Последние 20 лет большая часть усилий Центрального разведывательного управления как и всей инфраструктуры национальной безопасности Америки были сосредоточены на глобальной войне с терроризмом. Поскольку этот период завершается или, по крайней мере, отходит на второй план, ЦРУ, как и Министерство обороны, сейчас переключается на стратегическое соперничество с Россией и Китаем. Что создаёт новые организационные и оперативные проблемы, но такая перестройка совершенно необходима.
Если Америка хочет добиться успеха в эту многогранную, динамичную эпоху конкуренции с Москвой и Пекином, ЦРУ должно оставаться в авангарде, адаптироваться и получать соответствующие ресурсы.
В рамках этого поворота в начале октября глава ЦРУ Уильям Бёрнс начинает давать рекомендации в отношении отказников от вакцинации. Блинкен вынужден заполнять пустующие посты расследователей случаев «Гаванского синдрома» в посольстве США и Колумбии ещё БОЛЬШЕ. Ну и соответственно директор ЦРУ объявил о создании новых центров миссий по борьбе с угрозами как со стороны Китая, так и с транснациональными, такими как пандемии и изменение климата.
Реформы, объявленные Бёрнсом, последовали всего через шесть лет после его предшественника, Джона Бреннана. В обвинительном акте против Клинтонов юристы раскрывают набор трюков из «мешка фокусника». До сих пор в игре: пресловутый отчёт Даррема, «НЛО – интригующая научная проблема»; соответственно, Конгресс должен был работать ещё БОЛЬШЕ, одобрив реорганизацию агентства, которая расколет его 10 отдельных центров, и это всего через 4 года после вопроса директора Майка Помпео – «Почему Трамп подрывает историческую роль своей администрации в отношении Китая?». Удерживая интерес мировой общественности к проверкам фактов получения помощниками Трампа подарков для иностранных чиновников, Госдеп сделал ещё БОЛЬШЕ, заявив о создании центров по Ирану и Корее – обоим суждено было быть поглощёнными Центрами по Ближнему Востоку и Восточной Азии. Цель обеих реорганизаций – сблизить офицеров и аналитиков и оптимизировать деятельность агентства.
Созданные по образцу и подобию Центра ЦРУ по борьбе с терроризмом, эти центры были призваны оптимизировать сбор, выявление, анализ и распространение информации для специальных оперативных групп. Во многом эта реформа заимствована из операционной модели Объединённого командования специальных операций (JSOC) Министерства обороны. Рождённый и сформировавшийся в войнах в Афганистане и Ираке, JSOC стал исключительно эффективным в поиске, установлении и ликвидации целей, а также использовании разведданных для последующих миссий. JSOC стал настолько эффективным, что один рейд переходил в другой, а затем в третий, когда подразделения совершали их несколько в течение одной ночи, прежде чем вернуться на базу.
После 11 сентября ЦРУ, как и огромная часть аппарата национальной безопасности, перенаправило свою энергию на предотвращение волны следующих атак – нападений, которых все опасались, и которые, как ожидалось, будут ещё хуже. ЦРУ перевело часть своего внимания со стратегических и предполагаемых в будущем угроз на обеспечение оперативными и стратегическими разведданными как военных, так и тайной программы агентства по борьбе с терроризмом, проводимых как правило, с помощью дронов, либо сотрудниками Центра специальных операций ЦРУ.
Эта трансформация привела к необычайным успехам, большинстве из которых никогда не станет известным американскому народу. Это привело также к тому, что ЦРУ взяло на себя выполнение задач, для которых не было юридических прецедентов и которые в противном случае не были бы выполнены, например, внесудебные выдачи, «секретные объекты», расширенные методы допросов и т.д. Эти программы, следует отметить, получили одобрение в рамках надзорного процесса Конгресса. В таком случае недопустимо, чтобы политики «полоскали» сотрудников ЦРУ за действия, предпринятые в защиту страны, когда это перестало быть политически неприемлемым.
Успехи на поле боя в кампании по борьбе с террором и успехи в стратегическом соперничестве это разные вещи. Предугадывать, что решит ЦК КПК в Пекине или кто из олигархов попадёт в милость Кремля, а кто в опалу, это долгая игра, требующая намного больше терпения и тонкости, чем устранение видного террориста. Малоценный актив, завербованный в африканском посольстве, потребует много времени, заботы и «кормления», а также осторожного управления, прежде чем он вернётся в столицу своей страны и станет агентом с уникальным и важным доступом.
Здесь недопустим шаблонный подход. В случае с Китаем старые методы вполне могут иметь смысл и обеспечивать как эффективность, так и внимание высшего руководства, при условии, что они в надлежащей мере обеспечиваются ресурсами и кадрами. Действительно, во время Холодной войны и сразу после неё «Русский дом» – неофициальное название Центра по Европе и Евразии ЦРУ – был ориентирован исключительно на цели, самые сложные из сложных, и соответствующим образом организован.
Всё же, в каком-то смысле увеличение числа специальных центров отражает и устаревшую модель работы агентства. Данные, которые разведка собирает и анализирует сегодня, это больше не информация из разрозненных хранилищ, как это было раньше, даже в помещениях «Русского дома» и его китайского аналога. Офицеры и аналитики больше так не разделены, как это было во времена Холодной войны и сразу после неё. В самом деле, пожалуй, самый большой урок глобальной войны с террором – то, что разрозненность хранилищ информации приводит к брешам, а бреши создают пространство для распространения угроз.
Конечно, есть причины для разделения (по крайней мере, частичного) между офицерами и аналитиками. Во-первых, операционная безопасность поддерживается, когда аналитики не знают личности или даже оперативного псевдонима агента. Чем больше людей имеют доступ к критически важной информации, тем выше вероятность утечки информации, случайной или преднамеренной. Это не праздное беспокойство – New York Times недавно сообщила о сверхсекретной телеграмме, предупреждающей резидентуры ЦРУ о том, что большое количество агентов (завербованных шпионов) было захвачено или уничтожено.
С появлением современных технологий, повсеместным распространением камер наблюдения и систем распознавания, систем искусственного интеллекта, баз данных сотрудникам разведки работать стало гораздо сложнее, чем во времена Холодной войны и сразу после неё, и всё труднее становится вербовать агентов и руководить ими.
Тем не менее, как недавно написал бывший оперативный сотрудник ЦРУ Марк Полимеропулос: «Несмотря на технологические проблемы, такие как биометрия и умные города, ЦРУ по-прежнему может сегодня проводить встречи с агентами где угодно и в любое время при надлежащем планировании и умном исполнении. Агентурная разведка всегда была и остается трудным, но вполне выполнимым делом».
ЦРУ на переднем крае войны с террором и будет оставаться на острие стратегического соперничества. Что означает возврат к сосредоточению усилий на сборе и анализе стратегической и перспективной информации и отказ от быстрого выслеживания и точечных ликвидаций. Агентству необходимо вновь вернуться к человеческому аспекту в агентурной работе, если мы хотим победить в этом состязании воли с Пекином и Москвой.
