Источник перевод для mixednews – plagioclase
У Дома союзов, как и у значительной части других зданий в России, было много разных хозяев. Первоначально оно было построено для князя Василия Михайловича Долгорукова-Крымского в 18-ом веке. Позже российские дворяне сделали из него частный клуб. В его ярко-зелёных стенах люди прощались с Лениным, Сталиным и Брежневым.
А в июне 1998 года, когда ударная волна финансового кризиса, прокатившись по всему миру, коснулась и России, Дом Союзов был арендован самым активным на тот момент инвестиционным банком российского рынка — «Голдман Сакс» для проведения роскошного капиталистического празднества. Чтобы развлечь бывшего премьер-министра РФ, «Голдман Сакс» даже привезла с собой бывшего президента США — Джорджа Буша, чьё общество стоило фирме более ста тысяч долларов. Однако между тостами за укрепление российско-американских отношений обсуждалось то, что в действительности интересовало команду с Уолл-стрит — сделки.
Действительно, в России царил хаос, государственная казна стремительно пустела, и даже почтовая система балансировала на грани агонии. Не смотря на обстоятельства, «Голдман Сакс» стремилась к захвату инициативы на инвестиционном рынке РФ, финансируя как правительство, так и новообразованные частные компании. И вот, наконец, у банка появился шанс доказать, что он способен достать деньги даже в условиях кризиса.
Ещё до изысканной вечеринки «Голдман Сакс» помогла российскому правительству привлечь денежные средства путём продажи облигаций на сумму 1,25 миллиарда долларов. Несколько недель спустя, в результате сложной сделки, этот краткосрочный кредит был трансформирован в долгосрочный, чтобы дать России финансовую передышку.
Однако этого оказалось недостаточно. К концу августа российское правительство прекратило выплаты по большей части долга. Держатели облигаций, проданных «Голдман Сакс», стали обладателями обычной бумаги. В то же время, самой «Голдман Сакс» удалось избежать крупных неприятностей: в ходе сделки она заработала десятки миллионов долларов на комиссионных и сохранила сотни миллионов долларов размещённых в России. Когда Правительство РФ объявило дефолт, «Голдман Сакс» заявила о «самых минимальных» потерях.
Руководство «Голдман Сакс» выразило сожаление по поводу краха российской экономической программы, а также по поводу того, что сделки, одобренные фирмой, не всегда приводят к намеченным результатам. Вместе с тем, роль банка была охарактеризована в качестве »весьма конструктивной», а проблемы страны объяснялись затруднениями, никак не связанными с инвестиционно-банковской деятельностью. «Голдман Сакс» работает в России и по сей день.
Однако ловкое спасение собственных средств на фоне проблематичной сделки с облигациями может пролить свет на истинную роль многих инвестиционных банков, которую они сыграли в головокружительном взлёте и падении новой, свободной экономики России. По словам критиков, включая российских официальных лиц, аналитиков и некоторых инвестиционных банкиров, работавших в России, Уолл-стрит помогла России попасться на крючок дешёвых денег, избегая в своих советах слова «нет» и призывов к осторожности. Напротив, неумеренный аппетит на кредиты всячески подстёгивался и стимулировался.
Банкиры помогли российскому правительству занять миллиарды у зарубежных инвесторов, хотя оно было не способно собрать необходимое количество налогов. Банкиры обласкали российских олигархов щедрыми кредитами, которых многие коммерческие банки избегали, как слишком рискованных. Они так же помогли привлечь средства руководствам регионов путём сельскохозяйственных облигационных займов, несмотря на экономическую неэффективность колхозов советского образца.
С помощью инвестиционных банков в России образовался бурлящий рынок облигаций, не поддержанный надёжной банковской системой, способной предоставить займы обычным способом. При этом Россия привлекала не так много инвестиций международных компаний. Такие инвестиции составляли приблизительно $8,7 миллиарда, тогда как совокупный долг правительства и частных фирм по коротким кредитам, подлежащим погашению в течение года, четырёхкратно превышал эту цифру.
«На примере России, видно, что сегодняшние банкиры не стремятся к построению долговременных отношений с клиентом, — рассуждает Пол Волкер, бывший председатель ФРС и временный консультант российских правительственных чиновников. — Они просто проворачивают сделку и уходят».
Волкер отмечает, что Россия — не единственный пример формирующегося рынка, где местные компании и правительства пытаются быстро привлечь денежные средства за счёт выпуска ценных бумаг, не имея возможности ни удовлетворить запросы акционеров, ни обслужить долг. »Жадность довлеет над благоразумием», — резюмирует он.
В этом отношении весьма показателен опыт Китая, резко контрастирующий с российским. С 1991 по 1998 годы размер иностранных инвестиций в Китай составил около $181 миллиарда. Большая часть этих средств была направлена на финансирование долгосрочных совместных промышленных проектов или полностью иностранных заводов и фабрик. И хотя инвестиционные банки упорно стучались в двери, Пекин ограничил право частных компаний и регионов по использованию иностранных заёмных средств, опасаясь того, что эти средства испарятся также быстро, как и появились.
Некоторые банкиры Уолл-стрит признают, что в погоне за прибылью они игнорировали некоторые тревожные российские реалии: корпоративную коррупцию, несвоевременные расчёты по кредитам. Многие банкиры в доверительных беседах признают, что Россию они обхаживали более нетерпеливо и иногда с меньшей осмотрительностью, чем другие развивающиеся страны, включая те, где капиталистические отношения появились значительно раньше.
»Существовавшее ещё совсем недавно верховное правительство не считало целесообразным использование заёмных средств в ситуациях, когда практически любое региональное правительство или крупная компания обратились бы к инвестиционным банкам, чтобы поговорить об акциях и облигациях, — рассказывает Джим Дэннис, глава отдела формирующихся европейских рынков банка ‘Salomon Smith Barney’, — В скором времени мы столкнулись с избыточным предложением услуг, за которым последовал внезапный крах».
Лихорадка
Бесхозный рынок
С ноября 1996 года, когда впервые с царских времён «J. P. Morgan» совместно с «SBC-Warburg» выставили на продажу первую российскую облигацию, и до августа 1998 года, когда был объявлен дефолт, в стране наблюдался бум сделок по акциям и облигациям. Доходило даже до того, что банкиры спотыкались друг о друга, преследуя клиентов.
Например, летом 1997 года салоны первого класса в самолётах «Аэрофлота», совершавших рейс «Москва-Иркутск», были забиты представителями инвестиционных банков, стремящихся предложить свои услуги энергетической компании «Иркутскэнерго», решившей привлечь иностранный капитал.
Из-за избытка соискателей менеджеры электростанции заставляли банкиров подтверждать свои добрые намерения. По словам участвовавших в конкурсе банкиров, желающие гарантировать размещение облигаций «Иркутскэнерго», были обязаны выплатить авансовый кредит в размере $50 миллионов, затем предоставить письменные гарантии, того что процентные ставки по кредиту не будут резко превышать таковых для правительства США. Большинство банкиров с усмешкой отвергали подобные условия, но несколько инвестиционных банков пошли навстречу пожеланиям «Иркутскэнерго». Швейцарско-британский инвестиционный банк — «SBC-Warburg» в конечном итоге получил право на размещение облигаций российской компании.
Кроме того, активно заключались и сделки с акциями. Крупные фирмы с Уолл-стрит, включая «Salomon», «Morgan Stanley Dean Witter» и «Donaldson Lufkin & Jenrette», выставили на продажу акции 28-ми российских компаний, которые затем торговались на Нью-Йоркской фондовой бирже. По состоянию на осень 1998 года, все упомянутые российские акции торговались по одной пятой, одной десятой или даже одной двадцатой от первоначальной цены, а это значит, что те, кто приобрёл акции по цене близкой к первоначальной и не успел их подать, потеряли большую часть своих денег.
Не без помощи Уолл-стрит молодой российский финансовый рынок приобрёл некоторые атрибуты рынков развитых стран.
Например, «Credit Suisse First Boston» — швейцарско-американский инвестиционный банк, стал первопроходцем в деле спекуляций на высокодоходных долговых обязательствах российского правительства. Присоединившись к уже изрядно перегретому рынку, банк стал одним из самых активных трейдеров в его пределах. Этот банк также являлся одним из крупнейших продавцов российских долговых деривативов, получив большую прибыль в 1996-1997 годах, но потеряв по оценкам аналитиков от $500 миллионов до $2 миллиардов вследствие дефолта.
Действительно, почти каждая крупная фирма Уолл-стрит была захвачена дефолтом врасплох — в процессе проведения масштабной финансовой операции на рынке РФ. Однако, «Голдман Сакс» держалась особняком с самого начала. В 1992 году, когда банком руководил Роберт Рубин (назначенный позже министром финансов США), «Голдман Сакс» называли консультантом по банковским вопросам при новом правительстве Бориса Ельцина, с чей помощью планировалось привлечь иностранные инвестиции. По словам банкиров, дело не заладилось, и «Голдман Сакс» в 1994 году свернула свою деятельность в России полностью, чем вызвала возмущение крупных российских чиновников.
Когда же два года спустя российские рынки взлетели, «Голдман Сакс» быстро дала задний ход, раскрыв свою чековую книжку для выделения краткосрочных кредитов, которые должны были стать прелюдией к завоеванию лидирующих позиций в сфере банковских инвестиций. Готовность «Голдман Сакс» к предоставлению крупных авансовых кредитов поддержала уверенность России в том, что Уолл-стрит не бросит в беде, и даже компании с сомнительным послужным списком могут рассчитывать на финансовую помощь из-за рубежа.
Инвесторы — включая крупные совместные фонды и хеджевые фонды — также жаловались на то, что «Голдман Сакс», стремясь продемонстрировать российскому правительству свою деловую хватку, за несколько недель до дефолта буквально наводнила мировой рынок российскими облигациями. Кроме того, «Голдман Сакс» использовала сделку с облигациями для погашения одного из своих собственных кредитов. Помимо этого, банк использовал $550 миллионов собственных средств, чтобы создать необходимые условия для второй своей сделки с облигациями, а по её завершению немедленно избавился от части облигаций. Подобные шаги обеспокоили инвесторов, т.к. цена облигации после этого стала значительно ниже их первоначальной стоимости.
Но Гленн Эрл — генеральный директор «Голдман Сакс», контролирующий дела фирмы в России в качестве главы отдела нового рынка, отмёл критику, т.к. она «в значительной мере исходила со стороны конкурентов и создавала заведомо ложное представление о рациональной сделке, основанное на выводах, сделанных задним числом».
«Мы внесли весомый вклад в развитие российского рынка», — объяснял господин Эрл. — Был заключён ряд очень важных сделок. При этом в наиболее сложных случаях мы привлекали все крупнейшие банки. Весьма и весьма прискорбно, что рынок повёл себя подобным образом. Но скорость и масштабы краха не смогли и не могли предвидеть ни мы, ни наши конкуренты».
Тем не менее, по оценкам банкиров, тактика фирмы была одной из самых агрессивных из тех, что применяли западные банки на неосвоенном российском рынке. Например, для увеличения привлекательности ценных бумаг, «Голдман Сакс» предлагали займы российским компаниям, которые другие кредиторы не рассматривали в качестве надёжных заёмщиков. Идея состояла в том, чтобы вложиться в неликвидные активы для обеспечения инвестиционно-банковской деятельности в будущем — практика, характерная для многих, но не всех, конкурентов фирмы.
Официальные представители «Голдман Сакс» уверяли, что не стремились раздавать такие кредиты и отклонили много требований о краткосрочном кредитовании со стороны российских компаний. Однако, по их словам, в некоторых случаях это было необходимо для создания деловых контактов на формирующемся банковском рынке России.
«Голдман Сакс» предоставляла кредиты, по крайней мере, четырём клиентам: нефтяному гиганту ЮКОСу, российским банкам «Инкомбанк» и «Менатеп», а также своему крупнейшему клиенту — российскому правительству. Со слов фирмы, данные кредиты часто предоставлялись совместно с другими западными банками, и те же самые клиенты являлись целями главных конкурентов «Голден Сакс».
Олигархи
«Голдман Сакс» и молодой магнат
Кредиты ускорили проникновение «Голдман Сакс» на бурлящий рынок России. Первоначальной целью фирмы стали компании, принадлежащие олигархам — бизнесменам, управлявшим большинством крупных отраслей страны. Некоторые из них признавали, что приобрели национальные энергетические и горнодобывающие компании на подложных аукционах по бросовым ценам. Аналитики подозревают, что многие крупные российские конгломераты перекачали средства из доставшихся им компаний на зарубежные счета.
Российские официальные лица открыто выражали озабоченность по поводу несоблюдения закона со стороны корпораций, даже когда их названия озвучивались публично. »Большинство компаний игнорировало многие из регламентирующих документов и постоянно допускало нарушения, — комментирует Дмитрий Васильев, бывший председатель Федеральной комиссии по ценным бумагам. — Приведение в исполнение законов о ценных бумагах затрудняется отсутствием в России необходимых для этого судов».
Спеша заключить союзы с будущими Рокфеллерами или Гетти, «Голдман Сакс» стремилась к развитию тесных связей с банком «Менатеп». Сей банк был финансовым инструментом империи Михаила Ходорковского — 35-ти летнего бизнесмена с крутым нравом, который управлял одной из крупнейших корпораций страны, куда входил «ЮКОС» и другие мощные нефтяные концерны. В качестве визитной карточки «Голдман Сакс» использовала кредит на $200 миллионов для «Менатепа».
Банкиры, работавшие с Ходорковским, рассказывали, что он использовал «Менатеп» и ЮКОС для выкачивания прибыли из меньших компаний, в которых «Менатеп» обладал большими пакетами акций. Имена некоторых из этих компаний известны, и у них были миноритарные акционеры, не получавшие ничего от прибыли ЮКОСа или «Менатепа». Кроме того, большую часть своего краткосрочного дохода ЮКОС планировал использовать в качестве залога, необходимого для начала длительного кредитного марафона, что вызывало опасения аналитиков по поводу способности ЮКОСа справиться с долгами.
Ходорковский, а равно и официальные представители «Менатепа» и ЮКОСа в Москве, отклоняли неоднократные просьбы об интервью по телефону и по факсу. Юрист компании в Вашингтоне отказался от комментариев, и сам в свою очередь не добился ответа от представителей компании.
Летом 1997 года ЮКОС неоднократно обращался к нескольким банкам, включая «Morgan Stanley» и «Chase Manhattan», с целью получения кредита в $500 миллионов, но раз за разом получал отказ. И тут на сцене появилась «Голдман Сакс». В конце 1997 года «Голдман Сакс» договорилась с группой банков, куда входили «Credit Lyonnais» и «Merrill Lynch», о предоставлении ЮКОСу $500 миллионов под залог доходов от экспорта нефти в замен на облигации.
Банки надеялись преобразовать кредит в ценные бумаги с целью дальнейшей перепродажи другим инвесторам. Но как часто бывает в России, их надежды не совпали рыночным спросом: большая часть кредита осталась в их бухгалтерских книгах, а это значит, что ЮКОС не рассчитался с долгами. Пропустив выплаты по кредиту весной 1998 года, ЮКОС технически объявил дефолт, но «Голдман Сакс» заявила, что не считает это потерей, т.к. платёж всё ещё актуален.
Помощь ЮКОСу в изыскании материальных средств со стороны «Голдман Сакс» напрямую отразилась на некоторых американских компаниях. У компании «The Dart Management», управлявшей российскими инвестициями мичиганского промышленника — Кеннета Дарта, имелись доли в ранее независимых нефтяных компаниях, перешедших затем под управление ЮКОСа.
Майкл Хантер — менеджер «The Dart Management» в России и бывший банкир, утверждал, что ЮКОС, как правило, выжимал прибыль из своих новых филиалов, вынуждая их продавать нефть компании-учредителю по ценам ниже рыночных. Затем ЮКОС перепродавал нефть за границу по рыночным ценам и получил прибыль за счёт своих филиалов.
Хантер заявил, что направлял письма председателю и главе «Голдман Сакс» — Джону Корзайну, а также главам других банков, занимавшихся вопросами кредитования ЮКОСа. Он пытался убедить банки в том, что нестабильный доход от нефти не является надёжным обеспечением кредита, выделенного ЮКОСу. Однако, юристы банковского консорциума не прислушались к Хантеру.
«Я думаю, что они страдают серьёзным недостатком осмотрительности, — рассуждает Хантер относительно ‘Голдман Сакс’ и прочих кредиторов ЮКОСа. — Откровенно говоря, ими правила единственно жадность. Они предпочитают загнать лошадь, вместо того, чтобы взглянуть в глаза правде».
Представители «Голдман Сакс» утверждают, что полагали, будто ЮКОС действовал в соответствии с законодательством, при этом фирма отказалась раскрыть подробности своих отношений с клиентом.
Инвесторы
Много облигаций, мало уверенности
После дефолта держатели российских ценных бумаг раскритиковали «Голдман Сакс» и других советников Москвы — «J. P. Morgan» за размещение облигаций. Инвесторы и некоторые банки-конкуренты утверждали, что размещение облигаций, осуществлённое этими двумя фирмами, переполнило и без того раздутый рынок облигаций, подорвав доверие инвесторов.
К весне 1998 года Россия практически исчерпала возможности внутреннего рынка рублёвых облигаций. После трёх лет непрерывного выпуска облигаций, Москва погрязла в долгах на десятки миллиардов долларов, а терпение инвесторов лопнуло, и они отказались от дальнейшего приобретения краткосрочных долговых обязательств России. Помимо того, у правительства также были серьёзные трудности со сбором налогов. Поэтому оно искало банкиров, способных привлечь новых инвесторов. До лета 1998 года Россия выпустила долго- и среднесрочных облигаций на общую сумму в $4,3 миллиарда, но было похоже, что рынок способен принять гораздо больше.
На выручку русским пришла «Голдман Сакс». В июне фирма разместила облигаций (евробондов) на $1,25 миллиарда — впервые после падения, до распространения панической волны из Азии. Также «Голдман Сакс» организовала в июле облигационный своп на $6,4 миллиарда, который позволил инвесторам обменять краткосрочные долларовые обязательства России на долгосрочные. Таким образом, правительству представилась хотя бы временная передышка.
Добавив сюда $2,5 миллиарда в евробондах, размещённых «J. P. Morgan» и «Deutsche Bank» в конце июня, мы увидим, что инвестиционные банки за шесть недель утроили объём долларовых облигаций России с $4,3 миллиардов до почти $15 миллиардов — несмотря на растущее беспокойство инвесторов.
По мнению многих банкиров, облигации или акции надёжны в том случае, если после продажи инвесторам они дорожают, либо уверенно сохраняют свою стоимость. Дело в том, что клиентов не радует удешевление их ценных бумаг, ведь в этом случае им сложнее получить прибыль в дальнейшем. Летние сделки с российскими облигациями не прошли эту проверку: после кратковременного влёта котировок цены быстро упали.
Проследим индекс евробондов, размещённых «J. P. Morgan». Весь 1998 год базовая цена облигаций колебалась чуть выше 100$, пока в июне на рынке не появились новые облигации. К концу июля, как раз перед гигантским свопом имени «Голдман Сакс», в ходе которого рублёвые облигации были заменены на долларовые, базовая цена упала почти до $80. Однако, вскоре после свопа — в конце июля, цены рухнули. Непосредственно перед дефолтом цена упала где-то до 50$.
В действительности некоторые из инвесторов указывали, эти сделки способствовали дефолту. Увидев падение как внутреннего, так и международного рынка облигаций, российское правительство лишилось обоих источников привлечения денежных средств и решив, что терять больше нечего, объявило дефолт.
Стив Меррелл, менеджер из «IDS Global Bond Fund» и активный инвестор российского рынка долларовых облигаций, указал, что разместители облигаций торпедировали рынок новыми ценными бумагами, сбив цену на них.
«Не было никакого чёткого плана, — объяснил Меррелл. — Они просто взяли столько денег, сколько позволял рынок, в надежде, что ничего страшного не случится».
Старший банкир «J. P. Morgan», ответственный за бизнес фирмы в российском регионе, заявил, что его банк действовал из лучших побуждений, а размещение июньских облигаций является успешной сделкой.
Аналогично, Майкл Шервуд — глава бюро формирующихся рынков синдиката «Голдман Сакс» в Лондоне, утверждал, что облигации, размещённые фирмой в июне, были хорошо восприняты инвесторами и полностью раскуплены менее чем час, что в трудную минуту позволило России привлечь остро необходимые денежные средства.
По его словам, июльский долговой своп был правильным решением, но не достиг своей цели по облегчению внутреннего долгового бремени России потому, что оказался не достаточно большим. Если бы инвесторы обменяли большее количество краткосрочных рублёвых обязательств на долгосрочные долларовые облигации, то дефолта, возможно, удалось бы избежать. Он обвинил инвесторов в нежелании принять участие в свопе из-за их ложной уверенности в возможностях России по выплате рублёвых долгов с высокими процентами, т.к. это — излюбленный источник дохода спекулятивных хеджевых фондов. Не исключено, что многие понадеялись на финансовую поддержку России со стороны МВФ.
Однако для «Голдман Сакс» соглашения по облигациям были хороши. Со слов конкурентов, фирма заработала примерно $56 миллионов в виде комиссионных, стандартных для такого вида услуг, только за один июльский своп.
Часть прибыли России от июньского выпуска облигаций ушла на погашение переходного кредита в размере $500 миллионов, который «Голдман Сакс» предоставила правительству в конце 1997 года. По признанию представителей «Голдман Сакс», этот кредит был выдан для того, чтобы обойти конкурентов, также желавших размещать государственные облигации и быть советниками российского правительства. Официальные лица «Голдман Сакс» утверждают, что по условиям заключённого соглашения, правительство обязывалось возместить кредит сразу после получения денежных средств за размещённые облигации. «Голдман Сакс» и стала первым разместителем облигаций, после того, как размер кредита был увеличен.
Конкуренты и инвесторы полагают, что предоставление промежуточного кредита поднимает вопрос о конфликте интересов, ведь «Голдман Сакс», привлёкшая для кредитования правительства средства своих партнёров (4% от суммы кредита), была чрезвычайно заинтересована в размещении июньских облигаций в объёме, необходимом России, чтобы как минимум рассчитаться с «Голдман Сакс». При этом подготовкой к размещению облигаций занималась сама же «Голдман Сакс», что порождает желание заглянуть в её бухгалтерские книги, впервые за 130-ти летнюю историю фирмы. Крупный необеспеченный промежуточный кредит российскому правительству, предоставленный во время царящего на формирующихся мировых рынках беспорядка — это самая настоящая красная тряпка для аналитиков брокерских фирм и рейтинговых кредитных агентств, которые расценили бы подобный шаг, как авантюру.
Проводя вторую сделку в облигациями, «Голдман Сакс» рискнула значительной долей собственного капитала, но сумела вывести её из под удара заблаговременно до дефолта. Фирма утверждает, что готовила почву для июльского долгового свопа, скупая рублёвые облигации в дни, предшествовавшие свопу, чтобы включить их в транзакцию. Приём стандартный, хотя и не совсем безопасный, вроде как если бы издатель сметал с полок собственную книгу, чтобы сделать из неё бестселлер. По завершению свопа в кармане «Голдман Сакс» остались свежие долларовые облигации российского правительства, чья стоимость по приблизительным оценкам составляла $550 миллионов. Согласно финансовым документам фирмы, она имела полное право проводить своп таким образом.
Но у нашей истории есть ещё один интересный поворот. Заявляя на своей изысканной вечеринке в Доме Союзов о своих далеко идущих планах в отношении России, «Голдман Сакс» в действительности не питала особой веры в финансовое будущее страны. Фирма подтвердила, что изменила свою торговую позицию по российским облигациям с «довольно долгой» в период свопа, на «среднесрочную» или даже «короткую» к августу. А это значит, что «Голдман Сакс» избавилась от значительной доли своих $550 миллионов и возможно имела торговые позиции, выигрывавшие от падения цен на эти облигации.
Официальные представители фирмы отказались раскрыть подробности торговой деятельности «Голдман Сакс». Но они сказали, что международный рынок долларовых облигаций весьма велик, и каждый день на нём происходит большое количество сделок, в которых «Голдман Сакс» принимает активное участие. По словам представителей, фирма часто скупает крупные партии облигаций, а затем в нужный момент продаёт их инвесторам, что является для неё обычной практикой.
Конкуренты из других банков соглашаются с тем, что «Голдман Сакс» поступила опрометчиво, инвестировав крупные средства в российские долларовые облигации, хотя многие фирмы часто держат запас облигаций, которыми они оперируют, для облегчения торговой деятельности. Но некоторые банкиры, следившие за процессом, отмечают, что «Голдман Сакс» накопила авуары российских облигаций для проведения свопа, а затем быстро избавилась от облигаций — последовательность, которую не отрицают представители фирмы. Официальные представители «Голдман Сакс» утверждают, что после продажи их облигаций, спрос на них оставался достаточно высоким. Но другие банкиры уверены, что активные продажи облигаций со стороны «Голдман Сакс» с высокой долей вероятности, ускорили резкое падение цены российских долларовых облигаций после свопа.
Кроме того, согласно мнению банкиров, подтолкнув инвесторов к скупке облигаций, от которых сама фирма немедленно избавилась, «Голдман Сакс» доказала, что беспокоилась более о своих собственных деньгах, а не о долгосрочных интересах российского правительства.
