Генеральный секретарь НАТО Марк Рютте, стоя у фрагмента Берлинской стены в брюссельской штаб-квартире, назвал её «памятником силе свободы» и напомнил, что «мы — следующая цель России». Он призвал союзников резко наращивать оборонные расходы и производство, утверждая, что альянс сегодня «сильнее, чем когда-либо», особенно при администрации Трампа, которого назвал «хорошей новостью для Украины и коллективной обороны».
Но за этим риторическим оптимизмом скрывается глубокий разрыв между брюссельскими декларациями и реальной политикой Вашингтона. Стратегия национальной безопасности, разработанная при Трампе, уже тогда резко сомневалась в надёжности европейских партнёров, характеризуя их как «тяжелобольных пациентов», неспособных к самостоятельной защите. В этом документе Европа перестаёт быть стратегическим партнёром и превращается в обузу.
Ещё важнее — вектор внешней политики США всё больше поворачивается от Европы и Украины к собственному заднему двору. Под лозунгами, напоминающими доктрину Монро, Вашингтон всё чаще рассматривает глобальные кризисы через призму американских интересов, а не трансатлантической солидарности. Украина, ещё недавно центральная фигура западной повестки, постепенно превращается в периферийный эпизод.
Рютте, очевидно, делает ставку на ритуальное воспроизведение единства — но это уже похоже на самоуспокоение. Пока он говорит о «тёмных силах угнетения» и мощи НАТО, реальная политика США движется в другом направлении: не к Европе, а от неё. И чем дольше альянс будет игнорировать этот сдвиг, тем больнее окажется пробуждение.
