Во всем виновата эта проклятая погода. Она убаюкивает нас, заставляя думать, что нас ждет залитый солнцем мир грез и отдых от реальности, после которых все вернется на круги своя. Но не все придет в норму. Наши проблемы только начинаются.
Даже если будет найдено эффективное лекарство или окажется, что многие из нас просто невосприимчивы к вирусу, и можно будет быстро снять все ограничения, ущерб уже нанесен.
Британская экономика катится в пропасть. Мы накапливаем долги темпами, невиданными с 1945 года. Новому поколению предстоит узнать, что такое массовая безработица. Как в сложившихся обстоятельствах можно спокойно размышлять о продлении мер, ограничивающих деятельность предприятий? Когда каждый день в изоляции добавляет миллиарды к нашему долгу и месяцы и даже годы к времени, необходимому для возможного восстановления, как многие из нас могут считать разумным оставить все как есть до тех пор, «пока мы не будем абсолютно уверены»? …
Почему, когда другие европейские страны стараются запустить свою экономику, мы оказываемся самыми робкими из всех опрошенных избирателей?
Ответ, я думаю, можно найти в опросе YouGov, проведенном на прошлой неделе, в котором людей спрашивали, оказывает ли изоляция положительное или отрицательное влияние на различные аспекты их жизни.
В основном полученные результаты не вызвали удивления: люди считают, что влияние на их семейные отношения было положительным, а влияние на их социальную жизнь отрицательным, в то время как влияние на их питание и физическую активность нейтральным. Но был один особенно показательный ответ.
Отвечая на вопрос об их личном доходе, только 26 процентов респондентов отметили, что изоляция ухудшила их финансовое положение (21 процент сказал, что эффект был положительным, а 50 процентов — нейтральным).
Задумайтесь на минутку об этих цифрах. Приостановка практически любой экономической деятельности неизбежно сделает почти всех беднее. Это вполне очевидно и действительно неоспоримо.
Посмотрите вокруг себя. Малый и средний бизнес идет ко дну; еще два миллиона человек вынуждены обратиться за пособиями, и суммы, которые мы каждый раз заимствуем, обрекают нас на десятилетия высоких налогов или инфляции, или того и другого, что в свою очередь скажется на нашей производительности.
Никто не застрахован. Если вы пенсионер, то ваша пенсия обесценится. Если вы работаете в государственном секторе, то вдруг обнаружите, что по мере уменьшения налоговых поступлений правительство не сможет позволить себе платить вам зарплату.
Если у вас есть сбережения, они будут обесценены из-за инфляции и взвинчивания цен. Если вы студент, то будете отрабатывать свои долги до конца жизни.
Британия в целом стала беднее примерно на 25 процентов. Но пока лишь немногие из нас это чувствуют. Эта цифра является напоминанием о том, что наша экономика представляет собой перевернутую пирамиду, опирающуюся на относительно небольшое число прибыльных предприятий. Для остальной части населения — будь то государственные служащие с полной зарплатой, или отправленные в отпуск без содержания работники, не имеющие средств на поездки или уход за детьми, уже не может быть хуже.
«Мы должны поставить нашу жизнь выше экономики», — говорит большинство — как будто экономика это некая абстракция, оторванная от человеческих деяний.
Наверное, мы не можем думать по-другому. Мы существа из плоти и крови. Нам гораздо легче представить себе болезнь, чем падение ВВП.
Только тогда, когда это падение ударит по нам напрямую, лишая нас возможности купить себе какие-то вещи, которые мы привыкли иметь, мы поймем, что «экономика» — это то, что мы называем операциями, которые люди совершают, чтобы улучшить свою жизнь.
И тогда мы сможем попытаться изо всех сил связать наши несчастья с изоляцией и закрытием предприятий, которых мы требовали на протяжении последних двух месяцев.
Погодные условия соответствуют духу третьего акта «Короля Лира», но вторая сцена была бы более подходящей. Она может дать нам предчувствие того, что надвигается на нас.
