом в холодной войне, которая нередко становилась горячей, и в которой не было ясно, что США победят. В период между Кореей, Вьетнамом и некоторыми другими, менее известными стычками, в «холодной» войне погибло около 100 тысяч американцев, т.е. почти столько же, сколько было потеряно в Первую мировую войну – факт, которому большинство людей не придаёт значения. И когда мы оглядываемся на Корею и Вьетнам, этот период с трудом воспринимается как эра Америки.

Соединённые Штаты выиграли холодную войну, потому что советы сами отправили себя в нокаут. Но победа – это победа, и США стояли в одиночестве, воистину удивлённые тем, что оказались там, где оказались, говорящие о Новом мировом порядке, не имея, однако, на самом деле представления о том, что делать дальше. Сначала, им показалось, что война теперь отменяется, и главное – делать деньги. Потом они вообразили, что проведут следующее столетие с одними только исламистскими террористами на уме. Теперь они, похоже, решили, что будут избегать участия в делах мира – хотя то, как страна почти с 25 процентами мирового ВВП и контролем над океанами избежит этого участия, выше моего понимания.

Внешнеполитические специалисты США делятся на два лагеря. Один лагерь – это реалисты, утверждающие, что Соединённые Штаты должны руководствоваться своим личными национальными интересами. Это кажется логичным до того, как их просишь уточнить, что же это такое – национальные интересы. Другой лагерь состоит из идеалистов, желающих использовать американскую мощь для того, чтобы творить добро, строительство ли это демократии или прекращение нарушений прав человека. Идея неплохая, пока их не спросить, как они планируют это делать. Обычный ответ – вмешаться, но убивать только плохих людей. Полагаю, они будут носить специальные опознавательные знаки.

Всё дело в том, что Соединённые Штаты – глобальная держава мирового уровня, которую, однако, бросает из конфликта в конфликт, и из одной концепции в другую. Требуется определённое время на то, чтобы понять, как использовать свою мощь. Британцам пришлось потерять Америку, прежде чем они стали улавливать идею. Соединённым Штатам повезло. Они богаты и изолированы, и даже если террористы кого-то из нас убьют, нас не оккупируют, как Францию или Польшу. У нас есть время, чтобы расти. Это ставит остальной мир в очень неуютное положение. Иногда США совершают необъяснимые поступки. А иногда не могут сделать то, что необходимо. Когда США допускают ошибку, страдают или подвергаются риску главным образом другие страны. Поэтому одна часть мира хочет, чтобы США исчезли. Но они не исчезнут. Другим же частям нужно, чтобы США взяли на себя ответственность за их безопасность. Но они её на себя не возьмут.

Критическое значение Азербайджана

Что возвращает нас к Азербайджану. Это страна, у которой одновременно есть граница и с Россией, и с Ираном. Со стороны России она граничит с Дагестаном, со стороны Ирана – с регионом Иранский Азербайджан. Бо́льшая часть азербайджанцев живут в Иране, где составляют крупнейшую в стране группу этнических меньшинств (аятолла Али Хаменеи – азербайджанец). Азербайджан – преимущественно светская страна. Она чувствует угрозу со стороны ирано-шиитского терроризма и суннитско-исламского терроризма на севере. Азербайджан воевал в войне 1990-х гг., в которой потерял в пользу Армении, пользовавшейся поддержкой русских, территорию под названием Нагорный Карабах. В Армении сейчас базируются российские войска. В Грузии же, на смену бывшего проамериканского правительства пришло правительство, у которого, кажется, имеются тесные связи с Россией. Азербайджан чувствует, что оказался в непростой ситуации, и положение страны между Россией и Ираном делает его критически важным. Светское мусульманское государство в этом регионе, враждебное и к Ирану, и к России, – не такое уж частое явление.

У Азербайджана с американской точки зрения есть ещё одно стратегическое достоинство – энергия. Российская стратегия заключалась в сохранении и углублении европейской зависимости от российской энергии, будучи построенной на предположении, что это увеличит российское влияние и уменьшит риски для российской национальной безопасности. Второй этап данной стратегии предполагал ограничение альтернатив для европейцев, в том числе и турецкой. Сложное напряжение вокруг нефте- и газопроводов сводится к тому факту, что русским не нужны значимые и доступные для европейцев источники энергии, которые находятся вне российского контроля.

Это в интересах Америки – попытаться умерить влияние России вокруг её периферии с целью стабилизировать там  положение прозападных государств во времена, когда Европа слаба и дезорганизована. Также в интересах США – ограничить проекцию иранской силы и удержать площадку для оказания влияния на азербайджанское население в Иране. Но мощь и интересы Америки имеют свои пределы. Она не может начать войну первой. Соединённые Штаты могут позволить себе поддержать только те страны, которые берут основную ответственность за свою национальную безопасность на себя самих. США не могут быть основным источником этой безопасности.

Вот это и делает интересными отношения США с Азербайджаном. Азербайджан занимает стратегически важное местоположение между двумя антагонистичными по отношению к США державами: Россией и Ираном. Азербайджан служил основным перевалочным пунктом при доставке грузов в Афганистан. Азербайджан хочет иметь возможность покупать оружие у Соединённых Штатов. В большинстве случаев Соединённые Штаты отклоняли этот запрос. В качестве альтернативы азербайджанцы обратились к израильтянам, с которыми у них тесные связи.

У Азербайджана есть все данные полноценного американского союзника. Он занимает стратегически важное географическое положение и даёт средства влияния на события в Иране и ограничения российской мощи в Европе, предоставляя энергетическую альтернативу, в том числе и возможностью прокладки трубопровода по дну Каспийского моря в Центральную Азию. В силу своего местонахождения ему нужен доступ к оружию, за которое он готов платить. Однако США ограничивают этот доступ.

На это есть две причины. Одна – это этническая политика Соединённых Штатов. Сильное армяно-американское сообщество враждебно к Азербайджану из-за спора вокруг Нагорно-Карабахского региона. Азербайджанскому лобби в США не удалось получить влияние его армянского двойника. Поэтому, существует давление на Конгресс, направленное на воспрепятствование поставкам оружия, и даже послов назначать трудно. Вторая причина более существенна. Правозащитники, включая и тех, что в Госдепе, заявили, что азербайджанское правительство репрессивно и коррумпировано. Соответственно, они выступили против продаж оружия Азербайджану.

Я не смог увидеть репрессий или коррупции. Это страна, которая раньше была советской республикой. Она прошла через хаотическую программу приватизации, результатом чего стали несправедливости, подобные тем, которые были и в других бывших советских странах. Кроме того, это страна, в которой определяющее значение имеют семья и клан, поэтому тут имеет место явление, которое люди Запада назвали бы кумовством. Один китайский бизнесмен как-то сказал мне о том, что по его мнению американцы подлы и аморальны, потому что при найме отдают предпочтение чужакам перед членами семьи, просто потому что чужак более профпригоден. Он утверждал, что придание большей ценности личным качествам, а не крови, есть вершина безнравственности. Я бы не хотел строить свою компанию на его принципах, но его высказывания напомнили мне о том, что наши убеждения относительно того, как должно функционировать общество, не разделяются всеми и не вызывают повсеместный восторг. Так что я более осторожен в моральной оценке поведения других. И это не потому, что я не думаю, что личные качества выше крови, а потому, что есть вменяемые люди, которые считают, что моя точка зрения отвратительна.

Как бы то ни было, страна не может пройти путь от советской республики до обладания экономикой, свободной от коррупции, немногим более чем за 20 лет. Как не может она за указанный промежуток времени стать развитой либеральной демократией, когда окружена с трёх сторон враждебными державами – Ираном, Россией и Арменией. Если взглянуть на достижения других бывших советских республик, Азербайджан не выпадает из общей картины. Трудно себе представить, какая ещё страна бывшего СССР может вступить в союз с США, если отказать в этом Азербайджану.

Меня беспокоит другое – то, что я называю «синдромом арабской весны». У правозащитников принято считать само собой доказанным, что толпа, противостоящая репрессивному режиму, создаст менее репрессивное правительство. Я вспоминаю как в 1979 году, когда шли демонстрации против шаха Ирана, очевидный факт, что он стоял во главе репрессивного режима, сочетался с фантазиями насчёт облика участников демонстраций – на них всех смотрели как на западных либеральных демократов. Они таковыми не были, и с правозащитной точки зрения тяжело утверждать, что успех демонстрантов в Иране улучшил там положение с правами человека.

То же самое можно сказать и об Азербайджане. Какой бы ни была критика режима, сложно представить, что альтернатива ему была бы более либеральной и транспарентной. Альтернатива, продвигаемая Ираном, выглядела бы по-ирански. Альтернатива, выдвигаемая Россией, выглядела бы по-российски. Представление, согласно которому США не должны преследовать свои стратегические цели в ситуации, в которой нынешний режим морально выше альтернатив, поддерживаемых Россией или Ираном, ошибочно. Оно вытекает из незрелости мировой державы, пытающейся нащупать свои ориентиры.

Азербайджан имеет значение для США не из-за своих моральных качеств. Он имеет значение, поскольку представляет собой клин между Россией и Ираном. Любой режим, который мог бы прийти на смену нынешнему, скорее всего, будет намного хуже в моральном плане и, возможно, – враждебным к США. Утрата азербайджанской нефти в пользу России ли, Ирана ли, усилит давление на Турцию и устранит энергетические альтернативы вдоль периферии России. Соединённые Штаты должны принять на вооружение стратегию заблаговременной и низкорискованной поддержки стратегических партнёров, а не внезапных, спазматических военных ответов на непредвиденные кризисы. Независимый Азербайджан – это кость в горле России и Ирана, и источник энергии для Турции. И Азербайджан платит звонкой монетой за оружие, которое будет использоваться азербайджанскими войсками, а не американцами.

В сегодняшних Соединённых Штатах тяжело привлечь внимание к внешне заумным вопросам. Только тогда, когда эта заумь становится крайней необходимостью, США реагируют. Я объяснял это в Баку, и у них нет иного выбора, как с этим смириться. Но управление массивной державой требует предусмотрительного управления внешне заумными угрозами. Насколько мне нравится азербайджанская кухня и общество, настолько и Соединённым Штатам по силам создать устойчивую систему координат своей внешней политики – ни упрощённо реалистическую, ни моралистическую – которая проходит испытание в Азербайджане.

И Гитлер, и Сталин понимали, что контроль над Баку означает контроль над евразийским континентом. Реалии энергетики поменялись, но не настолько, что Баку утратил своё решающее значение. Когда я езжу в Баку и читаю историю, это становится очевидным. Большинство американцев не ездят в Баку, а слишком многие не читают историю. Не требуется многого, чтобы гарантировать безопасность критически важного актива, но тяжело заставить Соединённые Штаты сделать многое прямо сейчас.