Англоязычные СМИ совершенно проигнорировали достойное упоминания высказывание, послужившее причиной обращённого к Китаю призыва немецкоязычного сайта Der Spiegel «взять на себя ответственность как мировая держава» на Ближнем Востоке. Вышедшее из-под пера пекинского корреспондента немецкой новостной организации Бернарда Занда, оно ёмко и по делу: теперь, когда Китай импортирует с Ближнего Востока больше нефти, чем любая другая страна в мире, он должен отвечать за безопасность в регионе. «Интерес Америки к Ближнему Востоку уменьшается день ото дня» по мере того, как она движется в направлении энергетической самодостаточности, написал Занд, добавив при этом:
В противоположность этому, заинтересованность Китая в мирном Ближнем Востоке огромна. Пекин – не только крупнейший покупатель именно тех нефтяных держав, которые в настоящий момент раздувают пожар конфликта в Сирии; как VIP-покупатель, Пекин наращивает политическое влияние, которое он должен открыто использовать. Слово министра иностранных дел КНР имеет в Тегеране и Эр-Рияде такой же вес, как и его американского коллеги.
Китай находится в ситуации, продолжает Занд, которая в некоторой степени напоминает Германию после объединения – у государства, чья экономическая мощь растёт, в конце концов спросят, что она предлагает в политическом отношении. Он приходит к выводу:
Времена, когда на американцев можно было рассчитывать в вопросе обеспечения безопасности линий снабжения Пекина, скоро подойдут к концу – дефицит бюджета Америки сам об этом позаботится. Кто бы ни захотел быть мировой державой, он должен взять на себя ответственность.
Понятия не имею, какой Китай видит свою будущую роль на Ближнем Востоке. Американцы будут узнавать о намерениях держав, постепенно заполняющих вакуум, оставленный в результате ухода Вашингтона из мира «значительно позже того, как свершится сам факт, если узнают вообще», как я писал 16 сентября (см. «США играют в «Монополию», Россия – в шахматы»). Потому-то я и отошёл от внешнеполитической аналитики. Полезно, однако, отметить то, о чём говорит весь мир, особенно, когда об этом не упомянул ни один англоязычный источник. Публичный призыв Der Spiegel к Китаю взять на себя ведущую геополитическую роль на Ближнем Востоке, тем не менее, из общего фона не выбивается.
Американские комментаторы относились к Китаю как к вредителю, источнику ядерных технологий Пакистана, баллистических ракет Ирана и прочих тревожных примеров распространения ЯО. Заслуживает рассмотрения радикально отличный взгляд на интересы Китая в отношении земель между Гималаями и Средиземным морем – ни одна мировая держава не может потерять от нестабильности больше, чем Китай.
Программа ядерного оружия Ирана представляет собой величайший риск для региона, и Китай рассматривался западными дипломатами, пытающимися закрутить экономические гайки на Тегеране, как крайне несговорчивая сторона. Более того, китайские компании помогли Ирану обойти торговые санкции, но высокой ценой и с неоднозначным итогом. 30 сентября The New York Times рассказала о проблемах находящейся под санкциями иранской экономики и обратила внимание на зависимость страны от Китая:
Один экономист, Мухаммад Садег Яхансефат, сказал, что правительство было взято в заложники странами, наживающимися на санкциях – в частности, Китаем, который он назвал худшим деловым партнёром, который когда-либо был у Ирана.
«Китай монополизировал нашу торговлю – мы субсидируем их товары, которые вынуждены импортировать, – сказал он, добавив о его работе в энергетической отрасли. – Они уничтожили местное производство и оставили нефтегазовые проекты незавершёнными, так, чтобы никто не смог с ними работать».
Возможности Китая по оказанию давления на иранский режим внушительны. Помимо его заинтересованности не допустить ядерного распространения в Персидском заливе, у Китая есть ряд конфликтных вопросов с Ираном, хорошо обобщённых в обзоре Закари Кека в The Diplomat от 17 октября. То, что должно заставлять Тегеран быть начеку, это граница Исламской Республики с Пакистаном. 26 октября Иран объявил, что повесил 16 предполагаемых суннитских повстанцев в граничащей с Пакистаном провинции Белуджистан, и это только последний эпизод в длинной серии жестоких инцидентов.
«Имея население 170 миллионов человек, Пакистан располагает 20 миллионами людей призывного возраста, таким же количеством, как у Ирана и Турции вместе взятых; к 2035 году эта цифра вырастет наполовину», – отметил я в 2009 году. У него также есть ядерное оружие.
Иран лежит между двумя суннитскими странами – Турцией и Пакистаном – которые в значительной мере зависят от саудовского финансирования, и у которых тоже прекрасные отношения с Китаем. По-прежнему вызывающее споры соглашение Турции о покупке китайских систем ПВО представляет собой революцию в турецко-китайских отношениях, обусловленную обещанием Китая передать Турции целый пакет актуальных технологий и помочь туркам с производством этих систем – гораздо более щедрое предложение, чем те, что Анкара получила за всё время от Запада. Турция – это логически конечная точка «Нового Великого шёлкового пути», железных дорог, трубопроводов и высокоскоростного канала, которых Китай предложил построить в Центральной Азии.
Также можно добавить, что у Китая превосходные отношения с Израилем, первому техническому ВУЗу которого только что был предложен $130-миллионный грант по софинансированию строительства филиала в Китае от гонконгского магната Ли Кашина. Остальные 147 миллионов долларов внесут администрации китайских провинций и муниципалитетов. Органичный взаимообмен идеями и кадрами между израильскими военными, университетами и предпринимателями в сфере высоких технологий – это история успеха в миниатюре, которую Китай надеется воспроизвести в своём масштабе. Как сообщает сингапурский политолог Майкл Раска, военная модернизация Китая предусматривает распространение технологий двойного назначения в частном секторе промышленности.
Не приписывая каких-либо геополитических замыслов Пекину, известные факты ясно указывают на то, что у Китая есть возможности оказывать стратегическое влияние на Ближнем Востоке, и у него имеется однозначный интерес в поддержании стабильности. О том, что может решить делать Китай, Вашингтон узнает по факту, если узнает вообще. Если бы Китай захотел повлиять, к примеру, на Иран, то у него есть весомые инструменты, чтобы сделать это, и ещё много других.
