В России кризисы происходят регулярно. Они бывают вызваны разными причинами: плохими законами, отсутствием системы сдержек и противовесов, коррупцией в органах власти, большим внешним долгом, отсутствием золотовалютных запасов, неразвитостью рынков капитала, слабостью банковской системы и внешними потрясениями. И все они вызывают хаос, когда случаются.
В течение последних тридцати лет было пять по-настоящему больших кризисов: в 1991 году, когда распался Советский Союз; затем в 1998-м, когда обвалился рубль, и Россия объявила дефолт по долгам; в 2008 году, когда коллапс рынка недвижимости в США спровоцировал глобальный финансовый кризис; в 2014 году после того как Россия присоединила Крым; и, наконец, в 2020 году из-за двойного удара обвала мирового рынка нефти и глобальной пандемии коронавируса Covid-19.
Однако, сегодня, по прошествии трех десятилетий, можно увидеть, что каждый последующий кризис наносил ей все меньший ущерб. Россия остается развивающейся экономикой, и она все во многом еще не поднялась до уровня развитых стран, но за последние тридцать лет страна добилась устойчивого прогресса, который позволяет ей все легче переносить потрясения.
Крах 1991 года
В 1991 году рухнула вся экономика. Централизованные пятилетние планы были выставлены на всеобщее обозрение как фальшивки, и в условиях открытых для импорта границ никто не хотел покупать некачественные потребительские товары, которые производили отечественные «динозавры». Практически все пошло прахом.
Рубль также полностью обесценился. Когда гиперинфляция достигла 1400 процентов, сбережения, которые люди делали всю свою жизнь, превратились в ничто в течение нескольких месяцев. Советские граждане искали магазины, где цены еще не успели подскочить, и излюбленной тактикой было купить стиральную машину, так как ее можно было легко превратить обратно в деньги, продав с рук по многократно более высокой цене. За первые десять лет после распада Советского Союза безработица выросла вдвое.
Дефолт 1998 года
В 1998 году весь высший эшелон банковского сектора обанкротился, а такие известные во всей России имена как «Анексим-банк», «СБС-Агро» и «Мост-банк», исчезли в одночасье, прихватив с собой сбережения людей. Рубль вновь обесценился, на этот раз на 75 процентов. Безработица сокращалась по мере появления новых компаний, но после дефолта она снова взлетела вверх, поднявшись до беспрецедентного в постсоветские времена пика в 13,3 процента в 1998 году (для сравнения, в 1991 году этот показатель составлял 5,5 процента).
Этот обвал 1998 года на самом деле был вызван валютным кризисом в Азии в 1997 году, последствия которого лишь через год докатились до России. Азиатский кризис привел к резкому падению цен на сырьевые товары, и это начало причинять ущерб российской экономике. Государство выпускало для покрытия дефицита бюджета теперь уже печально известные ГКО (государственные краткосрочные облигации, «предшественницы» нынешних ОФЗ Минфина РФ), и сроки погашения этих бумаг становились все длиннее, а процентные ставки по ним – все ниже. Однако, начиная примерно с мая 1998 года, инвесторы стали паниковать, а 19 августа тогдашний премьер-министр Сергей Кириенко признал свое поражение и объявил дефолт по ГКО на сумму около 40 миллиардов долларов, тем самым отправив экономику в неуправляемый штопор.
Девальвация 1998 года, впрочем, оказалась скрытым благом для экономики. Она сделала рубль настолько дешевым, что российские экспортеры внезапно стали конкурентоспособными. «Виртуальная экономика», основанная на бартерных сделках, поскольку ни у кого не было наличных денег, уступила место более или менее нормальной экономике, а цены на нефть, упавшие примерно до 14 долларов за баррель, с 2001 года начали свой неумолимый рост. Однако, восстановление началось задолго до того как пошли нефтяные доходы: еще в 1999 году экономика выросла на 10 процентов, и этот рекорд с тех пор так и не был побит.
Самым крупным выгодополучателем стал российский нефтяной сектор, который в 1999 году инвестировал в добычу больше, чем за предыдущие семь лет. Стоимость рабочей силы все еще измерялась в рублях, которые обесценились на три четверти, а доходы от экспорта были в твердой валюте, что сделало нефтедобывающие компании настоящими машинами для производства денег. Прибыль нефтяного сектора запустила общенациональный насос и подтолкнула почти десятилетний бум, цикл благоприятных возможностей «прибыли-инвестиции-повышение заработной платы-расходы». В то же время правительство, купавшееся в «нефтедолларах», начало увеличивать зарплаты в госсекторе примерно на 10 процентов в год, чтобы сократить разрыв в доходах между частным и государственным секторами, и поддерживало этот алгоритм почти десять лет. В этот период потребление стало движущей силой экономики, которая удвоилась в размерах.
Казалось, что Россия пересекла некий водораздел, потому что с ростом ВВП на 6-8 процентов в год в 2006-2007 гг. отток капитала прекратился, поскольку российские бизнесмены вернули на родину около 130 миллиардов долларов и начали инвестировать в отечественные предприятия. Все «делали деньги» легко и быстро.
Кризис 2008 года
Затем мир снова рухнул в сентябре 2008 года. На этот раз вины России в этом не было. Финансовый регулятор США не сумел предотвратить крах системы субстандартного ипотечного кредитования, и это привело к обвалу всего американского рынка недвижимости, который вызвал волны потрясений по всему миру. Российский капитал поджал хвост и сбежал из страны вместе со своими 130 миллиардами долларов. Примерно за полгода российская экономика сползла с 7-процентного роста до 7-процентной рецессии.
Впрочем, на это раз кризис нанес ей гораздо меньший ущерб. В 1991 году практически все российские предприятия обанкротились. В 1998 году разорился весь высший эшелон банковского сектора. В 2008 году обанкротился лишь один банк «Финанс Инвест», да и тот был к обеду того же дня спасен «Российскими железными дорогами», которые объявили о его покупке.
Рубль снова девальвировался, но на этот раз лишь на 30 процентов. Безусловно, это было очень болезненно, но все же людям не пришлось вновь пережить полное разорение. Безработица также подскочила, но в ограниченной степени, поскольку большинство компаний продолжали работать, хотя им и пришлось затянуть пояса и сократить зарплату сотрудникам.
Поскольку в 2009 году нефть по-прежнему стоила 100 долларов за баррель, российская экономика относительно быстро восстановилась, но годы бума уже закончились. В период с 2008 по 2013 год страна столкнулась с новой проблемой. Цены на нефть оставались высокими, но рост экономики все равно стал постепенно замедляться. Однако, в 2013 году он упал почти до нуля, несмотря на 100-долларовую нефть. Проблема заключалась в том, что Кремль игнорировал глубокие структурные реформы, необходимые для модернизации экономики, и нефтезависимая модель просто утратила свой импульс, выдохлась, столкнувшись с растущими структурными ограничениями.
Кризис 2008 года нанес серьезный удар по России, поскольку если бы упомянутый российский капитал остался в стране еще на несколько лет, можно было бы создать целый новый класс предприятий, которые сделали бы экономику более устойчивой. Кроме того, 2008 год стал кульминацией попыток заигрывания Кремля с «вашингтонской» экономической моделью свободного рынка.
После того, как инфляция снизилась впервые за два десятилетия до однозначных цифр, Кремль объявил о масштабной программе инфраструктурных инвестиций в размере 1 триллиона долларов для модернизации экономики. Это вдвое больше, чем нынешний пакет из 12 национальных проектов, призванный достичь той же цели.
Летом 2008 года на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме новоизбранный президент Дмитрий Медведев провозгласил долгосрочную и радикальную программу приватизации, которая привлекла массу иностранных инвесторов. Программа была написана известным экономистом Сергеем Гуриевым, профессором Высшей школы экономики, и принята Кремлем. Однако, к концу года правительство снова оказалось в кризисном состоянии, и все грандиозные планы реформ были бесцеремонно отброшены, поскольку в то время каждый просто пытался удержаться на плаву.
Кризис 2014 года
Российская экономика уже была ослаблена наступившей стагнацией из-за отсутствия структурных реформ, когда 2014 год принес еще один обвал цен на нефть, после того как Саудовская Аравия предприняла попытку убить растущую американскую сланцевую индустрию, наводнив рынок нефтью. Рубль снова рухнул, на этот раз упал более чем вдвое. Курс доллара вырос примерно с 35 до 80 рублей на пике кризиса, потому что Центральный банк России перешел к плавающему курсу валюты, который позволил частично смягчить шок. В конечном итоге курс восстановился примерно до 65 рублей за доллар, но это все равно означало 50-процентную девальвацию.
Впрочем, на этот раз закаленные в боях ЦБ и правительство развернули план спасения и влили деньги в экономику. Центробанк повысил процентную ставку до 17 процентов, что позволило остановить девальвационную спираль. Около 200 миллиардов долларов из золотовалютных запасов России были направлены на поддержку промышленности и ни одна из крупных компаний не обанкротилась.
Розничные продажи и малый бизнес пострадали, и безработица выросла, но к началу 2015 года она все еще составляла лишь 5,5 процента – минимум за все постсоветские годы. Рост замедлился, но экономика быстро стабилизировалась. Проблема, с которой столкнулась Россия после кризиса 2014 года, заключалась не в последствиях этого обвала, а в стагнации, вызванной исчерпавшей себя нефтяной моделью роста. Рост реальных доходов замедлился, а потребление почти не влияет на увеличение ВВП. Цены на нефть застряли вблизи отметки в 40 долларов за баррель, так что этот фактор также не помог.
Кроме того, в том же году Россия присоединила Крым, и введенные Западом санкции уничтожили поток иностранных инвестиций. К 2016 году Россия вновь оказалась на грани кризиса, когда у Министерства финансов возникла дыра в бюджете размером в 2 триллионов рублей (около 30 миллиардов долларов), которую оно не могло заполнить. В конце концов, этот кризис был предотвращен «приватизацией» 19-процентного пакета акций государственной нефтедобывающей компании «Роснефть», которая впоследствии превратилась в кредит ОАЭ.
Как и в 1998 году, этот кризис имел в том числе и некоторые позитивные последствия. Михаил Мишустин, в то время глава Федеральной налоговой службы, был настолько потрясен угрозой кризиса в 2016 году, что начал масштабную реформу налоговой системы. Служба была почти полностью обновлена, и реформа оказалась настолько успешной, что в начале нынешнего года он был назначен премьер-министром. Собираемость налогов увеличилась на 20 процентов, хотя налоговая нагрузка за тот же период выросла всего на 2 процентных пункта.
Еще более красноречивым индикатором того, насколько радикальными и далеко идущими были эти реформы, является тот факт, что если в 2008 году федеральный бюджет нуждался для безубыточности в среднегодовой цене на нефть на уровне 115 долларов за баррель, к нынешнему году этот показатель составляет всего 42 доллара. Таким образом, Russia Inc. сегодня – гораздо более прибыльный бизнес.
Кризис 2020 года
Итак, мы подошли к нынешнему кризису, который начался в марте 2020 года, когда Россия вышла из соглашения ОПЕК+ о сокращении добычи нефти, и цены снова рухнули, упав с 63,5 долларов за баррель в декабре 2019 года до минимума на уровне около 21 доллара в апреле этого года. С тех пор они восстановились до 40-45 долларов за баррель, что в принципе устраивает российский бюджет.
А затем, в разгар обвала цен на нефть, пришел коронакризис. Поскольку цены к июню уже вернулись в зону комфорта для России, именно остановка экономики, начавшаяся в мае, нанесет в этом году реальный ущерб, и не только России. Федеральный бюджет в 2020 году будет по-прежнему дефицитным – по итогам первого полугодия этот показатель составил около 2 процентов, и согласно прогнозам, к концу года он достигнет 4,4 процента.
Экономический рост также серьезно пострадает. Россия перейдет от роста на уровне 1,3 процента в 2019 году (проблема стагнации никуда не исчезла) к предполагаемому сокращению на 8,5 процента по итогам 2020 года, а в позитивную зону вернется лишь в 2021 году. Но на самом деле это хороший результат. Во-первых, ущерб значительно меньше, чем во всех предыдущих крупных кризисах, а во-вторых, Россия переносит кризис лучше, чем многие развитые страны.
Кроме того, важно, что рецессия не вызвала резкой инфляции. Так, рост индекса потребительских цен в августе составил всего 3,6 процента, что даже ниже целевого показателя ЦБ (4 процента), поэтому вместо повышения процентной ставки до 17 процентов, на которое ЦБ был вынужден пойти в 2014 году, недавно Центробанк даже фактически понизил ставку, чтобы стимулировать дальнейший рост. Снижение ставок в разгар тяжелейшего экономического кризиса – это тактика развитых рынков, а не развивающихся.
Рынок труда также особенно не пострадал. Уровень безработицы находился на рекордно низкой отметке около 4,3 процента до того, как два потрясения обрушились на экономику в марте (этот показатель также соответствует развитому рынку), но по состоянию на август он вырос до 6,4 процента – самый умеренный рост за все предыдущие кризисы.
И, наконец, курс рубля также избежал больших потерь. Как сообщают аналитические агентства, российская национальная валюта потеряла в первом полугодии 17 процентов, в то время как цены на нефть за тот же период упали вдвое. Приток иностранных инвестиций в ОФЗ компенсировал падение прибыли от нефтяных налогов и удержал обменный курс. Напомним, что в 1998 году иностранные инвесторы резко ушли с рынка ГКО, что привело к его коллапсу, а также краху всей российской экономики.
Самое замечательное заключается, пожалуй, в том, что в течение всего этого года Россия продолжала накапливать международные валютные резервы, общий объем которых летом превысил отметку в 600 миллиардов долларов, что является пятым по величине показателем на планете. Именно этот огромный золотовалютный запас дает инвесторам, покупающим облигации, уверенность, а Кремлю – простор для маневра.
Российская экономика легче справляется с пандемией коронавируса, чем с последствиями мирового финансового кризиса 2008 года, заявил 28 сентября глава Счетной палаты РФ, бывший министр финансов Алексей Кудрин. «Нынешнее экономическое положение определенно лучше, чем прогнозировалось в начале пандемии, – сказал он в интервью RT. – По целому ряду причин Россия сегодня является гораздо более устойчивой, чем в 2009 году, когда экономика сократилась на 8 процентов».
В чем же будут заключаться позитивные последствия на этот раз? Россия извлекла выгоду и уроки из предыдущих кризисов. Обвал 1998 года уничтожил виртуальную экономику бартера и восстановил работу денежной системы. Кризис 2014 года вынудил Министерство финансов провести радикальную налогово-бюджетную реформу. Так чего же ожидать на этот раз?
Ответом должен стать переход к новой экономической модели. Российская экономика пребывает в стагнации примерно с 2011 года, и для решения этой проблемы пока было мало что сделано. В Кремле хорошо знали об этой проблеме, и президент Владимир Путин попытался решить ее своими так называемыми майскими указами, которые были в последний раз обновлены в 2018 году и с тех пор переросли в двенадцать национальных проектов. Однако, эта программа неудачно стартовала в 2019 году и была отложена после начала кризиса 2020-го. В то же время, именно кризис стал тем самым стимулом, который необходим правительству для того, чтобы довести перемены до конца.
В то же время, геополитика будет препятствовать государственным расходам, в которых нуждается российская экономика для модернизации. Со своими огромными резервами и исключительно низким долгом – Россия способна погасить весь свой внешний долг хоть завтра и все еще сохранить запасы на уровне 100 миллиардов долларов, то есть достаточном для обеспечения стабильности рубля – Кремль мог бы пойти на масштабное наращивание расходов, просто используя деньги из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Кроме того, Россия могла бы занять значительные суммы, не рискуя оказаться под давлением. В настоящее время ее государственный долг составляет около 15 процентов ВВП, и Министерство финансов намерено довести его до 20 процентов в рамках нового бюджета на 2021-2023 годы, в то время как Маастрихстский рекомендуемый максимум заимствований составляет 60 процентов от ВВП, и почти все страны Евросоюза существенно превысили этот уровень.
Но Кремль не пойдет по этому пути. В связи с геополитической напряженностью, вновь усилившейся на фоне белорусской революции и отравления Навального, вновь появились разговоры о новых санкциях. Кроме того, учитывая растущую вероятность победы Джо Байдена на президентских выборах в США в нынешнем ноябре, отношения с Америкой, вероятно, лишь ухудшатся в ближайшие четыре года.
Для Кремля все эти запасы и низкий уровень долга – стратегическое оружие в его борьбе против США, которое обеспечивает России неуязвимость перед санкциями. Это не экономический ресурс, которые можно было бы использовать для стимулирования экономического роста. Фактически Министерство финансов проводит политику жесткой экономии бюджетных средств, чтобы сохранить уровень резервов, хотя в этом нет особой необходимости. Кремль явно планирует продолжать прежнюю политику и получать необходимые ему дополнительные деньги от восстановления цен на нефть и дальнейшего повышения эффективности экономики. А учитывая, насколько Россия подвержена кризисам, возможно, это далеко не худший план.
