В начале августа 2016 года было много дискуссий о геополитических последствиях публичного примирения между российским президентом Владимиром Путиным и главой Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом после шести месяцев вражды.
Как и было задумано, встреча двух лидеров 9 августа в Санкт-Петербурге вызвала учащенное сердцебиение в некоторых западных кругах. Существует несколько прогнозов так называемого одним из экспертов по безопасности «крена Турции в сторону Москвы», формирования новой оси Россия-Турция, бросающей вызов Западу на нескольких фронтах.
Эти прогнозы сильно преувеличены. Однако новое сближение между Анкарой и Москвой – показатель укрепления заветной российской концепции многополярности за счет мультилатерализма под руководством Запада.
Оба президента хотели заявить о недовольстве Западом. Эрдоган пожелал выразить недовольство западными лидерами, которые не оказали ему безоговорочную поддержку после неудавшейся попытки переворота в Турции в июле и продолжили критиковать его за авторитаризм.
У России и Турции были веские причины для примирения после ледяных отношений, продолжавшихся в течение полугода. Многие деятели во главе с Азербайджаном и тюркскими государствами Центральной Азии не хотели принимать чью-либо сторону в конфликте и настаивали на примирении обеих стран. Экономика Турции сильно пострадала от резкого падения числа российских туристов и от введенного Россией эмбарго на импорт турецких товаров. Россия хочет снизить зависимость от Украины в вопросе экспорта газа и возродить проект газопровода под названием «Турецкий поток», который планировалось проложить по дну Чёрного моря.
Кроме того, как уже неоднократно отмечалось, Эрдоган и Путин имеют схожие особенности характера, отличающиеся воинственностью, и неприязнь к очевидному господству западного либерального консенсуса в международных делах. Подобное отношение также скрывает постоянное чувство незащищённости. И русские, и турки склонны думать, что Европа несправедлива по отношению к двум большим странам в том плане, что защищает остальную часть континента от множества неприятностей, которые исходят с Востока и Юга.
Впрочем, история и география указывают на то, что не будет никакой новой евразийской оси. Обе страны являются приемниками Российской и Османской империй, которые находились в постоянной вражде со времен Екатерины Великой.
Одна дружеская встреча глав Турции и России вряд ли способна заставить забыть об этом наследии. Они не могут преодолеть его, как и в равной степени решить глубоко укоренившиеся проблемы с третьей большой силой в региональном треугольнике, а именно Ираном. (В качестве примера можно привести то, что не так давно Россия и Иран стали сотрудничать более тесно, чем когда-либо в Сирии, но затем публично рассорились).
Еще действуют многовековые взаимоотношения, в которых русский царь позиционирует себя в качестве защитника христиан в евразийском пограничье и на Ближнем Востоке, а турецкий султан претендует на ту же роль для мусульман суннитов.
Таким образом, Путин оправдывает вмешательство России в Сирии выполнением миссии по защите христиан от поддерживаемых Турцией суннитских экстремистов. Путин по-прежнему также стремится поддерживать сотрудничество с Грецией, а Русская православная церковь будет возмущена отменой правительством Турции ежегодной службы, которая проводится 15 августа в монастыре Панагия Сумела, расположенном на территории современного города Трабзона на северо-востоке Турции. С другой стороны, внутренняя политика Турции и неподдельные убеждения призывают к тому, что Эрдоган еще должен быть защитником крымских татар, переживающих по поводу аннексии полуострова Россией в 2014 году.
При этом в Сирии обе страны, похоже, заключили тактическую сделку: сотрудничать в борьбе против так называемого «Исламского государства» на севере страны, по-прежнему поддерживая противоположные стороны в битве за Алеппо.
Есть сообщения о том, что посол России в ООН Виталий Чуркин продолжает критиковать Турцию, предъявляя те же обвинения, что и в период вражды между Москвой и Анкарой.
Таким образом, примирение Эрдогана и Путина больше похоже на бизнес сделку с ограниченными целями и экономическим обоснованием, чем на новый стратегический альянс. Иными словами, это еще одно развитие действий в мире, уже менее согласованное и интернационалистическое благодаря голосованию Великобритании по поводу выхода из ЕС, кандидату на пост президента США от Республиканской партии Дональду Трампу и сосредоточенности на своих интересах большей части Европы.
Главный редактор сайта carnegie.ru Александр Баунов написал, что благодаря кампании по выходу Великобритании из состава Евросоюза Россия становится на один шаг ближе к мечте о создании «многополярной Европы», в которой Москва может сотрудничать с крупными европейскими державами в индивидуальном порядке, а не в качестве коллегиального органа.
Сближение между Россией и Турцией – часть процесса геополитической энтропии. Путин, также как и Эрдоган, видят мир, в котором альянсы, например НАТО, или транснациональные организации, такие как ЕС, слабее и имеют все меньше значения. Оба лидера более комфортно чувствуют себя в мире, в котором альянсы являются временными и где великие державы устанавливают повестку дня и оставляют за собой право изменить свое мнение в любой момент, если они этого хотят, в то время как малые страны должны подстраиваться.
Такое мировоззрение частично совпадает с мировоззрением Трампа, который в интервью, опубликованном в июньском номере New York Times, отметил следующее: «многие члены НАТО не оплачивают свои счета». Он предложил Соединенным Штатам, по сути, уточнить цену военной защиты.
Но, конечно же, большая многополярность означает меньше мультилатерализма. Но это касается не только Анкары и Москвы, а и многосторонних организаций Европы. Если европейские организации, такие как ЕС, НАТО и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) хотят бороться с многополярными тенденциями, то они должны стать более привлекательными и более инклюзивными для стран на краю Европы.
