В западных СМИ на прошлой неделе появились две истории под совершенно противоположными заголовками. Первая из них была о том, что, испытывая российские системы С-400, Анкара якобы провоцирует своих союзников по НАТО. Другая касалась высказываний президента Украины Владимира Зеленского о «беспрецедентном» уровне сотрудничества между Турцией и Украиной, а также решения украинского лидера наградить президента Реджепа Тайипа Эрдогана орденом князя Ярослава Мудрого. Этот шаг Зеленского авторы рассматривают как проблематичный для российского президента Владимира Путина. По мнению газеты The Times, такое развитие событий может оказать негативное воздействие на отношения между Эрдоганом и Путиным.
Судя по этим двум заголовкам, можно предположить, что у Турции возникла напряженность одновременно и с Соединенными Штатами и с Россией. Действительно, в последнее время очень похоже, что тот баланс, который Анкара поддерживала в своих отношениях с двумя великими державами, в любой момент может быть потерян.
Однако, на самом деле ситуация развивается на совершенно ином уровне. Дело в том, что сегодня напряженность или даже соперничество между двумя странами не обязательно исключают любые возможности для сотрудничества. Турции пришлось познакомиться с этим новым типом отношений, возникшим в свете изменившихся реалий международной системы, в ходе нескольких кризисов, которые она пережила за период с 2013 года.
В связи с резко изменившейся динамикой гражданской войны в Сирии и попыткой государственного переворота в 2016 году, турецкое руководство приняло новый курс в своих отношениях как с Западом, так и с Россией. Эта политика, предусматривающая ограниченное применение жесткой силы, отличается высшей степенью прагматизма и гибкости. Она руководствуется в каждом конкретном случае продуктивностью комбинации напряженности, соперничества и сотрудничества.
Например, Турция сотрудничает с Россией по газопроводу «Турецкий поток» и приобретает систему С-400, но это не исключает соперничества между двумя странами в Украине, Нагорном Карабахе, Ливии или сирийском Идлибе.
Кстати, Путин прекрасно осознает преимущества этого нового вида отношений. Отсюда и его комплименты в адрес Эрдогана на пресс-конференции в прошлую пятницу. Президент России отметил, что Турция проводит независимую внешнюю политику, несмотря на внешнее давление. Он также посетовал, что Москва не может завершить свои энергетические проекты с европейскими партнерами столь же быстро, как «Турецкий поток-2». Напомнив о решимости, проявленной Эрдоганом в ходе сделки с С-400, Владимир Путин отметил, что «приятно и безопасно сотрудничать с таким партнером».
Западным лидерам также следовало бы понять и оценить то, что Путин признал на прошлой неделе. Точно так же, как отказ Турции признать присоединение Крыма и ее соперничество с Россией в Ливии, Нагорном Карабахе и других местах не свидетельствует об антироссийских настроениях, ее решение о приобретении системы С-400 не является признаком оппозиции по отношению к Соединенным Штатам и НАТО.
С одной стороны, открытие запасов природного газа в Черном море снижает зависимость Турции от российских поставок энергоносителей. С другой стороны, конфликт в Нагорном Карабахе требует от Москвы еще более тесного сотрудничества с Анкарой на Кавказе. Собственно, именно об этом Путин заявил журналистам, сказав, что его не беспокоят разногласия с Турцией по поводу Южного Кавказа. Он подчеркнул необходимость поиска возможностей для компромисса и взаимных уступок. Эрдоган, в свою очередь, подтвердил свое желание играть определенную роль в урегулировании, как за столом переговоров, так и на местах событий, заявив, что Турция также имеет право участвовать в этом процессе, если Россия намерена добиваться мирного разрешения конфликта. Другими словами, если Армения призывает на помощь Москву, Азербайджан обращается с тем же к Анкаре, и Россия, похоже, готова принять такие условия.
Все это указывает на то, что Анкара хотела бы остаться частью западного альянса, но в то же время она стремится к новому типу отношений с Россией, Соединенными Штатами и Европейским Союзом. Адаптировавшись к новым обстоятельствам, все стороны получат новые возможности для взаимодействия, и если президент Дональд Трамп будет переизбран 3 ноября, он также будет придерживаться этих условий. Соединенные Штаты изменят свою роль в мировом порядке и, соответственно, пересмотрят отношения с Европой, Китаем и Россией.
Кстати, один из излюбленных аргументов западных медиа, который заключается в том, что в случае победы Байдена Эрдоган может потерять больше всех, не соответствует действительности. Политика демократов в отношении Ближнего Востока и России не только подогревает напряженность в отношениях с Турцией. Она могла бы также способствовать созданию новых предпосылок для сотрудничества. Даже проблема с комплексами С-400 не обязательно приведет к введению санкций в отношении Анкары в первые месяцы потенциального президентства Байдена. А с течением времени в турецко-американских отношениях появится возможность для установления нового баланса, поскольку Эрдоган и Байден хорошо знают друг друга. Поэтому было бы разумно изолировать проблему С-400 от общего развития отношений между Вашингтоном и Анкарой и заняться ей отдельно. На самом деле, Турция уже применила подобный подход к целому ряду проблем.
А теперь вопрос на миллион долларов: почему Путин столь лестно отозвался об Эрдогане? Может быть, дело в том, что он предвидит эскалацию напряженности в отношениях между Россией и Соединенными Штатами?
