Нет, речь не идет об увольнении Джеймса Коми (хотя это тоже в какой-то мере отражает происходящие изменения). Возможно, нам следовало бы обратить более пристальное внимание на Роджера Стоуна, давнего друга президента и бывшего руководителя его предвыборной кампании, который постоянно утверждает, что Трамп – абсолютно независимый человек. Те, кто считает, что Трампом можно манипулировать, ошибаются, говорит Стоун. Однако, под «переключением передачи» мы скорее имеем в виду переговоры в Астане по Сирии.
Из-за скандала вокруг Коми, захватившего внимание Вашингтона, переговоры в Астане остались практически незамеченными. Однако, именно там «переключение передачи» проявилось наиболее существенным образом и в связи с этим заслуживает пристального внимания. В сущности, Трамп готов пойти на сотрудничество и посмотреть, может ли это привести к стратегическим изменениям в сирийской ситуации. Из этого вытекают два факта: во-первых, Трамп подвергает проверке Россию и Иран. Идеологические предрассудки на время оставлены в стороне об обеих странах будут судить только по их поступкам. Я думаю, что Москва и Тегеран будут удовлетворены такой ситуацией.
Вторая важная перемена касается некоторых (но не всех) военных советников Трампа. Последние до сих пор играли важную роль в разработке внешней политики США. Теперь все обстоит иначе, во всяком случае, в отношении Сирии. Не может быть никаких сомнений – стратегическая политика по Сирии теперь принадлежит Рексу Тиллерсону и Сергею Лаврову, которые наделены полномочиями осуществлять контроль за процессом деэскалации. Кроме того, на последнем раунде переговоров в Астане, в отличие от предыдущих, США были представлены высокопоставленным дипломатом, помощником госсекретаря, который присутствовал и наблюдал за переговорами. Короче говоря, эстафета перешла от генералов Мэттиса и Макмастера к дипломатам, то есть от приоритета военного вмешательства к приоритету переговоров. Чтобы дать это ясно понять, Трамп прямо заявил сразу после атаки ракетами «Томогавк»: «Мы не собираемся в Сирию» — подразумевая, что этот удар был одноразовой акцией.
Здесь необходимо сделать две оговорки: во-первых, военные действия сирийской армии против ДАИШ и Аль-Каеды не прекратятся и перемирие в конечном итоге, скорее всего, провалится. И во-вторых, английские, французские и часть американских военных, не откажутся от своей тактики – вставлять палки в колеса Асада. Эти игроки, вместе с Турцией, будут продолжать играть на обеих сторонах конфликта.
Однако, что подтолкнуло эти изменения? Ну, как это часто бывает с Трампом, похоже, ситуацию изменил личный контакт и «химия» человеческих отношений. Бывший индийский дипломат, а ныне политический обозреватель М. Бадракумар кратко формулирует это следующим образом: «Треск льда на замерзшем российско-американском озере может означать только смену температуры. Телефонный разговор между президентами Дональдом Трампом и Владимиром Путиным во вторник можно сравнить с ломкой льда после необычайно холодной и продолжительной зимы. Отчеты, как из Белого Дома, так и из Кремля, содержат позитивный отклик о состоявшемся разговоре.
Так, Белый Дом заявил, что разговор был «очень хорошим», а Кремль выразил удовлетворение тем, что беседа была «деловой и конструктивной». Госсекретарю США Рексу Тиллерсону было поручено добавить конкретики. Он сказал: «Это был очень конструктивный разговор между двумя президентами. Он был весьма содержательным, состоялся подробный обмен мнениями по многим вопросам. Так что теперь остается посмотреть, в каком направлении мы двинемся от этой точки».
Основной темой беседы была Сирия. В целом, здесь предусмотрено возобновление взаимодействия между двумя странами. Президенты обсудили «будущую координацию действий России» и США в Сирии. Страны будут совместно искать пути «стабилизации режима прекращения огня, обеспечения его устойчивости и управляемости», говорится в сообщении Кремля. В нем можно увидеть намек на сотрудничество между военными.
В сообщении Кремля также сказано: «Цель состоит в создании предпосылок для начала реального процесса урегулирования в Сирии». Идея включения «старых» зон безопасности в концептуальную схему деэскалации, как я понимаю, принадлежит Тилерсону, но именно президент Путин использовал эту возможность, чтобы сформулировать политический контекст и привлечь американцев.
Что подразумевает план деэскалации? Речь идет о том, чтобы изолировать джихадистов в четырех районах, отделить, где это возможно, Аль-Каеду и ДАИШ от уже разделенной группировки Ахрар аш-Шам, возобновить стимулирование процесса примирения, и освободить сирийскую армию.
Освобожденная сирийская армия, усиленная включенными в нее российскими сухопутными войсками, теперь нацелена на захват восточного пустынного региона Сирии. Основная цель здесь не столько захват Эр-Ракки как таковой, сколько необходимость начала восстановления сирийского государства. Последнее нуждается в доходах. Оно не может постоянно полагаться на то, что Россия и Иран будут его финансировать: Сирии необходимо вернуть свои нефтяные и газовые месторождения, а также границу с Ираком, чтобы можно было возобновить торговлю с этой страной, которая когда-то была крупнейшим клиентом Сирии. Иракское правительство и народное ополчение сотрудничают с Дамаском в восстановлении торговых путей между двумя странами с соответствующих сторон границы.
Итак, как же все это может работать в региональном контексте? Во-первых, Россия побудила Турцию и Иран стать гарантами соглашения о деэскалации и фактически превратилась в центральный элемент этого процесса, взяв на себя функции главного координатора действий с Белым домом. При этом Иран (сколько бы сирийские оппозиционные группировки не возмущались относительно его статуса гаранта), как и Турция, совершенно очевидно играет ключевую роль в этом политическом плане.
Как это было достигнуто? Похоже, Путин применил в Сочи какую-то непостижимую магию к президенту Эрдогану (возможно, разгрузка первой партии труб из тех, которым суждено стать «Турецким потоком», как-то повлияла на сочинское «взаимопонимание»). Возможно также, что угроза Америки вооружить курдские отряды YPG, также призвана была помочь привлечь взгляд Эрдогана к плану деэскалации.
Следующим этапом является приведение этого плана в действие, включая более точное определение зон деэскалации. Несомненно, будет предпринята попытка вытеснить Иран из процесса деэскалации, как предупреждал президент Асад, сторонами, которые сделают все возможное для срыва этого плана.
Что касается Саудовской Аравии и стран Персидского залива, возможно, Мухаммад бин Салман является одним из тех, кто, по словам Роджера Стоуна, неверно оценил намерения Трампа. Речь идет о том, что накануне визита американского президента в королевство, заместитель наследного принца прибег к драматической эскалации риторики, пообещав перенести «войну» против Ирана на иранскую территорию.
Я понимаю, что Вашингтон признает важность роли Ирана в успешном завершении мирного процесса Астаны (помимо предоставления наземных военных сил и других ресурсов, Иран также имеет значительное влияние в Дамаске). Похоже, что США теперь готовы судить об Иране по его действиям в этом контексте и приостановить свою враждебность в отношении Тегерана. Мне говорили (хотя это неподтвержденные сведения), что распоряжение об отказе от вторичных санкций в отношении Ирана, возможно, уже подписано президентом. Бин Салман, вероятно, полагал, что он переиграл президента Трампа в ходе их встречи в Овальном кабинете, но, как отмечает Стоун, это обычное явление: люди думают, что им удалось успешно манипулировать Трампом, а позже убеждаются в том, что он все равно поступил «по-своему».
Таким образом, похоже, что Трамп изменил свою политику, и теперь использует свою концепцию «сильной Америки» в целях установления мира. Подтверждением этому может служить тот факт, что на днях в Осло представители Америки также спокойно сидели рядом со своими северокорейскими коллегами и говорили об урегулировании конфликта.
Автор, Алистер Крук – британский дипломат, в прошлом – сотрудник разведслужбы МИ-6
