Российский президент Владимир Путин вполне может в ближайшем будущем достичь нескольких основных целей своего военного вмешательства в Сирии.
Прежде всего, Россия обеспечила выживание режима Асада, единственного своего партнера в арабском мире, избежав значительных потерь личного состава и втягивания в наземный конфликт.
Тем самым ей удалось существенно снизить влияние «Исламского государства» (ДАИШ) и привлекательность этой террористической группировки для потенциальных джихадистов из российских регионов с преимущественно мусульманским населением.
Кроме того, Россия сохранила доступ к своему военно-морскому объекту в порту Тартус на западном побережье Сирии, единственном ее военном порту за пределами бывшего Советского Союза.
Не менее важен тот факт, что Путин закрепил за Россией статус важнейшего игрока в регионе, который оказался бы под угрозой в случае падения режима Башара аль-Асада (что казалось почти неизбежным в середине 2015 года). Его решительные действия произвели впечатление на традиционно проамериканские региональные страны, такие как Египет, Саудовская Аравия, Израиль и Турция, которые сегодня делают Москву центром своих дипломатических усилий и визитов.
Путин может претендовать на место за столом международных переговоров, где обсуждаются какие-либо ближневосточные проблемы. У него нет собственных решений региональных проблем, однако он способен блокировать любую инициативу, которая ему не понравится. Исключение Путина из состава участников ставит под вопрос любые результаты подобных дискуссий.
Побочным преимуществом России стало то, что поток беженцев (усиливаемый ее же недостаточно избирательными бомбовыми ударами) оказывает давление на Европейский союз, который Россия хотела бы видеть ослабленным и тем самым не столь привлекательным для стран бывшего Советского Союза. Одним из реальных дивидендов стало влияние миграционного кризиса на голосование о выходе Британии из состава ЕС.
Однако, в каком же направлении поведет Путин свою сирийскую кампанию теперь? Хотя российское вмешательство в Сирии в основном ограничивается поддержкой с воздуха, его решение о том, когда именно режим Асада окажется достаточно сильным, чтобы обходиться без такой поддержки, будет приниматься очень осторожно и обдуманно.
Путин хорошо понимает важность сохранения ограниченного военного вмешательства с целью избежать потерь среди российских военнослужащих. Он также осознает необходимость убедить российское население в том, что кампания в Сирии не превратится в долгосрочную военную миссию. Он уже как-то объявлял о начале вывода российских войск, хотя боевые вылеты авиации в поддержку операций сирийских правительственных войск, Хезболлы, а теперь и Турции, продолжаются с прежней интенсивностью. Он, впрочем, согласился на несколько краткосрочных перемирий, возможно, довольно цинично.
Можно уверенно утверждать, что российское военное присутствие в Сирии не будет расширяться, и его небольшие периодические сокращения, вероятно, продолжатся, хотя и не до такой степени, чтобы серьезно повлиять на эффективность военно-воздушной кампании. Российское военное присутствие будет сохраняться до тех пор, пока режим Башара аль-Асада и иранские силы не смогут обходиться без него.
Очень важным для понимания намерений России в Сирии и на Ближнем Востоке в целом является тот факт, что Путин не стремится вытеснить США и занять их место. Масштабная борьба России за доминирование на Ближнем Востоке была бы лишена логики, даже принимая во внимание множество ошибок и неверных шагов, которые сделали Соединенные Штаты в этом регионе в течение последних 15 лет.
Путин достаточно умен и рассудителен, чтобы понимать, что проамериканские страны Ближнего Востока, Израиль и Турция, используют дипломатические связи с Москвой в том числе и для того, чтобы направить сигнал о своем недовольстве Соединенным Штатам. Само по себе это его вполне удовлетворило бы, но он знает, что эти страны вряд ли откажутся от своих многолетних приоритетных связей с США ради дружбы с Россией.
Упомянутые ближневосточные страны недовольны поведением Обамы, но у них есть вполне резонные основания ожидать, что их отношения с США вернутся в нормальное русло при следующем президенте. Опросы указывают, что это скорее всего будет Хилари Клинтон, чья ястребиная политика вполне их устраивает.
В более широком смысле, существуют весьма немногочисленные подтверждения тому, что Путин пытается возродить глобальную внешнюю политику Советского Союза, в рамках которой Советы и Соединенные Штаты боролись друг с другом, культивируя соперничающие клиентские режимы во всех уголках мира. В условиях отрицательного роста ВВП в прошлом и скорее всего в нынешнем году, Россия просто не в состоянии позволить себе такое расточительство. Все, что делал Путин на протяжении 16 лет своего правления, указывает на то, что он трезво оценивает возможности России.
Отсюда можно заключить, что действия Путина в Сирии и в целом на Ближнем Востоке носят тактический, а не стратегический характер. Судя по всему, такова его «методология»: вовремя заметить открывающуюся возможность и умело ей воспользоваться.
У Путина есть на Ближнем Востоке две главные цели:
— противостоять планам США в тех случаях, когда он с ними не согласен, в рамках общей политики противодействия американской стратегии глобального превосходства;
— не допустить, чтобы воцарившийся в регионе хаос распространился на те регионы России, в которых преобладает мусульманское население, что могло бы создать весьма серьезные проблемы для внутренней безопасности России.
В геополитическом аспекте, Ближний Восток для России является приоритетом второго эшелона. Основными объектами геостратегических усилий России являются Соединенные Штаты и в целом Запад, а также Китай. Поэтому западным политикам и стратегам, которые были удивлены, когда Путин направил свои войска в Сирию, следует приготовиться к новым сюрпризам.
