Бизнес-журналист из Баттон-Ружа в Луизиане Сара Бонджорни в январе 2005 года объявила своим читателям о весьма необычном «новогоднем решении»: она и ее семья решили бойкотировать все товары, помеченные надписью «сделано в Китае». Они решили обойтись без таких китайских товаров, как именинные свечки, лампы, игрушки и обувь. Это безобидное, на первый взгляд, решение, перевернуло повседневную жизнь семьи вверх дном. Через год они поняли, что бойкотировать китайские товары просто невозможно, и отказались от своей идеи.
Ее книга «Год без «Made-in-China», в которой описаны события, происходившие с ней и ее семьей на протяжении этого года, объясняет, насколько глубоко китайская экономика интегрирована в мировую. Еще одним ключевым выводом автора является заключение о степени зависимости американской экономики от китайской. Когда американская гражданка попыталась найти замену китайским теннисным туфлям, она вынуждена была искать альтернативу в течение двух-трех недель. И после этого изнурительного поиска ей удалось приобрести итальянские кроссовки за 70 долларов, которые были в несколько раз дороже, чем средние китайские теннисные туфли, в изобилии имеющиеся в продаже по цене всего около 15 долларов.
Америка слишком зависима от китайской экономики, чтобы она могла разорвать китайско-американские связи. В 2016 году объем двусторонней торговли достиг объема в 519 миллиардов долларов, сделав две страны крупнейшими торговыми партнерами друг друга. За последнее десятилетие объем экспорта китайских товаров и услуг в Соединенные Штаты увеличился соответственно на 98 и 134 процента. Они превратились в неотъемлемый компонент повседневной жизни Америки и привязали ее домохозяйства к мировой экономике. Эти статистические данные, а также хроники повседневной жизни в Америке, вроде «Один год без «Made-in-China», проливают свет на степень воздействия Китая на жизнь обычных американских граждан. И это не просто пример экономической взаимозависимости, а именно свидетельство влияния Китая. Глобальное экономическое влияние, которым обладает Китай, имеет три основных аспекта: надежда, международные отношения и социально-экономические альтернативы. Центральным компонентом китайского мировоззрения является экономика. Страна, которая сумела добиться такого уровня экономической зависимости, не нуждается в жесткой силе для того, чтобы одержать победу над своим соперником.
Следует отметить, что это касается далеко не только Соединенных Штатов. Экономическая зависимость от Китая превратилась для многих стран в ловушку, которой сегодня очень трудно избежать. Индия, которая долгие годы соперничала с Китаем в борьбе за региональное влияние, также попала в заколдованный круг именно из-за этого фактора. Китай предлагает миру социальные и экономические альтернативы. Более того, он дает надежду народам. Страна жаждет успеха и охотно готова адаптироваться к любым условиям. Изменения и адаптация к изменениям являются двумя наиболее важными составляющими внутренней и международной политики Китая. Взятые в совокупности, они представляют собой рецепт его необычайного успеха.
До выхода из состава Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП) Соединенные Штаты пользовались более значительным влиянием. Но теперь, когда ТПП отброшено Вашингтоном за ненадобностью, страны этого объединения обращаются к Китаю в поиске экономических возможностей и стимулов. Филиппины фактически объявили, что их пути с США расходятся, в то время как премьер-министр Сингапура Ли Сяньлун, недавно подверг авторитет США большому сомнению: «Как может кто-то в регионе все еще продолжать верить в Соединенные Штаты?» Австралия, Япония и Южная Корея также обеспокоены тем, что их воспринимают как страны, «далекие даже от понятия союзников». Помимо лидеров этих стран, экономисты, инвесторы, правительственные чиновники и эксперты в сфере торговли глубоко потрясены безразличием Соединенных Штатов. Известный обозреватель газеты New York Times Томас Л.Фридман процитировал заявления высокопоставленных чиновников из Гонконга, заявивших, что «после того, как Америка прекратила свое участие в ТПП, все смотрят в сторону Китая». Кэрри Лэм, недавно избранная глава исполнительной власти Гонгонга, заявила, что такие страны как Австралия, стремятся наладить более тесные торговые связи с Гонконгом, после того как Америа вышла из Транс-Тихоокеанского партнерства. Она сказала: «Жаль, что американцы покинули объединение, но это даст нашей стране возможность взять на себя лидерство».
Все эти события говорят о том, что экономика – это не только средство роста и развития, но и инструмент влияния. Главным компонентом китайского влияния является не военная, а экономическая мощь.
Чаще всего можно услышать, что будущее поведение Китая является неопределенным, и он может двинуться по пути державы-агрессора. Это предположение вызывает сомнения и подпитывает всеобщую неуверенность относительно возможности использования Китаем жесткой силы. В частности, столкновения в Южно-Китайском море заставляют многих верить, что Китай демонстрирует свою военную силу.
Интересно, что Соединенные Штаты, географически расположенные отнюдь не в непосредственной близости от Китая, и не имеющие никаких территориальных споров с этой страной, продолжают развертывать свои военные силы в регионе. Еще более интересно, что Пекин не претендует на свою территорию, отошедшую к России во времена династии Цинь, но утверждает свой суверенитет на крошечных островах, разбросанных по Южно-Китайскому морю. Эти острова считаются частью национальной идентичности, которую китайские социалистические лидеры хотели сохранить после коммунистической революции. Это стремление Пекина по характеру скорее оборонительное, чем наступательное.
Ни одна страна не стала бы терпеть вызов своему суверенитету в непосредственной близости от собственных границ. Озабоченность обоснованно возникает лишь тогда, когда она утверждает свою юрисдикцию на собственность других стран, чего Китай до сих пор никогда не делал. Использование военной силы не только противоречит здравому смыслу, но также китайской концепции успеха и развития.
