Президент России Владимир Путин и президент Китая Си Цзиньпин подписали впечатляющее энергетическое соглашение — $400-миллиардный контракт на поставки природного газа, который будет экспортироваться в Поднебесную на протяжении 30 лет.
Это гигантская сумма и гигантский срок. Он крепко связывает поставщика и потребителя (только один трубопровод представляет собой проект на 70 миллиардов долларов) и на его фоне представляются бессмысленными постукраинские западные угрозы (большей частью пустые, но всё равно очень громкие) о снижении зависимости от импорта российского газа в Европу. Путин ясно продемонстрировал, что у него имеются и другие варианты.
Сделка России и Китая, кроме всего прочего — это насмешка над США, которые заявляют о намерениях изолировать Россию из-за Украины.
[blockquote_fact]Даже Германия не хочет рисковать серьёзным разрывом отношений с Россией (отсюда отсутствие каких-либо значительных санкций). И, в конце концов, Путин демонстративно заключает 30-летнее партнёрское энергетическое соглашение со второй по величине экономикой мира. О какой изоляции тут может идти речь?[/blockquote_fact]
У самого президента Обамы пресловутый «разворот на Азию» получается довольно неуклюжим. В прошлом месяце он отправился в Японию, рассчитывая заключить крупное торговое соглашение, которое символизировало бы укрепление стратегически важного союза. Но вернулся домой несолоно хлебавши.
Понимает ли занимающаяся внешней политикой команда Обамы, что в действительности произошло?
Для Америки российско-китайский альянс — это всего лишь движение в прошлое, в 19-й век, с его манёврами «равновесия сил», которые неприемлемы в 21 веке, где всё регулируется правилами и нормами. Где невозможно вот так, за здорово живёшь, аннексировать часть территории соседа. Конечно, Обама пытается наказать Россию и Китай за то, что они не следуют правилам, как это делают крупнейшие участники этого нового взаимозависимого мира.
[blockquote_fact]Китай и Россия могут только делать вид, что боятся. Эти нормы и правила ничего для них не значат. Они смотрят на эти нормы как на одну из форм империализма, как на изощрённую попытку Запада сохранить свою гегемонию, законсервировав Россию в усечённом постсоветском состоянии и сдерживать Китай, используя в качестве аргумента мощные военные силы США.[/blockquote_fact]
Обама ссылается на современные правила; Россия и Китай, оживлённые возрождающимся патриотизмом, оперируют старыми картами.
Путин называет юго-восток Украины забытым словом из времён царизма «Новороссия». А министр иностранных дел Китая объясняет свои обширные территориальные претензии, нарушающие морское право, предъявляя традиционную карту «девяти пунктирных линий», которая, по его убеждению, даёт китайцам право претендовать на доминирование в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях.
Всё это делает позиции двух антизападных держав ещё более значимыми. Это означает крупные перемены в балансе сил современного мира.
Путин для Шанхая сегодня имеет такое же значение, какое в своё время имел для Китая Никсон. А постепенное сближение России и Китая шаг за шагом уничтожают достижения Киссинджера/Никсона.
Их стратегический манёвр 1972 года спутал геополитические карты Москвы. Теперь Путин делает то же самое с Западом. Китай и Россия вместе представляют собой костяк новой коалиции антидемократических автократий, бросающих вызов установленному Западом после холодной войны новому миропорядку. Их укрепляющееся партнёрство — это первый (после падения Берлинской стены) признак возникновения глобальной коалиции, выступающей против американской гегемонии.
[blockquote_fact]На состоявшейся на днях конференции, посвящённой сотрудничеству между странами Азии, Си Цзиньпин предложил создать новую систему безопасности, которая может стать вызовом для контролируемого Америкой мира, который Обама получил по наследству, и который слабеет с умопомрачительной скоростью.[/blockquote_fact]
Если тренд продолжится, то это будет означать конец однополярного мира, просуществовавшего четверть века.
Однако возвращение к двуполярному миру будет не таким жёстким и идеологически опасным, как в период холодной войны. Это будет не сражение до победного конца, а постоянная борьба — за влияние и обладание.
