Стратегическое соперничество России и Турции
Со времени распада Советского Союза, центральной для российской внешней политики является концепция статуса великой державы. В стремлении возродиться в качестве великой державы, Москва активно противодействует тому, что она считает западным, диктуемым НАТО и ЕС, подходом к управлению международной безопасностью.
На Мюнхенской конференции 2007 г. Владимир Путин критиковал США за то, что они со времени окончания Холодной войны так или иначе выходят за рамки своих национальных границ, чтобы навязывать свою политику другим странам. Когда при Обаме и Трампе Соединённые Штаты начали сворачивать своё присутствие на Ближнем Востоке в свете неудачного вторжения в Ирак в 2003 г., Путин интерпретировал этот шаг Вашингтона как оправдание своей критики одностороннего подхода к системе международной безопасности.
Оказывая поддержку президенту Сирии Башару Асаду, после решения Обамы отказаться от интервенции, Москва воспользовалась гражданской войной как возможностью восстановить многополярную систему международных отношений. Несмотря на то, что Турция поддерживает силы, противостоящие поддерживаемому Россией режиму Асада, Путин способствовал созданию в 2017 г. Астанинского формата, который объединил Турцию с Ираном и Россией, чтобы формализовать прекращение конфликта. Это привело к тому, что Вашингтон остался за бортом урегулирования кризиса в Сирии.
В 2018 г. Трамп вывел американские войска после того, как президент Турции Эрдоган спросил его, почему в Сирии после разгрома ИГИЛ по-прежнему остаются 2 тыс. американских солдат. Решение Турции, по-прежнему страны, входящей в НАТО, приобрести российские ЗРК С-400, стало ещё одним ударом по решимости Запада перед лицом стремлений России укреплять многополярность.
В Ливии Россия придерживается той же геополитической стратегии. Хотя Москва и Анкара, как и в случае с Сирией, находятся по разные стороны конфликта, их отношения оказались устойчивыми, поскольку роль, которую та и другая страна играют в этих региональных кризисах, подрывает стратегическую согласованность НАТО и ЕС.
В ответ на вмешательство Турции в поддержку признанного ООН правительства в Триполи (ПНС), французский президент Эммануэль Макрон обвинил Анкару в безответственных действиях как страны-члена НАТО. Более того, возглавляемый ЕС мирный процесс в форме Берлинской конференции, состоявшейся в начале 2020 г., отчаянно пытался сдвинуться с мёртвой точки после того, как ОАЭ – поддержанные вмешательством российских наёмников – инициировали массовую мобилизацию в поддержку оппозиции ПНС, возглавляемой генералом Халифой Хафтаром.
Изоляция НАТО и ЕС на Украине
Российские и турецкие манёвры на Украине в последние месяцы дают основания полагать, что здесь применяется тот же подход, какого Москва и Анкара придерживались в Сирии и Ливии в стремлении ограничить влияние НАТО и ЕС. Крупнейшее со времени аннексии Крыма в 2014 г. сосредоточение российских войск у границ контролируемых сепаратистами Донецкой и Луганской областей на востоке Украины происходит на фоне углубляющегося последние два года. оборонного сотрудничества между Анкарой и Киевом.
Угроза безопасности Украины со стороны России дала Турции возможность оживить свои оттоманские связи с прозападными постсоветскими государствами – Грузией, Украиной, Азербайджаном и Молдовой (ГУАМ). Президент Эрдоган, вместе со своим украинским коллегой Зеленским в прошлом году опубликовали совместное заявление, в котором официально закреплено обязательство Турции перед Киевом поддерживать его усилия в восстановлении украинского контроля над Крымом и Донбассом. Это включает поставку Турцией на восток Украины ракет класса «земля-воздух» дальностью 200 км, способных противостоять доминирующему положению России в черноморском регионе.
Хотя инициатива Турции по укреплению оборонного потенциала Украины на первый взгляд может показаться отвечающей интересам Запада, изоляция, в которую это ставит НАТО и ЕС, совпадает с позицией России по отстаиванию многополярности в мире. В отличие от Турции, подтвердившей приверженность поддерживать суверенитет и целостность Украины, НАТО и ЕС столкнулись с затруднениями при выработке согласованной стратегии в вопросе определения места Украины в архитектуре европейской безопасности в эпоху после холодной войны. .
Российская оккупация сепаратистских регионов Украины, Грузии и Молдовы мешает НАТО предложить чёткий путь к членству в организации. Если бы НАТО предоставило Украине членство сегодня, это поставило бы под сомнение главную цель Североатлантического альянса – гарантировать коллективную безопасность согласно Статье 5 Североатлантического Договора. Это объясняет, почему Франция и Германия отвергли призывы США к расширению НАТО на постсоветское пространство во время Бухарестского саммита 2008 г. — из-за опасения, что это приведёт к конфликту с Россией.
Непоследовательность Запада создаёт вакуум безопасности, открытый для России и Турции
Хотя сотрудничество в оборонной сфере между Турцией и Украиной может оказаться для Анкары и Москвы проверкой их отношений на прочность, способность российско-турецкой дипломатии быстро восстанавливаться, продемонстрированная в Ливии и Сирии, указывает на то, что Путин и Эрдоган заинтересованы прежде всего в уничтожении созданной под руководством Запада после окончания холодной войны системы международных отношений.
Неудача с принятием Украины в НАТО на Бухарестском саммите 2008 г. может оказаться для альянса исторической ошибкой. Участие США в системе обороны и безопасности Украины с углублением сотрудничества между Киевом и Анкарой ставится под угрозу. У Турции, хотя она и член НАТО, отношения с Вашингтоном ухудшаются с тех пор, как она выступила против войны в Ираке в 2003 г. Точно так же и мягкий подход, которого придерживается Германия в отношениях с Россией, укрепляет позиции Москвы в реализации Второго минского соглашения.
Нерешительность евро-атлантического блока в том, чтобы применить жёсткую силу в кризисе на востоке Украины и сравнение этого с тем, как действует Турция, может поощрить Путина к дальнейшим агрессивным действиям.
