Энергетическая политика является важной частью российской стратегии, нацеленной на максимизацию влияния в Европе и разделение ЕС. Как подчёркивают критики настойчивой энергетической линии Москвы в Европе, два флагманских российских трубопроводных проекта, «Северный поток-2» и «Турецкий поток», представляют собой нечто гораздо большее, чем просто коммерческая деятельность – они также являются геополитическими инструментами, направленными на увеличение роли России в Центральной и Восточной Европе.
На сегодняшний день всё большее количество западных авторов надуманно изображают Венгрию, являющуюся членом НАТО, государством-сателлитом России в рамках её «великой европейской стратегии». Однако подобные утверждения лишены оснований.
Подпись к изображению: Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан в Будапеште, Венгрия, 10 января 2019 года
Львиная доля критики, которая приходится на долю Венгрии, нацелена на её энергетическую политику. Но заметим, что одним из первых стратегических решений второго правительства премьер-министра Виктора Орбана в 2010–2011 годах стал выкуп доли, которой российская нефтегазовая компания «Сургутнефтегаз» владела в венгерской флагманской энергетической компании MOL. Это было сделано с целью установления чётких границ для российского влияния на энергетическом рынке Венгрии.
Если уж на то пошло, на сегодняшний день компания MOL, в которой венгерскому правительству принадлежит 26 процентов, и российские энергетические фирмы являются конкурентами в регионе. Таким образом, совершенно необоснованны представления о том, что MOL или любая другая крупная венгерская компания является геополитическим инструментом в руках Москвы.
Более того, с 2010 года Венгрия предприняла многочисленные шаги по снижению своей энергетической зависимости от России путём строительства соединительных трубопроводов, увеличения ёмкости хранилищ, поддержки инвестиций в энергетическую инфраструктуру «инициативы трёх морей» – и этот список можно продолжить. Нынешние дебаты с Хорватией по поводу терминала сжиженного природного газа (СПГ) на острове Крк и возможных будущих закупок вращаются исключительно вокруг ценовых вопросов – необходимость диверсификации очевидна и не нуждается в обсуждении.
Что касается природного газа, здесь Венгрия серьёзно зависит от импорта из одного источника – из России. Как и у многих других членов ЕС, у Будапешта две стратегические цели: диверсификация источников и диверсификация транзитных маршрутов. Иногда эти цели сходятся, как, например, в ситуации с соединительными трубопроводами в Румынию и Хорватию. В других случаях Венгрия предпринимает шаги по увеличению количества маршрутов поставок с российских месторождений, но это не означает, что она теряет из вида первую цель.
Здесь надо напомнить про другие крупные энергетические сделки между Европой и Россией (те же «Северный поток-2» или «Ямал СПГ»), поддерживаемые некоторыми членами ЕС, такими как Австрия, Италия, Франция и Германия. В силу своих экономических масштабов и политического влияния эти проекты могут повлечь гораздо больше геополитических последствий, чем какие бы то ни было российско-венгерские соглашения. Более того, многие лидеры стран-членов ЕС или НАТО проводят с Путиным встречи на высшем уровне как минимум не реже, чем Орбан.
Также нуждаются в пересмотре заявления о том, что в настоящее время Венгрия проводит политику «воссоединения исконных земель», чтобы проторить путь для российского вмешательства. Напомним, в прошлом наибольшая напряжённость у Венгрии наблюдалась со Словакией, Сербией и Румынией. Однако на сегодняшний день отношения между Будапештом и этими странами превосходны с исторической точки зрения. Недавние споры о правах венгерского меньшинства далеки от накала, который присутствовал в предыдущем десятилетии или в 1990-х годах. Кроме того, политические цели, которые Венгрия выдвинула в своей поддержке венгерских меньшинств, находятся в пределах европейских норм.
Бесполезно отрицать, что венгерско-украинские отношения в последние годы переживают спад. Тем не менее, основной причиной такого поворота стало принятие Киевом спорного закона об образовании в 2017 году, который был подвергнут критике в подробном разборе Венецианской комиссии Совета Европы, которая призвала к некоторым исправлениям. Цель Венгрии состоит в том, чтобы Украина выполнила рекомендации Венецианской комиссии.
С 1991 года Венгрия последовательно выступала за стабильность, территориальную целостность и евроатлантическую ориентацию Украины. Будапешт всегда выказывал решительную поддержку независимости этой страны, либерализации визового режима ЕС и подписанию соглашения об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли. Кроме того, Венгрия поддерживает санкции против России после крымских событий и выступает за мероприятия НАТО по сдерживанию Москвы.
Надо отметить, что с марта 2017 года Венгрия действительно блокировала заседания комиссии НАТО-Украина на уровне министров, но верно и то, что Будапешт не возражал против какого-либо другого формата встреч на высоком уровне или какой-либо другой формы сотрудничества между НАТО и Украиной. Действия Будапешта в отношении Киева объясняются тем, что он обеспокоен существующими правами меньшинств. С точки зрения Венгрии, переходный процесс на Украине должен основываться на евроатлантических принципах, чтобы быть прочным и успешным.
Итак, совершенно неуместно изображать Венгрию в качестве «троянского коня» Москвы, стремящегося продвигать стратегию Путина в ущерб союзникам по НАТО. Венгрия преследует свои национальные интересы в соответствии с политикой многих других членов альянса. В отношениях с Москвой Будапешт применяет прагматичный, ориентированный на экономику подход, в то же время устанавливая чёткие границы поддержки политики Москвы в регионе.
