Экономика совместного потребления объедков

Как бы вам понравилась жить при такой экономике, где роботы делают всё, что можно спрогнозировать и запрограммировать наперёд, а почти все доходы от этого идут их владельцам?

При этом люди выполняют непрогнозируемую работу, — случайные подработки, работа по вызову, починка и ремонт, доставка и извоз, всякие мелкие поручения, возникающие в любое время дня и суток, — и еле-еле сводят концы с концами.

Приготовьтесь. Ведь это именно то, к чему мы катимся.

Это водители, работающие на Uber, покупатели в Instacart, владельцы квартир на Airbnb. Это разнорабочие с Taskrabbit, юристы на заказ из Upcounsel и онлайн врачи с Healthtap.

Это Mechanical Turks.

Это называется экономикой совместного потребления. Экономика “совместного потребления объедков” было бы более точным термином.

Новые технологии программного обеспечения дают возможность разбить практически любую работу на отдельные задачи, которые, в свою очередь, могут быть распределены среди работников тогда, когда это необходимо, но с оплатой, определяемой спросом на эту конкретную работу в данный конкретный момент.

Заказчики и работники подбираются в режиме онлайн. Работники оцениваются по степени их надёжности и качеству выполняемой ими работы.

Большие деньги идут корпорациям, владеющим программным обеспечением. Объедки достаются работникам, трудящимся по запросу.

Взять к примеру сервис “Mechanical Turk” компании Amazon. Amazon называет его “торговой площадкой для работы, требующей человеческого интеллекта”.

На деле же, это Интернет-портал по трудоустройству, предлагающий минимальную плату за бессмысленно нудную и крохотную подённую работу. Компьютеры её выполнить не в состоянии, поскольку она требует наличие хоть какого-то подобия интеллекта, так что люди делают её за копейки: например, составление описания продукта – 3 доллара, или выбор лучшей фотографии среди нескольких других – 50 центов, или разбор почерка – 50 центов.

Amazon берёт внушительный процент с каждой транзакции.

Это логическое завершение процесса, который начался тридцать лет назад, когда большие корпорации начали передавать штатную работу временным работникам, независимым подрядчикам, внештатным сотрудникам и консультантам.

Это стало способом переложить факторы риска и неопределённости на плечи этих сотрудников при работе, выполнение которой может потребовать больше времени, чем планировалось, или если она окажется куда более напряжённой, чем ожидалось.

Ну и, конечно, это способ обойти трудовое законодательство, которое устанавливает минимальные стандарты рабочих часов, оплаты и условий труда. И оно позволяло сотрудникам объединяться, чтобы добиваться более высокой заработной платы и более выгодных пособий.

А новая работа по запросу полностью перекладывает все риски на плечи работников, а также полностью исключает минимальные стандарты.

По сути, работа по запросу – это возвращение к сдельной оплате труда времён девятнадцатого века, когда рабочие не имели никакого влияния и юридических прав, брали на себя весь риск и работали допоздна чуть ли не задаром.

Водители компании Uber используют собственные автомобили, оформляют страховку за свой счёт, работают столько, сколько хотят или могут, и платят нехилый процент Uber. Техника безопасности? Социальное обеспечение? Нет, не слышали: Uber утверждает, что не является работодателем, поэтому не несёт никакой ответственности.

Люди на “Mechanical Turk” работают за гроши. Буквально. Минимальная заработная плата? Полуторная ставка оплаты за сверхурочную работу? Нет, не слышали: Amazon заявляет, что просто связывает продавцов и покупателей, поэтому не несёт никакой ответственности.

Защитники работы по запросу подчёркивают её гибкий график. Работники могут посвящать ей столько времени, сколько считают нужным, подстраивать её под свой график, заполнять ею своё свободное время.

“Люди превращают своё собственное свободное время в деньги”, — сказал New York Times профессор бизнес-школы Нью-Йоркского университета Аран Сандарарахан.

Но этот аргумент путает понятие свободного времени со временем, которое люди обычно оставляют на то, чтобы заниматься оставшейся частью своей жизни.

В сутках по-прежнему всего 24 часа. Когда “свободное время” превращается в рабочее, а работа эта непредсказуема и низкооплачиваема, что происходит с личной жизнью? Семьёй? Здоровьем?

Прочие сторонники работы по запросу приводят в качестве доводов такие исследования, как одно из них, проведённое недавно по заказу Uber и показавшее, что работники Uber “счастливы”.

Но сколько из них были бы счастливее, имея высокооплачиваемую работу с нормированной рабочей неделей?

Возможность заработать немного лишних денег может показаться крайне привлекательной при экономике, чья средняя заработная плата не менялась в течение тридцати лет, а все экономические выгоды доставались верхам.

Но это не делает возможность удачным предложением. Это только показывает, насколько паршивые условия получает большинство работающих людей.

Защитники также отмечают, что так как доля рынка работы по запросу продолжает расти, её рабочие объединяются в группы профсоюзного типа в целях приобретения страховок и прочих льгот.

Но примечательно то, что они не используют свои возможности диктовать условия, чтобы получить более постоянные часы работы или большую долю от доходов, которые они приносят. И это уже был бы профсоюз – то, чего не хотят ни Uber, ни Amazon, ни все прочие компании, занимающиеся работой по запросу.

Некоторые экономисты восхваляют работу по запросу в качестве более эффективного средства использования людской рабочей силы.

Но самой крупной экономической задачей, стоящей перед нами, является не более эффективное использование людской рабочей силы. Это распределение работы и прибыли от неё более порядочно и справедливо.

И в этом смысле экономика совместного потребления объедков со свистом несёт нас в обратном направлении.

Роберт Райк, профессор государственной политики Калифорнийского университета в Беркли, работал министром труда в администрации Клинтона, автор 13 книг.