Смена местами России и Запада

Ровно двадцать пять лет назад я отправился в Москву на Рождество. Моя поездка, задуманная как короткий визит для встречи с семьей, которая в то время жила в России, превратилась в яркое и запоминающееся путешествие. Я прилетел в Советский Союз, а улетел обратно уже из Российской Федерации. За это недолгое время империя, первая поистине коммунистическая страна в мире, одна из соперничающих сверхдержав биполярного мира, антагонист многолетней холодной войны, прекратила свое существование.

То, что империя разлагалась, было ясно видно в течение многих лет, даже тем, кто стоял у руля и безуспешно пытался реформировать систему. Ее последние годы были отмечены ростом потрясений: потеря территорий, торопливые и неуклюжие попытки государственного переворота, нарастающие экономические трудности. Тем не менее, конец оказался до смешного сентиментальным, почти опереточным. В Рождество, по западному, а не православному календарю, Михаил Горбачев, восьмой и последний лидер Советского Союза, ушел в отставку, заявив о сложении с себя президентских полномочий. Государственное телевидение показывало Кремль в тот момент, когда советский красный флаг с серпом и молотом был спущен и заменен бело-сине-красным триколором России.

Дипломаты писали драматические отчеты о поспешных прощальных визитах в Кремль, где чиновники были заняты очисткой содержимого рабочих столов и отправкой документов старого режима либо в архив, либо в устройство для уничтожения бумаг. Но в целом создавалось ощущение, что люди еще не вполне осознают всю драматичность ситуации. Не было никакой великой революции, никаких штурмов дворцов.

Настоящие потрясения пришли позже, когда экономика забуксовала, рубль резко упал и старый порядок рухнул. Прямо на улицах Москвы разыгрывалась драма зарождения рыночной экономики. Повсюду выросли импровизированные киоски, торгующие абсолютно всем, от алкоголя до бытовой техники. Гораздо более жалкое зрелище представляли собой скопления людей, часто пожилых, продающих разное барахло, а также старинные вещи и фамильные ценности, продукты домашнего изготовления и даже домашних животных – все, что угодно, лишь бы добыть хоть немного денег. Такси были заменены системой, напоминающей примитивный вариант нынешней Uber, когда сделки с частными лицами заключались прямо на обочине. За закрытыми дверями самые привлекательные части экономики делились между представителями новой касты баронов-разбойников с хорошими связями.

Мне напомнило о тех днях недавнее интервью господина Горбачева, в котором он обвинял Запад в падении Советского Союза. Он уподоблял это государственному перевороту, и заявлял, что действовал именно так, как действовал, во избежание гражданской войны. Четверть века спустя в его словах все еще ясно чувствовалась горечь.

Для тех, кому не пришлось на себе испытать всю тяжесть поражений и потрясений, конец Советского Союза представлялся почти логическим финалом потрясающей цепи событий, когда мир, сложившийся после 1945 года, перевернулся с ног на голову: падение Берлинской стены, распад коммунистического блока, движение к завершению апартеида. Затем последовал период открытости, в ходе которого, по крайней мере в Европе, казалось, что возникло движение в общем направлении – к либерализации, глобализации. Момент счастья, волнения и возможностей, особенно для тех, кому посчастливилось быть в это время молодыми.

Сейчас все выглядит, мягко говоря, несколько иначе, и дело вовсе не только в седых волосах. Брексит, победа Дональда Трампа на выборах в США и рост народных настроений, все это указывает на большой откат, обратный ход, затухание процессов, запущенных четверть века назад. Кроме того, былая слава России, судя по всему, сегодня восстановлена. Ее президент Владимир Путин выступает в качестве одного из победителей в нынешнем году захватывающих потрясений. От событий в Алеппо до утверждений о компьютерном взломе, повлиявшем на результат выборов в США – создается твердое ощущение, что Москва вернула прежнюю силу и решительность, которые были ей присущи в советские времена. Барак Обама, американский президент, не выдержал соперничества и оказался оттеснен в сторону. Сегодня вполне простительно было бы думать, что если какая-то система не может оправиться от потрясений, а ее политики безуспешно пытаются держаться или уже заняты очисткой своих рабочих столов, то это западная система.

Возможно, это и так. Однако, при всей уверенности, исходящей от Кремля, российская система вовсе не так устойчива, как может показаться. Да, разумеется, состояние политики и экономики кардинально отличается от вседозволенности и тотального хаоса  1990-х, но острая напряженность сохраняется, также как и неумолимая необходимость реформ. Внешнеполитические победы принесли с собой проблемы, не имеющие простых решений. И если существует что-то, что мы усвоили 25 лет назад, так это то, что несмотря  на внешнюю устойчивость и постоянство, системы могут меняться, и порой с головокружительной быстротой.