Business Insider взял интервью у Джереми Рифкина по проблемам,связанным с «третьей промышленной революцией», энергетикой и экономикой совместного потребления.
Подпись к изображению: Советник руководства ЕС и Китайской Народной Республики Джереми Рифкин, бывший советник канцлера ФРГ
Джереми Рифкин является советником руководства ЕС и Китайской Народной Республики. Он также был советником канцлера Германии Ангелы Меркель по третьей промышленной революции.
Кроме того, он главный разработчик долгосрочной европейской экономической концепции новой промышленной революции под названием «Смарт Европа» и консультирует Европейскую комиссию по вопросам реализации плана по всему континенту. Рифкин также является главным архитектором плана третьей промышленной революции в Китае и советником государственных органов по реализации программы Китайский Интернет Плюс (China Internet Plus) в рамках 13-й пятилетки.
Business Insider: Начнем с основ. Что это такое третья промышленная революция, и с какими проблемами мы сталкиваемся?
Джереми Рифкин: Что действительно ясно для всех нас в бизнес-сообществе, так это то, что ВВП повсюду замедляется. И причина этого кроется в снижении производительности во всём мире на протяжении 15 или 20 лет. У нас очень высокий уровень безработицы, и это носит структурный характер. Всё это усугубляется изменением климата — это действительно приводит к кардинальным переменам.
Когда мы начали смотреть, что делать с этим в ЕС около 18 лет назад, мы начали с того, что осознали, что нам определённо нужно новое экономическое видение развития мира. И сегодня нужен план действий, чтобы одновременно двигать экономику вперед и создавать новые предприятия и рабочие места, а также решить проблему изменения климата. Это очень сложная задача.
Я попытался отступить в этот момент назад и понять, как происходили изменения великой экономической парадигмы? В истории было, по меньшей мере, семь основных смен экономической парадигмы. Они имеют общий знаменатель. В какой-то момент появляются три определяющие технологии для создания того, что мы называем «технологией общего назначения», которая формирует инфраструктуру, которая коренным образом меняет способы управления и осуществляет экономическую деятельность в цепочке создания стоимости. И эти три технологии — это новые коммуникационные технологии для более эффективного управления экономической деятельностью, новые источники энергии для более эффективного энергетического обеспечения экономической деятельности и новые модели транспортной логистика для более эффективного перемещения экономической деятельности.
Это ведёт нас к третьей промышленной революции. Реальным поворотным моментом стала моя первая встреча с канцлером Меркель, когда она заняла этот пост. Она попросила меня помочь ей понять, как дальше развивать немецкую экономику.
Мы начинаем создавать планетарную цифровую взаимосвязанную платформу. Она включает сетевые коммуникации, энергетику и мобильный доступ на основе платформы Интернета Вещей. С другой стороны, это предполагает полную трансформацию экономической модели, а это означает, что все участники могут стать потенциальными игроками и взаимодействовать друг с другом непосредственно в социальных предпринимательских сетях, минуя многих посредников, и если хотите, многие институты, которые раньше были третейскими судьями в вертикально интегрированной глобальной экономике.
Мы видим начало своего рода «демократизации экономической жизни». С другой стороны, в то время как я думаю, что все заинтересованы в этом, особенно поколение «Миллениум», движущееся к планетарной взаимозависимости, мы также обеспокоены темной сетью Darknet, особенно по поводу того, что произошло за последние несколько недель.
Как нам относиться к сетевому нейтралитету, когда весь мир взаимосвязан? Как можно гарантировать, что государства не занимаются этим в политических целях? А это уже происходит. Как мы можем обеспечить безопасность данных в этих условиях? Как бороться с киберпреступностью и кибертерроризмом и сбоями системы?
BI: В связи с этим возникает два вопроса. Во-первых, что все это означает для компаний и их бизнес-моделей? Второй: многие из этих изменений устраняют роль посредников, но обязательно ли эти изменения должны быть негативными для рынка труда?
Рифкин: Объёмный вопрос. То, что происходит — процесс преобразования данных в цифровую форму, опять же, означает экспоненциальную трансформацию в снижение фиксированных затрат и маржинальных издержек. Предельные издержки становятся настолько низкими, что это заставляет формировать новую бизнес-модель, потому что, когда ваши предельные издержки становятся низкими, прибыль уменьшается.
То, что сейчас происходит — это рождение при капитализме экономики совместного пользования. На данный момент все это достаточно туманно — пока это малое неокрепшее дитя. Некоторые капиталисты пытаются поглотить его, как Uber. В других случаях экономика совместного использования становится самостоятельной независимой организацией, такой как Википедия.
Нужно понимать, что независимо от путаного взаимодействия между капиталистическим рынком и его малым дитятей, экономика совместного потребления — это первая новая экономическая система, которая вышла на мировую арену со времен капитализма и социализма. Так что это замечательное историческое событие, и поколение двухтысячных уже живёт в гибридной экономической системе каждый день. Часть дня они на рынке занимаются обменом товаров и услуг ради прибыли, другую часть дня они находятся в экономике совместного потребления и свободно производят и обмениваются товарами и услугами без получения прибыли вне рынка, что не влияет на ВВП, но улучшает качество жизни.
BI: С одной стороны, этот новый тип системы открывает много возможностей для людей. Вы хотите быть певцом, достаточно разместить свои композиции на YouTube и посмотреть, станут ли они популярными. Но, с другой стороны, мы видим, как люди публикуют любую информацию, какую только захотят без какой-либо ответственности. Как вы относитесь к проблемам доверия и подотчетности в этой экономической среде?
Рифкин: Это действительно интересно. Это похоже на ситуацию «Красавица и чудовище». Есть модель, как это сделать правильно, есть «фейковые новости». Все теперь считают себя экспертами. Если сайт выглядит официально, люди этому верят. Это действительно опасно.
Если все это оставить в виде либертарианского рынка, то придётся полагаться на горстку людей в компаниях, которые должны отвечать за общественное благо. Это слишком большая ответственность на плечах небольшой группы людей в Google, Facebook, Twitter и Amazon.
Сейчас, поскольку постоянные издержки резко упали, появились энергетические и передающие компании, многие из которых являются частью нашей глобальной группы, которые покупают солнечную и ветровую энергию прямо сейчас по 20-летним контрактам по 4 цента за киловатт-час. Лаборатория Беркли заявила, что теперь они производят киловатт-час ветровой энергии за 2,8 цента и солнечной за 3,5 цента.
Это означает, что эра угля прошла. Солнечная и ветровая энергия теперь дешевле во многих местах, чем некоторые ископаемые виды топлива. Также уходит ядерная энергетика.
Проблема в том, что мы перестали понимать исторические изменения в экономической парадигме. Они не осуществляются бизнесом самостоятельно путём создания новых идей и последующего выведения их на рынок. Это миф, созданный посредством дерегулирования и приватизации, что рынок является единственным арбитром экономического права. Это неверно. То, что происходит во всякой великой экономической парадигме в истории, связано с переменами в инфраструктуре. Эти изменения инфраструктуры требуют социальной рыночной экономики …
