Украинское наступление в Курской области снова вызывает обсуждения о возможном применении Россией ядерного оружия. Ситуация напоминает опасения использованию Россией ядерного оружия для остановки Харьковского наступления. Владимир Путин упоминал о ядерном оружии еще в сентябре 2022 года, и более чем через год стало известно, что США «тщательно» готовились к такому варианту событий.
Однако более пристальный взгляд показывает, что это замечание было в большой степени импровизацией, вызванной стрессовой ситуацией, тогда как оценки США основывались на перехвате разговоров между российскими генералами, а не на явных признаках подготовки к такому удару.
«Ядерное табу», которое начало формироваться в 1950-х годах, сейчас стало очень мощным, поэтому политические и этические последствия такого шага делают его маловероятным. Применение ядерного оружия на Украине сделало бы Россию государством-изгоем и настроило против нее даже страны—партнеры или нейтральные страны, ранее помогавшие обходить санкционный режим. Другими словами, любое ядерное применение против Украины обернулось бы поражением для самой России.
Основная обеспокоенность России — возможное прямое участие Запада в войне, что может переломить ситуацию на линии фронта. Самой явной причиной этой обеспокоенности является поставка современного западного оружия Украине. До сих пор Россия справлялась с каждым новым апгрейдом военного потенциала Украины но в будущем это может измениться, если западная помощь продолжится или даже усилится.
Для России более важным является обеспечение украинских сил американскими разведданными. Многие в России считают, что нацеливание высокоточных ракет осуществляют западные специалисты, а слитые ранее переговоры высокопоставленных немецких офицеров рассматривается как неопровержимое тому доказательство.
Нечеткие красные линии
Разумеется, публичный розыгрыш ядерной карты сам по себе опасен, не говоря уже о моральной стороне, однако следует признать, что до сих пор Москва была относительно сдержана в своих угрозах. Но почему такая сдержанность?
Конечно, красные линии объявлялись много раз. Например, Дмитрий Медведев объявлял новые красные линии примерно каждые полгода, в результате чего значительно растерял доверие к своим словам. Это даже привело к тому, что некоторые акторы, вроде Дэвида Кэмерона, заявляли, что угроза эскалации иллюзорна.
Текущая ситуация на Украине остается очень сложной для аналитиков: можно даже сказать, что все, что мы думали, что знаем о красных линиях времен холодной войны, больше не актуально. Тогда красные линии были достаточно четко определены: пересечение границы или начало крупномасштабной атаки, ядерной или обычной, преднамеренной или нет. Сегодня таких красных линий больше нет.
Не определенный четко и ситуативный характер российских красных линий несет в себе значительные риски.
Особенно тревожит то, что нечетко очерченная линия может быть пересечена непреднамеренно, без понимания того, что она была пересечена, особенно после долгой серии постепенных шагов, которые не вызвали немедленной реакции.
Оценка каждого нового шага занимает время — от недель до месяцев. Отсутствие видимой реакции может создать ложное чувство безопасности, потенциально ободряя на новые шаги.
Затем, если и когда российская реакция все же произойдет, это может застать западных союзников врасплох и она может быть расценена как неоправданная и неспровоцированная именно по той причине, что красная линия была неизвестна.
Нет сомнений, что Россия очень не хочет начинать эскалацию, которая может привести к применению ядерного оружия: цена для самой России будет огромной — вероятно, непомерной. Так что понимание последствий диктует осторожность; в результате Россия может даже воздержаться от реакции на пересечение красной линии. Однако следующий новый шаг в оказании помощи Украине или новые санкции могут, наконец, вызвать существенную реакцию. Учитывая обстоятельства, эта реакция, безусловно, будет расценена на Западе как иррациональная, хотя на самом деле будет вполне обоснована.
Наиболее вероятно, что эскалация начнется с чего-то относительно малозначного. Например, Россия может сбить Global Hawk или вступить в конфронтацию на Балтийском море или над ним, либо нанести удар по украинским объектам за пределами Украины, так как возможность размещения F-16 за пределами Украины все еще не исключена. У НАТО не будет возможности не реагировать, возможно, начав эскалацию, на которую Москва, вероятно, ответит своей эскалацией, ясно давая понять что это закончится применением ядерного оружия.
Можно достаточно уверенно предположить, что Россия не будет угрожать, а тем более применять ядерное оружие против Украины. Однако эскалация по отношению к НАТО — это другое дело: такая вероятность кажется выше.
Учитывая описанные выше риски, очевидным является вопрос о том, должен ли Запад продолжать или даже увеличить помощь Украине. Независимо от того, какое решение будет принято о продолжении помощи, риски, проистекающие из этой политики должны быть известны и понятны.
