У Запада есть тенденция ожидать возможного нисхождения Владимира Путина с некоторой эйфорией и оптимизмом вследствие появления более «прозападной» альтернативы или даже возврата к временам политики эпохи Ельцина. Антироссийские санкции, последовавшие после присоединения Крыма к России были наложены для того, чтобы народ, бизнес и политические элиты в России повернулись против Путина, заставив президента пересмотреть политику.
Нет никаких указаний на то, что это давление подвигло Путина изменить позицию России. Однако давление исходит не от прозападной оппозиции, а от ястребов, призывающих Путина отказаться от своего примирительного подхода и реагировать более жёстко для сдерживания НАТО.
Главный вопрос, который задают в Кремле, это почему блок НАТО вдруг начал накапливать войска в невиданных ранее масштабах под предлогом «сдерживания российской агрессии» через более чем два года после завладения Крымом? Преобладающим мнением является то, что усилия по примирению не только потерпели неудачу, они воспринимаются как слабость, которая поощряет НАТО.
Глава Следственного комитета России генерал Александр Бастрыкин недавно предупредил, что Россия должна быстро развивать свои вооружённые силы и отказаться от иллюзий того, что с Западом можно достичь политического урегулирования. В результате дебаты оказывают всё большее давление на Путина отменить то, что воспринимается как опасные попытки задобрить НАТО, вместо этого сосредоточившись на подготовке к будущей возможной войне. Неспособность Запада увидеть растущее давление на Путина исходит из неспособности признания того, что Путин как раз и представляет ту самую «прозападную» альтернативу в России.
Ностальгия Запада по 1990 годам при правлении Ельцина выливается в поддержку политического класса и олигархов, которые себя дискредитировали и политически ничтожны.
Прозападная политическая платформа Ельцина предусматривала, что предложенный Горбачёвым «общий европейский дом» возможен только через применение либеральной демократии, капитализма и однозначного приспособления к линии Запада. Поэтому Ельцин (и Горбачев), неоднократно предупреждали, что расширение НАТО уничтожит всю эту политическую платформу путём отказа от «Большой Европы» и маргинализации России. Как и прогнозировалось, расширение НАТО в марте 1999-го доказало это оппозиции, которая настаивала, что НАТО не примет Москву, если та бросит свою империю, а наоборот, воспользуется и увековечит последующую слабость России. Через двенадцать дней после расширения НАТО блок отказался от своего статуса «сугубо оборонного альянса», начав бомбить Сербию без мандата ООН. Генри Киссинджер предупреждал: «Трансформация НАТО из оборонительной военной группировки в структуру, готовую навязывать свои ценности силой… подрывает декларируемые американцами и союзниками уверения, что России не стоит опасаться расширения НАТО». Политика и платформа Ельцина была потеряна и остались только радикальные альтернативы.
Упрощенная точка зрения того, что Путин отменил политику своего предшественника, не принимает во внимания факта, что Ельцин намеренно поставил Путина, чтобы реформировать несостоятельную прозападную политику. Ельцин ушел в отставку 31 декабря 1999 года, за три месяца до президентских выборов, чтобы дать своему премьер-министру Владимиру Путину преимущество на выборах. После того, как он продемонстрировал свою способность реформировать провальную политику Ельцина, Путин смог победить главу Коммунистической партии и главного соперника на президентских выборах.
Остаётся вопрос, как должна определяться «прозападная» политика? Расширение НАТО не только привело к неблагоприятному статусу-кво, который Россия могла бы постепенно улучшить путём сотрудничества. Скорее оно подразумевало, что другое статус-кво никогда не материализуется, поскольку НАТО категорически вознамерилось на постепенное и непрерывное расширение. Москва могла или поощрять расширение, приняв интерпретацию того, что НАТО не нацелено против России, или противодействовать этому и считаться реваншистом-агрессором, которого НАТО должно сдерживать. В любом случае, НАТО продолжало бы расширяться ближе к границам России, вынуждая политическое руководство страны принимать всё более радикальную позицию.
Решение Путина состояло в реформе прозападного подхода на том основании, что Россия должна интегрироваться с Западом на равных, а не как соискатель. Это подразумевало переговоры с сильной позиции, нежели приспосабливание к требованиям Запада. Москва выступала бы балансом единоначалию Запада, одновременно с этим предлагая альтернативу многостороннего подхода. Этот подход объединил фрагментированный российский политический спектр, примирив тех, кто считал, что мира можно достичь лишь при сотрудничестве с Западом, а также привлёк антизападных ястребов, стоявших на позиции того, что Россия должна усиливаться и отвергать какую бы то ни было европейскую и международную систему, в которой Россия не была бы представлена адекватно.
Прорыв был достигнут с «Соглашением общего пространства» между Россией и ЕС в 2005 году. Обе стороны обязались согласовать интеграционные усилия в отношении общего соседства и «таким образом эффективно способствовать созданию Большой Европы без разделительных линий». Москва приняла договор с предложениями по инклюзивной общеевропейской архитектуры безопасности и союзу ЕС-Россия со свободной торговлей и передвижением людей от Лиссабона до Владивостока. В то время как Россия утвердилась как главный сторонник европейского объединения, эти предложения были сразу отвергнуты как «анти-европейские», поскольку подрывали главенство ЕС и НАТО в качестве представителей «Европы». Вместо этого европейская интеграция превратилась в безвыигрышный политический проект, где общие соседи должны были выбирать между Западом и Россией. Предложенная ЕС ассоциация с Украиной во многом аннулировала Соглашение об общем пространстве, поскольку ожидалось, что Киев разорвёт связи с Москвой и развернётся к Брюсселю в экономическом, политическом и военном отношении. Затем ЕС отклонил предложение Киева и Москвы о сохранении нейтралитета Украины путём замены Соглашения об ассоциации на трёхстороннее соглашение между ЕС, Украиной и Россией.
Хотя Запад сосредотачивает много внимания на разрушении Россией доверия Запада, однако мало внимания уделяется ощущению Россией себя преданной. У Москвы появился консенсус о том, что все перспективы «Большой Европы» провалились. С кончиной реформистской «прозападной» платформы Путина, оппозиция выиграла спор о том, что Россия должна готовиться к военному отпору блоку НАТО.
