В то время как активное украинское наступление в Курской области вступает в третью неделю, общее настроение на Западе можно охарактеризовать как триумфальное. Наступление, говорят нам, подтверждает мудрость трансатлантического либерального истеблишмента в его поддержке Киева, а победа России внезапно перестала казаться неизбежной.
Однако правда в том, что вторжение в Курск принципиально не меняет реальность — это война на истощение и в долгосрочной перспективе благоприятствование всегда большей державе перед меньшей. Чем праздновать, Соединенные Штаты могли бы использовать этот неожиданный поворот как возможность оказать давление на обе стороны и вынудить их стремиться к прекращению конфликта — что выгодно Вашингтону, поскольку так ему будет удобнее преследовать собственные, более крупные стратегические интересы.
Учитывая усиливающуюся конкуренцию с Китаем, было бы мудрым для властей США, если бы они восприняли эту возможность как сигнал к изменению баланса сил.
В 2022 году проницательный Джон Дж. Миршаймер говорил, «В мире, где есть три великие державы — Китай, Россия и Соединенные Штаты, — и где Китай приходится нам равным конкурентом, Соединенным Штатам было бы мудро сделать так, чтобы Россия оказалась на их стороне».
Урегулирование по Корейскому сценарию, когда боевые действия прекратились без окончательного признания территориальных претензий воюющей стороны — может послужить примером для завершения войны. Обе стороны могут вернуться к чему-то подобному тому состоянию, которое сохранялось до 2022 года, что позволит сохранить контроль России над Крымом и исключит перспективу членства Киева в НАТО, но при этом сохранит суверенность украинского государства.
Но будет ли этого достаточно? В конце концов, США следует готовиться к долгой перезагрузке, а не просто нажатию символической кнопки по-клинтоновски. Cегодня Россия и Китай находятся в разгаре так называемого «партнерства без границ», где антиамериканизм — это клей, который скрепляет их неформальный союз; однако уберите этот элемент, и картина китайско-российской дружбы потеряет определенность. Это потому, что Россия и Китай не являются естественными союзниками, и в основе их отношений лежит ряд слабых мест, которые разумная американская геостратегия может использовать.
Новая американская стратегия потребовала бы постепенной отмены санкций и реинтеграции России в западные торговые, финансовые и энергетические рынки, а также направления в Россию западного капитала для устранения ее критических пробелов в технологиях и инфраструктуре.
Конечно, это легче сказать, чем сделать. Хотя российские элиты будут счастливы вернуться в западные банки и роскошные бутики западных стран, российская власть, вероятно, будет гораздо более осторожной; Москва, несомненно, попытается столкнуть американцев и китайцев друг с другом, из щедрости обоих извлекая выгоду.
От Вашингтона потребуется стратегическое терпение, мудро разводя в стороны Кремль и европейских союзников США в их остаточной напряженности и одновременно подталкивая Москву к тому чтобы та начала утверждать себя против Китая в Центральной Азии. США также могут интегрировать Россию в блок государств Индо-Тихоокеанского региона, который они сейчас создают.
Однако возобновление российско-американского союза было бы наиболее плодотворным в Арктике, где отступающий лед откроет новые зоны для судоходства и разведки ресурсов. Ранее Китай и Россия работали над созданием «Полярного шелкового пути», который США всячески следует пытаться предотвратить, поставив себе стратегическую задачу «Арктики без Китая». Однако задача сможет быть выполнена только если удастся убедить русских заменить китайский капитал и техническую поддержку на западные.
Во времена серьёзной напряженности между Россией и Западом такие прогнозы могут показаться фантастическими. Но странности случаются, например Никсоном был реализован переход Китая от самой фанатично антиамериканской державы в партнера Вашингтона, и следующий президент может начать делать так же и по отношению к России.
Россия, скорее всего, сохранится как отдельная мировая цивилизация и должна рассматриваться как таковая. Вопрос следующего полувека будет заключаться в том, сможет ли сама Америка пережить эту грядущую эпоху конкуренции великих держав, и в этой гонке ценности должны уступить место холодному реализму.
