Российские военные издания всегда давали хорошее представление о том, как эволюционирует военная стратегия и тактика России. Обычно актуальная военная доктрина является достоянием секретности, однако в военных журналах допускаются мнения и комментарии относительно ее развития. Выходят публикации, касающиеся военных операций российской армии в Сирии и Украине, а ранее — в Чечне. Современные статьи примечательны тем, что их авторами зачастую являются представители высшего командного состава российской армии, некоторым из которых прочат ключевые руководящие позиции в вооруженных силах России. Из статей становится очевидно, что сирийскую кампанию в России считают практически завершенной. В то же время военный конфликт в Украине упоминается редко, хотя именно он пока еще далек от завершения.
В этих публикациях идет речь о новой стратегии, которую планируется широко применять. Это дает основания считать, что именно на ней будут основаны нынешние (Украина) и будущие военные операции России. Одной из особенностей новой доктрины является констатация того, что Россия действует сейчас и будет действовать в дальнейшем, располагая ограниченным военным бюджетом. Особо подчеркивается, что России необходимо будет задействовать все имеющиеся ресурсы и игнорировать международные правила ведения конвенциональной войны (Женевская конвенция), поскольку эти нарушения удастся в значительной мере скрыть благодаря возможностям России влиять на мировые СМИ с помощью дезинформации в интернете. Впрочем, в ходе конфликта на Украине эти приемы оказались недостаточно эффективными. В результате Россия с 2014 года страдает от санкций, наложенных на нее в связи с этим конфликтом. Однако в такой кампании, как сирийская, где задействовано много игроков, всегда есть возможность свалить вину за свои проступки на какую-либо другую страну.
Примером является нанесение авиаударов (часто с использованием неуправляемых боеприпасов) по противнику или мирным гражданам. Эту тактику еще до начала гражданской войны в 2011 году применяла сирийская армия, а также многие повстанческие формирования (особенно исламистские). Из статей на военную тематику становится очевидным, что с момента ввода российского контингента в Сирию в конце 2015 российское командование стремилось к максимальному контролю над ходом боевых операций. Это означает, что случаи бомбардировок или обстрелов российскими или сирийскими силами мирного населения не были непреднамеренными. Российские военные, говоря об авиаударах и артобстрелах, в основном озабочены тем, чтобы под удар не попали подразделения союзников. Это в особенности касается иранских войск, которые, как признают в России, игнорировали указания российского командования, но координировали с ним свои действия, чтобы избежать попадания под «дружественный огонь». Российские военные попросту расценивали иранские силы как потенциально полезные, стараясь не вступать с ними в открытое противостояние. В целом чем больше та или иная местная группировка была готова к сотрудничеству с россиянами, тем большую поддержку она от них получала. Эта тактика работала вполне эффективно.
Новая доктрина признает, что Россия вынуждена вести войну скромными средствами, поскольку иного выхода у нее нет. Многие принципы этой доктрины заимствованы из стратегии успешных иррегулярных военных организаций прошлого.
Особое внимание уделяется оперативности принятия решений. Для этой цели планируется заменить традиционные личные встречи командующих видеоконференциями. По оценкам российских военных, технологии видеосвязи оказались вполне пригодными для использования на регулярной основе.
Также делается акцент на использовании всех доступных ресурсов, включая гражданский транспорт (в том числе строительную технику) при решении боевых задач. Такие импровизации в боевых условиях были заимствованы россиянами у сирийской армии и ее противников, широко применявших самую разнообразную технику, которую им удавалось захватить.
Партизанский характер войны в Сирии сделал возможным активное участие в боях российских частных военных структур. Силы НАТО начиная с 2001 года гораздо активнее задействовали частных контрактников, но преимущественно для охраны баз. Россия же использовала подобные формирования как боевые части для усиления сирийской армии — правительственных сухопутных сил, а также иррегулярных отрядов, задействованных сирийским правящим режимом для несения охраны и частично для поддержки наступательных операций. Практически весь личный состав российских частных военных компаний являлся бывшими военнослужащими армии России. Не имея статуса бойцов регулярной армии, они считались более надежными, получая более высокую оплату, чем солдаты российских вооруженных сил. Кроме того, частные военные структуры действовали в обход действующего в России закона, запрещающего использование призывников в боевых действиях. Все вышеописанное основывалось на убеждении, что российская общественность спокойнее воспримет большие потери среди наемников, нежели среди солдат российской армии, особенно призывников.
Однако, Россия располагает ограниченным количеством профессиональных военных, имеющих желание или возможность быть отправленными в Сирию. В российских военных изданиях широко обсуждалась необходимость полного перевода вооруженных сил на контрактную основу. Но после введения санкций и падения цен на нефть в 2014 года (и сокращения военного бюджета на 30 процентов в 2016) перспектива создания контрактной армии стала довольно туманной. Поэтому новая военная доктрина рекомендует избегать, насколько возможно, больших людских потерь.
Статьи, посвященные военной тематике, ясно дают понять, что Россия вмешалась в сирийский конфликт с четким намерением быть там руководящей силой, даже если это означало периодические трения с Ираном. Иранцы соглашались на сотрудничество с россиянами, пока это сотрудничество не ставило их в неудобное положение — в частности, пока Россия не предавала публичной огласке факт снабжения иранских формирований недостающей им техникой (летательные аппараты, электронные средства борьбы). Эта тактика оказалась гораздо менее успешной в отношениях с турками, оккупировавшими северо-западную часть Сирии. В конечном итоге, российские военные прекратили какие-либо контакты с ними. В отличие от них, Иран предоставил в поддержку сирийскому правительству самый многочисленный наземный военный контингент из всех, задействованных в войне — наемные формирования, временами достигавшие 60 тысяч человек.
Новая доктрина указывает на необходимость быстрого адаптирования к ситуации. Примером этого может послужить то, как россияне справлялись с трудностями, связанными с договоренностью о предоставлении сирийским командованием безопасного прохода исламистам и мирному населению областей, окруженных правительственными войсками, в другую зону, контролируемую антиправительственными силами. Серьезной проблемой при этом было отсутствие гарантий, что сирийские и иранские военные смогут выполнить договоренность по предоставлению безопасного прохода. Россияне решили эту проблему, разместив свои войска вдоль коридора эвакуации для контроля за соблюдением договоренности. При этом им пришлось периодически арестовывать своих союзников, и даже открывать по ним огонь. Были задействованы части военной полиции, укомплектованные выходцами из мусульманских регионов России, добровольно вызвавшимися участвовать в этой «миротворческой» миссии. Присутствие вооруженных российских солдат-мусульман удержало террористов, равно как и близких им по мировоззрению иранских наемников, от нарушений гарантии безопасного прохода.
В России подобные приемы руководства, контроля и поддержания дисциплины получили название «управленческого превосходства». Это довольно точный термин. Российскому командованию разрешено было использовать любые методы для достижения поставленных задач. Если при этом его репутация оказывалась испорчена из-за жертв среди мирного населения или иных непредвиденных результатов, российское правительство скрытно подвергало виновников взысканию, публично поощряя их. Командиры, не справившиеся с задачей, быстро и без огласки отзывались в Россию. Все это позволяло российским офицерам проявлять большую гибкость и изобретательность, чем дозволялось когда-либо со времен Второй мировой войны. В результате новая доктрина приобрела большую популярность среди офицеров российской армии.
Чтобы обладать «управленческим превосходством», также необходимо уметь быстро оценивать боеспособность местных формирований, чтобы применять их для тех задач, с которыми они справляются лучше всего. Россияне быстро выделили наиболее компетентных и способных сирийских командиров, оказывая им поддержку всеми необходимыми средствами. Сирийское правительство не препятствовало этому, поскольку россияне таким образом создавали местные военные кадры, имеющие ореол героев и служащие опорой Дамаску. Кроме того, у всех задействованных в конфликте сторон, как дружественных, так и враждебных, закрепилось мнение о российских военных как о действующих быстро и решительно. Подобная репутация оказалась весьма ценной в ходе войны.
Во многих отношениях данная доктрина напоминает ту, что была принята (в более крупных масштабах) после вторжения нацистов в Советский Союз летом 1941. Советские лидеры, включая Иосифа Сталина, испытали потрясение не только из-за нарушения Германией договора о ненападении, но и оттого, что военные реформы, проведенные Сталиным в 1930-е, оказались вредоносными для советской военной машины. Это позволило немцам развить стремительное наступление, уничтожая и беря в плен миллионы русских солдат. В результате Сталин взял на вооружение доктрину, весьма схожую с нынешней. Трезвый взгляд на реальность позволяет действовать согласно ей.
