Тимофей, худощавый 36-летний офисный работник из Киева, дважды сбегал из воинской части после того, как его в апреле принудительно призвали. Он говорит, что обучение было бессмысленным: «Дали автомат, я выстрелил в сторону мишени — и поставили галочку напротив моей фамилии». Он понял: его отправят на передовую как расходный материал, без малейшего шанса выжить.
Из центра подготовки, окружённого трёхметровой стеной с колючей проволокой, он выбрался, протиснувшись в пролом. Ладони до сих пор в лиловых шрамах. В первый раз его поймали не из-за доносов, а из-за банальной глупости — он оплатил штраф за проезд на красный свет своей банковской картой. Власти быстро установили его местонахождение. Второй побег оказался легче: центр располагался в Киеве, забор был ниже, а друг ждал у леса. Чтобы добраться до него, Тимофею пришлось пять часов идти под дождём сквозь чащу, царапая лицо и руки.
По данным прокуратуры, с начала полномасштабного вторжения России в 2022 году около 54 тысяч военнослужащих дезертировали, а 235 тысяч числятся пропавшими без вести. Особенно резкий скачок произошёл за год — с сентября 2024 по сентябрь 2025 — когда зафиксировали 25 тысяч случаев дезертирства и 176 тысяч самовольных уходов из частей. «Даже в России нет такого количества солдат, бегущих с позиций», — отметил Валентин Манько, командир штурмовых подразделений.
Украина теряет территорию: только в ноябре российские войска заняли около 500 квадратных километров на востоке. При этом ежемесячно мобилизуют лишь 30 тысяч человек, тогда как для полноценного укомплектования армии необходимо 70 тысяч. По военному законодательству дезертирство карается от пяти до двенадцати лет тюрьмы, самовольное оставление части — до десяти. Но многие предпочитают тюрьму фронту. «С юридической точки зрения, проще сесть за решётку, чем идти в атаку», — говорит бывший заместитель начальника Генштаба Игорь Романенко.
С ноября 2024 года власти ввели амнистию для тех, кто впервые дезертировал: такого бойца могут вернуть в часть без наказания. Порядка 30 тысяч человек уже воспользовались этой возможностью. Военный психолог на юге Украины объясняет, что причина бегства — не всегда страх смерти. Часто это результат безразличия командиров, которые не отпускают солдат на похороны, свадьбы или к больным родным. Один парень сбежал, узнав, что его отправляют под Покровск.
Полиция не справляется с масштабами кризиса. Военная патрульная служба не может арестовать дезертира без решения суда, а суды завалены делами. Поэтому основной инструмент — «призывные патрули», проверяющие у мужчин документы и QR-коды, подтверждающие их статус. Многих ловят через транспорт: по автомобилям, зарегистрированным на них, или по платежам за штрафы, проведённым с их карт. Именно так поймали Тимофея.
Некоторые соотечественники обвиняют его в трусости и отсутствии патриотизма. Несколько друзей порвали с ним отношения. Ветераны требуют лишать дезертиров гражданских прав. «Им нельзя давать голосовать и получать пенсию», — говорит Евгений Галасий, потерявшая глаз под Бахмутом в 2023 году и до сих пор страдающая от мигреней. Но десятки тысяч продолжают исчезать — в подвалах, посёлках, лесах — сигнализируя о системном кризисе доверия к военной машине.
