На дипломатической арене ни одно событие не может сравниться по драматизму и театральности с российско-американскими саммитами на высшем уровне. Когда лидеры дух сильнейших ядерных держав на планете садятся лицом к лицу, может произойти все, что угодно.
Классическим примером является саммит 1985 года. В контексте знаменитого заявления американского президента Рональда Рейгана, охарактеризовавшего СССР как «Империю зла», его саммит в Женеве с советским лидером Михаилом Горбачевым произвел мировой фурор, открыв дверь к смягчению напряженности и став первым шагом на пути к завершению холодной войны.
Женевский саммит 16 июня 2021 года вполне соответствовал этой традиции. Оба президента, Джо Байден и Владимир Путин, согласились, что их встреча была продуктивной, хотя и относительно недолгой.
Во время часовой пресс-конференции по итогам саммита Путин был традиционно откровенен, выглядел расслабленным и много улыбался. Он ответил на множество вопросов, поступивших как от американских, так и от российских журналистов. По его словам, во время переговоров не было никакой враждебности, и они от начала до конца проходили в конструктивном духе.
Однако, Путин категорически отверг обвинения США в кибератаках и нарушениях прав человека. Относительно Украины и Беларуси два президента остались при своих мнениях. Главным результатом саммита стало возобновление стратегического диалога и обсуждение проблем кибербезопасности.
В принципе, Путин добился достаточно многого, чтобы заявить о победе по возвращении на родину. Московские аналитики высказываются в том духе, что Вашингтон осознал невозможность изоляции России, что Россия играет важную роль на мировой арене, а в некоторых аспектах является даже незаменимой, и следовательно, Соединенные Штаты возвращаются на путь стратегической стабильности, возможно, включая проблемы кибербезопасности.
Тридцатиминутная пресс-конференция Байдена, на которую, по необъяснимым причинам, допустили исключительно американских журналистов, также свидетельствовала о том, что встреча была позитивной и результативной. Байден заявил: «И сейчас мы установили четкую основу для дальнейшей политики в отношении России и развития американо-российских отношений».
Однако, вопросы и ответы во время пресс-конференции убедительно свидетельствуют о том, что у Байдена серьезные проблемы дома. Американские журналисты довольно зловеще восприняли новообретенный прагматизм Байдена в отношении России и Путина.
Байден под прессингом прессы
Байден оказался под жестким прессингом, и ему пришлось защищать свое «заигрывание» с Путиным во время встречи. Он явно переборщил с дружелюбием, по мнению ведущих американских СМИ. Пресс-конференция закончилась небольшой перебранкой, когда журналистка выстрелила в Байдена вопросом: «Почему вы так уверены, что он (Путин) изменит свое поведение, господин президент?» Байден пришел в ярость: «Я не уверен, что он изменит свое поведение. Где, черт возьми, когда я говорил, что уверен в этом?… Я ни в чем не уверен».
Хватит ли Байдену политического капитала, чтобы продвигать проект по созданию «стабильных и предсказуемых» отношений между США и Россией? Очевидно, что пока слишком рано судить о том, был ли недавний саммит удачным для Байдена или нет. Возможно, пройдут недели, и даже месяцы, прежде чем станет ясно, как развиваются американо-российские отношения. Один саммит в Женеве не может изменить того, что формируется годами.
Пожалуй, можно сказать, что саммит оправдал ожидания обеих сторон, но планка этих ожиданий была намеренно и значительно занижена. Совместное заявления по стратегической стабильности стало неожиданностью. Но ведь речь идет лишь о подтверждении основополагающих принципов, согласно которым ядерная война не может быть выиграна, и следовательно, не должна быть развязана ни при каких обстоятельствах.
Конечная точка в стратегическом диалоге не может быть достигнута даже через три-шесть месяцев, если говорить о ключевом аспекте двусторонних отношений. Необходимо понимать, что в контексте XXI столетия этот аспект включает киберпространство, космос, проблемы «неядерной» безопасности, а также дипломатическую инфраструктуру и так далее.
Проще говоря, в то время как Путин имеет основания для того, чтобы послать сигнал своему правительству о возможном начале продуктивной работы, трудно сказать, есть ли у Байдена такие же возможности. Не следует заблуждаться, кибербезопасность – это крайне сложная тема, где лишь тонкая грань отделяет обычное преступление от терроризма. Путин никогда не признает никаких нарушений со стороны российского государства и не станет брать на себя каких-либо односторонних обязательств, поскольку сама Россия также уязвима для кибератак.
Кроме того, кибербезопасность является центральной проблемой национальной безопасности. Таким образом, даже для того, чтобы просто начать ее урегулировать, необходимо известное доверие, а доверия между США и Россией как раз нет.
Цели Байдена
Мотивы Байдена остаются противоречивыми. Из его пресс-конференции можно сделать три следующих заключения. Во-первых, Байден стремился «обозначить направления практической работы» с Россией в самом широком контексте. Так, помимо стратегического диалога и кибербезопасности он упомянул о «гуманитарных коридорах» в Сирии, об Иране и Афганистане, где ему необходима «помощь» Путина, а также о сотрудничестве в Арктике и так далее. В общем, он продемонстрировал стремление к конструктивному взаимодействию.
Во-вторых, Байден рассчитывает сформировать рабочие личные отношения с Путиным. Отвечая на вопросы журналистов, он сказал: «Я имею в виду…послушайте, ребята, я знаю, что мы ведем внешнюю политику так, что она кажется тайным искусством и чем-то напоминает секретный код. А на практике внешняя политика – это логическое продолжение личных отношений. Так уж устроена человеческая природа».
Наконец, в-третьих, он считает, что у него есть работоспособный подход к Путину в стиле «кнута и пряника». По оценке Байдена, Путин сейчас находится под огромным давлением. «Я думаю, что последнее, чего Путин хочет сейчас – это холодная война. У него граница с Китаем протяженностью несколько тысяч километров. Китай продвигается вперед, одержимый своим историческим выбором, и стремится стать самой мощной экономикой в мире, а также самой мощной державой в военном отношении, – сказал Байден. – Россия (Путин) находится в ситуации, когда для того, чтобы вывести экономику из того тяжелейшего положения, в котором она находится, необходимо действовать более агрессивными методами с точки зрения стимулирования роста. И я не думаю, что в этих условиях он хочет холодной войны с Соединенными Штатами».
«Однако, это не значит что он готов, образно говоря, сложить оружие, и сказать: «Ладно, сдаюсь». Он все еще, я полагаю, обеспокоен тем, что его окружают. Он по-прежнему встревожен тем, что мы на самом деле хотим уничтожить его страну и так далее. У него сохраняются все эти опасения, но я не думаю, что они являются главной движущей силой, определяющей то, к каким отношениям с Соединенными Штатами он стремится, – добавил президент США.
Эти потрясающие замечания свидетельствуют о том, что понимание администрацией Байдена путинской России исполнено наивности и глубоко ошиочно. Москва и Пекин, по всей вероятности, хорошо это понимают. Об этом свидетельствуют весьма необычные высказывания Путина в ходе интервью NBC News в понедельник.
Путин сказал: «Могу ли я быть абсолютно откровенным? Мы видим попытки США разрушить отношения между Россией и Китаем. Мы видим, что подобные попытки предпринимаются в том числе и в практической политике. И ваши вопросы также имеют к этому отношения».
Наследие Трампа
В этом, пожалуй, и заключается главный вывод по итогам Женевского саммита. Судя по всему, среди внешнеполитической элиты Америки распространено серьезное заблуждение относительно устойчивости российско-китайского стратегического партнерства.
Россия и Китай в равной степени заинтересованы в том, чтобы оказывать поддержку друг другу, создавая пространство для маневра, чтобы другая сторона могла дать отпор США. Их партнерство является адаптивным, приспособленным к основным проблемам и конкретным интересам друг друга, а также взаимовыгодным и плодотворным по своему содержанию.
В сущности, Байден продолжает доставшуюся ему в наследство антитрамповскую кампанию Демократической партии (и Барака Обамы), которая заключалась в создании фальшивого нарратива о «сговоре с Россией», чтобы очернить Трампа и подорвать его президентскую власть.
Байден застрял в этом ложном нарративе. Он не использует его в качестве дорожной карты для всей своей политики в отношении России, но отказаться от нее он также не может. Это противоречие может быть разрешено только в том случае, если отношения Соединенных Штатов с Россией будут рассматриваться исключительно как проблема внешней политики, а не как побочный продукт политики внутренней.
Впрочем, Байден – слишком слабый президент, чтобы наметить столь глубокую коррекцию курса, несмотря на его, несомненно, внушительную «репутацию».
