Ловушка Путина

К настоящему времени большинство наблюдателей продолжающегося между Россией и Украиной конфликта исходят из того, что российский президент Владимир Путин ставит целью аннексию украинского региона Донбасс, а возможно и других частей юго-востока страны, который его режим повадился называть «Новороссией». Но это оставляет открытыми два вопроса: во-первых, почему Путин не завоевал Украину сразу же после захвата Крыма в начале марта; и, во-вторых, зачем ему, если он намерен владеть Донбассом, разрешать своим агентам обстреливать города, убивать мирных жителей, уничтожать шахты, заводы, школы и прочую инфраструктуру?

Выставленные на обозрение в московской мастерской фигурки бывшего командира пророссийских сепаратистов Игоря Стрелкова из коллекции под названием «Солдатики Новороссии», 29 августа 2014 года

В недавнем интервью Марату Гельману, политическому обозревателю либерального российского издания «Новое время», Владимир Лукин, высокопоставленный политик со стажем, который с февраля 2004 года по март 2014 года служил у Путина уполномоченным по правам человека, а 20 февраля представлял Россию на переговорах Запада с президентом Украины Виктором Януковичем и демократической оппозицией, предложил некоторые ответы на них.

Согласно Лукину, Донбасс целью вовсе не является: «Никому в Кремле ни Донецкая Народная Республика, ни Луганская Народная Республика, ни Новороссия не нужны», – сказал он. На самом деле, «получить Донбасс и потерять Украину – для Кремля поражение». На дальнейшие вопросы о цели кремлёвской агитации в регионе, Лукин ответил, что нужно «забыть про ДНР и ЛНР. Задача состоит в том, чтобы объяснить Порошенко, что он не может победить». Россия, сказал он, «введёт ровно столько [войск], сколько нужно, чтоб Порошенко это понял и сел за стол переговоров с теми, с кем Путин решит». В своём комментарии по поводу интервью Гельман далее объяснил, что, по словам Лукина, Донецк и Луганск будут служить «гарантией невступления страны в НАТО». Смысл в том, чтобы «референдум о вступлении в те или иные блоки проходил отдельно по каждому региону, и если хоть один против – страна не вступает». Идеальный для Кремля результат, по Лукину, в том, что «всё должно вернуться, как при Януковиче, но без Януковича».

На вопрос о том, как долго продолжится насилие, Лукин пояснил: «А нам спешить некуда. Это ему [Порошенко] надо спешить. А то его девушка с косой [бывший премьер-министр Юлия Тимошенко] съест. Это у Порошенко кресло под задницей горит, а не у нас». Но людям больше не нужно умирать. «Это все из-за ложной уверенности украинцев, что они могут победить, они так активно АТО развернули», – указал Лукин. Теперь «всем очевидно — им не победить», и «самый активный, в военном смысле, этап прошел».

Высказывания Лукина не лишены некоторого смысла. Во-первых, они дают ответ на вопрос, почему Путин не ухватился за возможность вторгнуться на Украину раньше в ходе конфликта. После революции на Майдане украинское правительство и армия были полностью дезорганизованы, и быстрый удар дал бы Путину Киев. Если Лукин прав, вторжению, возможно, вообще не суждено было состояться. Вместо этого, Путин мог возложить надежды на сепаратистские движения, которые образовали Донецкую и Луганскую Народные Республики, чтобы таким образом получить необходимое меньшей ценой. Когда им не удалось одержать убедительную победу и не допустить возврата Украины в нормальное состояние, Путин вмешался. За последние несколько дней он, по-видимому, остановил и обратил вспять украинское наступление.

Во-вторых, тезисы Лукина объясняют массовые разрушения. Как следствие правления сепаратистов и последовавшей в результате войны, было убито и ранено несколько тысяч мирных жителей, а сотни тысяч бежали из своих домов. Помимо этого, промышленное производство в Донецкой области упало на 29 процентов, а в Луганске рухнуло на 56 процентов. Взятые вместе, обе области пережили 46-процентный спад в лёгкой промышленности, 41-процентный – в химической, 34-процентный – в машиностроении, 22-процентный – в производстве строительных материалов, 19-процентный – в фармацевтической промышленности, 13-процентную потерю в металлургии и 13-процентное падение в угольной промышленности.

Если цель агентов заключалась в «освобождении» Донбасса и его русского населения, тогда зачем было уничтожать территорию и делать жизнь невозможной для местных жителей? Но если цель, как намекает Лукин, состояла в том, чтобы Донбасс остался в границах Украины, препятствуя интеграции с НАТО, и обеспечил Россию рычагом влияния на Киев, то максимальное разрушение имело бы большое значение для достижения политических задач России. Опустошённый регион стал бы экономической дырой, куда утекали бы скудные ресурсы Киева, а также источником непрекращающейся политической нестабильности. Кроме того, он был бы поводом для бесконечных российских предложений гуманитарной помощи, в частности, в восстановлении региона, что бы позволило Кремлю продолжать политику влияния на Украину без необходимости попытаться проглотить всю страну.

При рассмотрении в таком свете победа над пророссийскими повстанцами и регулярными российскими силами (численность которых оценивается в районе 5-15 тысяч человек) может оказаться невозможной, а их размещение на своей территории было бы контрпродуктивным. Даже если Украина освободит регион, как она обещает, она будет обременена опустошённым, нестабильным и перманентно небезопасным ржавым поясом, который продолжит делать то, что он делал с момента обретения независимости в 1991 году – служить проводником российского влияния во внутренних делах Украины и местом нахождения политических сил (неважно, сепаратистских, или происходящих из бывшей партии власти Януковича, Партии регионов), которые противостоят реформам и интеграции с Западом.

Если это так, то для Киева лучшим способом выбраться из путинской ловушки может быть уход с территорий Донбасса, контролируемых российскими войсками и сепаратистами. Целью будет не превращение их в автономные федеральные единицы в составе слабой Украины, как того желает Путин, н в независимые образования, чему он подчёркнуто противится. Поменявшись ролями с Путиным, Киев мог бы затем запросить помощь Запада в совершенствовании оборонительных возможностей своей армии, включая строительство укреплений вдоль своих новых рубежей с Россией и обрубком Донбасса. После этого России и её агентам придётся расхлёбывать кашу, которую они заварили на Донбассе, Украина будет вольна следовать плану интеграции с Западом и миром, а США и Европа смогут немного перевести дух, зная, что кровопролитие закончилось.

Разумеется, всё это имеет смысл при условии, что Лукин действительно знает, чего хочет Путин, и был честен в своей беседе с Гельманом. Оба этих допущения имеют подтверждение. 31 августа Путин потребовал от Киева приступить к «субстантивным, содержательным переговорам… по вопросам политической организации общества и государственности на юго-востоке Украины», что наводит на мысль о том, что целью недавнего российского вторжения на Восточную Украину было соблазнить Киев к соглашению о некоторой форме федерализации для Донбасса. Но даже если отчёт Лукина был неточным, Киеву всё равно нужно реалистично оценивать свои шансы на возвращение этих частей Донбасса, контролируемых Россией – и на успешное управление этими территориями потом. Если он решит, что его шансы на успех малы и сокращаются, и что управлять территориями будет невозможно, официальное оставление Донбасса и попытка заново построить западную страну могут позволить Украине в последний момент обратить поражение в победу. Аналогичным образом, взваливание на Путина бремени двух экономических воронок – Крыма и Донбасса – может лишь ускорить закат его режима.

Понятно, что украинцы – и особенно их честолюбивые политические лидеры и мужественные добровольческие батальоны – примут такое решение с неохотой, утверждая, что жизни солдат и мирных жителей были принесены в жертву не ради удовлетворения имперских замыслов Путина, и что призывы вывести войска с контролируемого Россией Донбасского анклава, равносильны измене. С нравственной точки зрения, они будут правы. И, вне сомнения, чтобы влиять на украинскую политику, Путин делает ставку и на подобные морально бескомпромиссные взгляды. Однако, изучив имеющиеся альтернативы, украинцы могли бы проявить мудрость, отказавшись играть в игру на его условиях, и сосредоточиться только на том, что лучше всего для них и их страны. Если они поймут, что выбор стоит между постоянной войной, возвращением к тому, как было «при Януковиче, но без Януковича», и подлинной независимостью в поддающихся контролю границах, то они могут решить, что оставление неуправляемого участка территории, который всегда был третьим лишним Украины, может, как ни странно, стать разительным примером приверженности Украины реальному суверенитету.

И кто знает, когда Путин со временем сойдёт с политической сцены, и Россия устанет от злодеяний путинизма, Донбасс, а возможно даже и Крым, могут постучаться в украинскую дверь. И в этом случае Украина могла бы заново принять их уже на своих, а не кремлёвских условиях.