Как только Москва получила американский ответ на свои требования гарантий безопасности, она косвенно отреагировала тем, что объявила об активизации военной интеграции с такими южноамериканскими странами как Никарагуа, Венесуэла и Куба.
Реакция Вашингтона на требование России вывести войска НАТО из Восточной Европы и прекратить разговоры о возможном вступлении Украины и Грузии в этот возглавляемый США альянс была уклончивой. Соединенные Штаты невнятно говорили о «дипломатическом пути», который позволит удовлетворить запросы России посредством «мер укрепления доверия». С точки зрения России, столь неопределенные формулировки явно ни к чему не приведут.
В тот же день, как сообщает Russia Today, министр иностранных дел России Сергей Лавров объявил перед депутатами Думы, что Россия «договорилась с лидерами Кубы, Венесуэлы и Никарагуа о партнерских соглашениях в ряде областей, включая укрепление военного сотрудничества».
Разумеется, время заключения этих соглашений не было случайным. Заместитель министра иностранных дел Сергей Рябков не колеблясь связал этот шаг с назревающим конфликтом между Россией и НАТО. Стратегия России в Южной Америке потенциально может включать активность Военно-морского флота, если Соединенные Штаты продолжат провоцировать Россию. По словам Рябкова, это российская версия американской модели, предусматривающей несколько вариантов внешней и военной политики.
Теперь, когда русские не скрывают мотивов своего военного присутствия в Южной Америке, которое заходит столь далеко, что рассматриваются возможности отправки военнослужащих в этот регион, Вашингтон вынужден серьезно рассмотреть этот новый фактор.
Хотя советник по национальной безопасности США Джейк Салливан опроверг, что в ходе недавних переговоров по вопросам безопасности речь заходила о российском военном присутствии в Южной Америке, он назвал соглашение между Россией и тремя южноамериканскими странами неприемлемым, пообещав, что Соединенные Штаты отреагируют на подобный сценарий самым решительным образом.
Однако, правда в том, что такой сценарий уже разыгрывался в недавнем прошлом. Когда в январе 2019 года Соединенные Штаты усилили давление на президента Венесуэлы Николаса Мадуро, чтобы заставить его уйти, уступив власть ставленнику Вашингтона Хуану Гуайдо, государственный переворот казался неизбежным. Хаос на улицах Каракаса и других городов страны, массовые отключения электричества, дефицит продуктов первой необходимости – все это казалось элементами заранее спланированной попытки подчинить Венесуэлу, которая на протяжении многих лет проводила независимую политику.
На протяжении нескольких недель Вашингтон продолжал затягивать петлю, вводя сотни санкций в отношении венесуэльских организаций, компаний и частных лиц. Это привело к тому, что Каракас решил разорвать дипломатические отношения с Вашингтоном. В конечном итоге вмешалась Москва, которая в марте 2019 года направила в Каракас два военно-транспортных самолета, полных военнослужащих и военной техники, чтобы предотвратить возможную попытку свержения Мадуро. В последующие месяцы в дело вступили крупные российские компании, которые помогли Венесуэле выйти из опасного кризиса, чем спровоцировали очередной американо-российский конфликт, в ходе которого Соединенные Штаты прибегли к своему излюбленному оружию – санкциям, на этот раз направленным против российских нефтяных компаний.
Причина, по которой Россия стремится сохранить свое геостратегическое присутствие в Южной Америке, обусловлена тем, что несколько стран, отчаянно пытающихся ослабить контроль Вашингтона над своей экономикой и политическими институтами, всеми силами стремятся усилить роль России на континенте.
Такие страны как, например, Куба, не испытывают никакого доверия к США. После отмены в 2016 году, при администрации Обамы, санкций, действовавших на протяжении нескольких десятилетий в отношении Гаваны, в 2021 году уходящей администрацией Трампа были введены новые санкции против Кубы. Недоверие к переменчивым политическим настроениям в Вашингтоне делает Кубу идеальным союзником для России. Та же логика вполне применима и к другим странам Южной Америки.
Разумеется, пока слишком рано с определенностью говорить о будущем российского военного присутствия в Южной Америке. Однако, ясно одно: Россия будет продолжать укреплять свое геостратегическое присутствие на континенте. Дополнительную мотивацию для Москвы создает экономическая интеграция между Китаем и большинством латиноамериканских стран. Благодаря военно-политической конфронтации, которую ведут Соединенные Штаты на два фронта, против России и Китая, противники Америки укрепили свой союз до беспрецедентного уровня.
Какие возможности для маневра имеются у Вашингтона в этой ситуации? Их не так много, особенно если учесть, что на протяжении многих лет США не удалось победить Мадуро в Венесуэле или склонить Кубу и другие страны к переходу в проамериканский лагерь.
Исход конфронтации во многом зависит и от того, считает ли Москва себя участницей геостратегической игры в Южной Америке. Пока мало свидетельств того, что Кремль использует Южную Америку в качестве временной карты, которую можно в подходящий момент обменять на уступки в Восточной Европе. Россия явно упорствует, готовясь к долгому противостоянию.
На данный момент послание Москвы Вашингтону состоит в том, что у России имеется множество вариантов, и что она способна ответить на американское давление равным или даже превосходящим противодействием. Действительно, если Украина является красной линией России, то Южная Америка, которая находится под влиянием США со времен доктрины Монро 1823 года, является красной линией США.
По мене развития событий в Восточной Европе, действия Кремля в Южной Америке могут внести в конфликт новый компонент, который сделает сценарий победы США или НАТО практически невозможным. Альтернативный исход состоит в том, чтобы альянс во главе с США признал важные изменения на геополитической карте мира и научился с этим жить.
