Сегодня Пекин сообщил о восьмидневных учениях (под кодовым названием «Морское взаимодействие-2016»), начавшихся 12 сентября. Вне всякого сомнения это признак укрепления китайско-российских военных связей и показательная демонстрация стратегической конгруэнтности.
Не вдаваясь в подробности, представитель ВМС Китая рассказал, что учения будут проходить «у южной китайской провинции Гуандун». В ходе этих учений с обеих сторон будут задействованы надводные корабли, подводные лодки, самолеты, палубные вертолёты морской пехоты и амфибийная бронетехника.
В сообщении газеты Global Times говорится, что военно-морские силы обеих стран будут «проводить оборонные, спасательные и противолодочные операции, а также захват острова и другие мероприятия… (и), в частности, будут проводить боевые стрельбы, трансморские и десантные операции, в том числе действия по захвату острова и наступательные учения».
В качестве участников выступят флот Южно-Китайского моря и Тихоокеанский флот России. Флот Южного моря безусловно играет важную роль в спорных водах Южно-Китайского моря и, по сути, оказал влияние на захват Парасельских островов в 1974 году.
Всего лишь шесть дней назад Россия высказала свое мнение по вопросу Южно-Китайского моря, которое полностью удовлетворило Китай. Было очень символично, что президент Владимир Путин лично озвучивал это на китайской земле после окончания саммита G20 в Ханчжоу. Журналистам Путин сообщил следующее: «С председателем КНР Си Цзиньпином мы развили достаточно хорошие отношения, основанные на доверии. Я бы сказал дружеские отношения. Тем не менее он никогда – я хотел бы подчеркнуть – никогда не просил меня комментировать данный (касающийся Южно-Китайского моря) вопрос или вмешиваться каким-либо образом. Ничего подобного он никогда не произносил. Однако, конечно, у нас есть собственное мнение на это счет. Какое именно? Прежде всего, мы не вмешиваемся. Мы считаем, что вмешательство со стороны любой власти из-за пределов региона только помешает решению подобных вопросов. На мой взгляд, привлечение сторонних держав окажет негативное влияние и приведет к обратным результатам. Это во-первых.
Во-вторых, так как арбитражный суд в Гааге выражает озабоченность, мы поддерживаем позицию Китая, не признавшего решение суда. И я вам скажу, почему. Это не политическая, а исключительно правовая позиция. Заключается она в том, что любые третейские разбирательства должны быть инициированы спорящими сторонами, а арбитражный суд должен выслушивать аргументы и позиции спорящих сторон. Как известно, Китай в арбитраж Гаагский не обращался и его позицию там никто не слушал. Как же можно признавать справедливыми эти решения? Мы поддерживаем позицию Китая по этому вопросу».
Такая позиция говорит о том, что страна не принимает ни одну из сторон по спорам и просто игнорирует Конвенцию ООН по морскому праву, при этом препятствует вмешательству Вашингтона. Это отвечает требованиям Пекина. Пока для Москвы это никоим образом не ставит под угрозу развитие стратегических связей России с Вьетнамом или с АСЕАН, Пекин доволен. МИД Китая высоко оценил высказывания Путина.
Москва и Пекин прорабатывают детали учений, по-видимому, принимая во внимание нестабильную ситуацию в вопросах региональной безопасности. Одной из причин может быть решение Соединенных Штатов «передать атомный авианосец USS Ronald Reagan в Южную Корею для военно-морских учений в середине октября. Цель учений заключается в демонстрации силы Северной Корее, однако они проводятся в период повышенной напряженности в регионе над Северной Кореей, а атомный авианосец – составляющая американской ударной группы и единственный авианосец передового базирования в регионе.
Интересно отметить, что в пятницу спикер верхней палаты парламента России Валентина Матвиенко во время своего визита в Пекин заявила, что позиции России и Китая по вопросу Северной Кореи совпадают. Через день, в субботу, МИД России и Китай выпустили совместное обращение об избежании опрометчивых поступков.
Высказывания Путина касательно Южно-Китайского моря были отнюдь не случайные. Вопрос в том, рассматривают ли Москва и Пекин создание возможного союза, отличающегося от формального, но тем не менее позволяющего оказать сопротивление политике США в ярко выраженном интервенционистском направлении. Развертывание системы противоракетной обороны THAAD в Южной Корее – вопрос, представляющий общий интерес для России и Китая. Опять же, несмотря на кампанию наступательного характера премьер-министра Синдзо Абэ, Путин не намерен делать какие-либо территориальные уступки Японии над Курилами.
На самом деле, идея китайско-российского союза – не новость. В 2014 году министр обороны России Сергей Шойгу открыто сообщил об идее создания единого фронта с Китаем по борьбе с терроризмом и оказанию противодействия спонсируемым США «цветным революциям». Как раз перед визитом в Ханчжоу Путин охарактеризовал отношения России с Китаем как «всестороннее партнерство и стратегическое взаимодействие». Более того, 4 сентября на встрече с Путиным в Ханчжоу, Си явно призвал к более тесному стратегическому союзу между двумя странами.
