Отрицательная сторона попыток пристыдить Россию

На прошлой неделе Соединённые Штаты и Европейский Союз наложили санкции на Россию. Лидеры западных стран сказали, что это окажет на президента Владимира Путина давление, которое заставит его уйти из Крыма; кроме того, это стало мощным сигналом о том, кто по мнению западных лидеров должен нести ответственность.

Запад уже давно считает, что может воспитывать другие страны в том, как правильно себя вести. За последние 20 лет мы стали свидетелями усиленной эксплуатации чувства стыда с целью распространения действия международных норм через дипломатическое давление и санкции. Обычным делом теперь стало ссылаться на права человека, свободный рынок и системы представительной демократии, чтобы обосновать международное давление, призванное заставить государства подчиниться общепринятым правилам и ценностям.

[blockquote_fact]В то же время страны, нарушающие нормы, теперь в рабочем порядке осуждаются как изгои.[/blockquote_fact]

Сложность в том, что санкции работают не всегда. Более того, изоляция и действия, направленные на то, чтобы вызвать стыд, могут усилить чувство национальной гордости и сплочённости, невольно способствуя поддержке правящего режима.

Международные санкции могут привести к обратному эффекту, заставив элиты страны консолидироваться в противостоянии и нести клеймо позора как знак почёта. И правда, всего через несколько дней после того, как было объявлено об американских и европейских санкциях, Москва ввела ответные санкции в отношении США, а ближайшее окружение президента России Владимира Путина начало бравировать своим нахождением в «списке разыскиваемых» Западом лиц.

После первого раунда санкций близкий советник Путина Владислав Сурков сказал, что расценивает чёрный список как «своего рода политический «Оскар» от Америки за лучшую мужскую роль второго плана».

В некоторых случаях, как, например, в Южной Африке в 1990-х гг., санкции можно было рассматривать как действенную стратегию – широко распространено мнение, что бойкоты внесли свой вклад в отмену южноафриканских законов об апартеиде. В других случаях, одним из которых является современный Иран, они могли просто помочь закрепиться у власти так называемым враждебным режимам, поддерживая внутри Ирана образ Америки как «большого сатаны».

[blockquote_fact]Даже когда соблюдение этих установленных западных правил отвечает материальным интересам страны, как в случае Кубы или Беларуси, международное шельмование и санкции обычно не достигают своих целей.[/blockquote_fact]

Иногда санкции действительно приводят к обратному результату и, наоборот, бьют по своим инициаторам.

Страны позора

Причина, по которой санкции и меры международного давления не всегда приводят к нужному результату, заключается в том, что государства неспособны или не готовы руководствоваться международными нормами, интерпретируя свой отклоняющийся от нормы статус совершенно иначе.

Чтобы понять почему, нам нужно взглянуть на роль национального позора, гордости или гнева, при которых имеет смысл продолжающееся нарушение норм. Есть, по крайней мере, два вида реакции государства на международные санкции и клеймение: ответное клеймение и принятие клейма.

Наверное, Куба – самый разительный пример клеймения в ответ. Своё изгнание из международного сообщества, в котором господствует Запад, она превратила в добродетель, утверждая, что является иной и лучшей моделью общества. Помимо гневной реакции на торговое эмбарго США кубинские лидеры создали отдельную систему чести с целью остаться вне дискриминационной опознавательной системы, предлагаемой Соединёнными Штатами. Настойчиво клеймя Кубу, США в конце концов сделали себя в глазах кубинского режима трансгрессивным государством.

Государства могут быть подвергнуты политической изоляции и материальным лишениям, а их население может страдать, но через ответное клеймение их правительства ощущают вкус идеологической победы. Другие страны вроде Ирана и Северной Кореи – а возможно и России – демонстрируют похожие механизмы адаптации.

Второй вариант – это принятие клейма, при котором попавшее под санкции государство отождествляет себя с более широким международным сообществом и просит прощения за своё трансгрессивное поведение. Это те случаи, когда санкции можно считать успешными.

[blockquote_fact]Архетипичным примером признания клейма является то, как Германия отнеслась ко своему нацистскому прошлому.[/blockquote_fact]

После Второй мировой войны западные союзники и Советский Союз заставили страну испытать стыд. Этот опыт сделал своё дело во внутренних дискуссиях, и страна постепенно приняла свою вину за свои действия дома и за границей. Сегодня Германия гордится своей репутацией образца демократии и уважения прав человека.

А что работает?

Для нашего понимания того, как поступают страны в связи с их международным осуждением, решающее значение имеют, как минимум, три фактора. Во-первых, существует определённая степень согласия с нормами, на основе которых приняты санкции. Есть государства, которые не разделяют норм, которые лежат в основе наложенного на них клейма.

[blockquote_note]К примеру, КНДР и США не находят общий язык относительно ценности прав человека – северные корейцы более склонны отрицать нормы и превращать санкции в эмблему чести.[/blockquote_note]

Действительно, националисты гордятся тем, что противостоят иностранным силам и охраняют гордость и суверенитет народа Северной Кореи. Во-вторых, когда речь заходит о том, как быть с санкциями, у очень бедных или охваченных конфликтами государств может быть небогатый выбор. Так, страны, которые приходят в себя после кровавых преступлений или гражданской войны, например Сьерра-Леоне, рассматривают принятие международных норм как необходимое условие для программы их экономического восстановления. И наоборот, очень мощным или богатым странам легко почувствовать, что благодаря своим ресурсам они могут не считаться с международным осуждением.

И последнее, и может быть самое главное – международное осуждение подвержено внутренним дискуссиям. «Стыдно ли нам?» «Может нас не поняли?» «Должны ли мы сопротивляться?» Подвергнутые санкциям государства обсуждают эти вопросы у себя внутри через СМИ и общественный диалог. Однако в некоторых случаях политическое выражение сдерживается, что ограничивает возможность саморефлексивных дебатов о национальной идентичности и позоре. В Беларуси президента Александра Лукашенко, например, вопрос о том, как взаимодействовать с международной дипломатией позора в связи с нарушениями прав человека, решает небольшая элита.

Новый мировой порядок

Неодинаковая эффективность санкций не обязательно означает, что финансовые активы никогда не должны замораживаться, ограничения на въезд – вводиться, а дипломатические связи – разрываться. Из имеющегося опыта лишь следует то, что санкции следует применять с умом. Западным политикам необходимо наличие глубоких познаний относительно стран, о которых идёт речь, и следует задаваться вопросом, а стремится ли политическая элита или население в первую очередь к тому, чтобы приобщиться к универсальным, как утверждается, ценностям.

[blockquote_fact]Если нет, то санкции и давление по-прежнему могут быть задействованы, но в таком случае это зачастую связано с необходимостью для Запада послать политический сигнал о том, что глобальный набор ценностей, определяемый Западом, всё ещё существует, а не с попыткой повлиять на соответствующие страны. Для западных стран санкции являются ещё и уроками, при помощи которых они учат друг друга тому, что значат международные нормы и как далеко они простираются.[/blockquote_fact]

Попытки выработать общие нормы поведения государств станут ещё более трудными. Ценности западного мира – и США в частности – доминировали в международных отношениях в прошлом. Они были эталоном, которым измерялись другие страны в ООН и других многосторонних организациях. Но теперь эти страны, в том числе Китай, Индия и Бразилия, начинают играть более заметную роль в глобальном мировом порядке, и Запад больше не может полагаться на преобладание своего понимания добра и зла. В противном случае его угрозы могут остаться неуслышанными.

Ребекка Адлер-Ниссен – адъюнкт-профессор отдела политологии Университета Копенгагена.