Нежелание уважать Россию может привести к войне

«История свидетельствует о том, что изгнание в пустыню может означать для народа лишение национального самосознания. Русские не желают туда возвращаться. И мы, американцы, не должны хотеть, чтобы русские видели в нас главную причину их изгнания», убежден Майкл Влахос. 500 лет Россия находится в некоем промежуточном пространстве, пытаясь найти свое место в культурном сообществе с другими народами. Она стремилась вступить в подобное культурное сообщество (Западная Европа) или воссоздать его (Византийское Содружество).

Независимо от политики или исторической обстановки, Запад оставался абсолютно глух к проблемам российского национального самосознания. Около 1948 года, без всяких колебаний, Советский Союз, сыгравший ключевую роль в разгроме Гитлера, был разом отброшен назад к статусу «русского медведя»: злобного, агрессивного и глупого, а с другой стороны – ленивого, несчастного и грязного.

Запад начал срежиссированную им же Холодную Войну с истинным энтузиазмом, объявив Россию тем, чего она всегда боялась: воплощением зла. Это отвечало интересам Запада – Россия, чуждая, постоянно угрожающая, хотя и не выходящая за определенные рамки.

Мы, западные люди, никогда не задавались вопросом, почему Советы действовали в рамках традиционных  правил дипломатии и законов ведения войны. Они вовсе не были чем-то вроде ИГИЛ или Северной Кореи. Американцы всегда убеждали себя, что причиной этому являлся страх СССР перед мощью Америки. Однако, так ли это?

Сегодняшние убийцы и террористы не испытывают никакого уважения к превосходящей силе, так почему же Советский Союз должен был его испытывать? Возможно, мы должны задуматься, почему Советский Союз хотел, даже нуждался в соблюдении наших же правил игры. Не значит ли это, что они пытались таким образом что-то сказать нам?

Может быть, холодная война свидетельствует о нашей глубокой предубежденности в отношении России. Неприязнь к России имеет давнюю историю в США и Великобритании. Наша враждебность по отношению к России, как к чужаку, пришельцу, стала самоубийственным культурным фильтром. Разве Россия, какой мы видим ее сегодня, не является в значительной степени продуктом нашей предвзятости и нашей агрессивности в течение десятилетий после 1991 года?

Правда заключается в том, что мы, американцы, относились к России как к стране, потерпевшей поражение в 1991 году, как будто она была чем-то то вроде побежденного Третьего Рейха. Россию никогда не воспринимали как давнего, хорошо знакомого союзника, наконец пришедшего в себя и вновь увидевшего свет.

Между побежденной стороной и союзником существует огромная разница. Американцы никогда не воевали с русскими. Россия была союзником Америки в ее гражданской войне против Конфедерации (в отличие от вероломных Британии и Франции).

Американскую внешнюю политику в 1930-х годах можно назвать просоветской: конструкторы кораблей Гиббс и Кокс даже разработали боевые суда для Сталина. А затем мы были союзниками в справедливой войне против нацизма. Почему же мы сейчас не можем понять, что расширение НАТО (зашедшее слишком далеко), в глазах России ничем не отличается от демонстрации презрения и пренебрежения, с которым Запад всегда относился к российскому национальному самосознанию.

Если Германии и Италии после тяжелого поражения было позволено открыть себя заново и полностью восстановить свое национально самосознание, почему это не позволено России? Мы никогда не давали России, вечно подвергавшейся изгнанию, найти свое достойное место среди народов. Если Россия жаждет признания, почему мы должны постоянно отказывать ей в этом? Разве это, в конце концов, не великая цивилизация и не великий народ? Неужели мы не можем признать ее таковой?

Похоже, что нет. Мы забываем, что Путин представляет русский народ и наши карикатуры на него неизбежно становятся самыми обидными карикатурами на русских. Наша упорная предвзятость основывается на четырех заблуждениях.

1. Путин как «реинкарнация Гитлера» — столь враждебный и злобный, мы постоянно должны быть готовы к будущей войне.

2. Путин как хулиган и нарушитель порядка – все русские являются преступниками, прирожденными рэкетирами, и Путин – худший из них.

3. Путин как Крысолов, или даже еще более мрачно, Распутин, плетущий свою паутину, чтобы заманить в ловушку всех русских, неспособных ему сопротивляться.

4. Русские позволили Путину властвовать над ними, показав себя диким и примитивным народом, какими мы их всегда и считали.

Все это очень старые сценарии.

Во-первых, мы по-прежнему воспринимаем Россию как побежденного противника – навсегда.

Во-вторых мы все еще продолжаем болтовню о ее порочном пути (имея в виду православие)

В-третьих, мы отказываем им в уважении, до тех пор пока они не изменят своих взглядов.

Однако, наш здравый смысл должен напомнить о том, что Соединенные Штаты и Россию связывают очень давние взаимозависимые отношения. То, как мы воспринимаем Россию, во многом даже более важно, чем то, как мы ведем себя по отношению к ней.

Мы стали судьями для их национального самосознания, такого же, какое присуще каждому из нас. Более того, наше самосознание сегодня стало очень хрупким, уязвимым и агрессивным. Наша активная предвзятость несет негативный заряд. Гордые народы, такие как Россия, не терпят пренебрежения и мстят за него.

Мы могли бы вспомнить, что советский коммунизм существовал в самой России очень долго, в то время как в центральной Европе он захватил лишь пару поколений. Очень немногие русские, которые видели крушение коммунизма, могли бы вспомнить до-коммунистические времена (которые тоже не отличались высоким развитием демократии).

Напротив, в таких странах как Чехословакия, где коммунистическая эра продолжалась гораздо меньше и перемежалась с демократическими периодами, новые поколения демократов имели возможность обратиться к опыту старших поколений. Например, Гавел мог обратиться к опыту Дубчека или безупречной памяти Бенеша.

Россия не может восстановить подобных институтов, ей придется построить новый мир, абсолютно чуждый устоявшимся традициям.

Правительство США провозглашает «верховенство закона» главной из демократических ценностей Америки. Однако, это является частью раскрученной в СМИ компании политической конверсии (обильно распропагандированной во время «Оранжевой революции» в 2004 году). Соединенные Штаты представляют эти цветные революции как акты волеизъявления народа. «Делай так, как мы хотим» или США просто откажут тебе в своем уважении, а может быть и кое-что похуже.

Опыт цветных революций, произошедших в этом столетии, показывает, что истинная цель – добиться расположения американских избирателей и установить в других странах зависимые режимы. Демократическая риторика служит прикрытием для эгоистичных политических интересов. Распространение этого подхода на Россию и ее окружение – очень рискованная затея.

Чего же мы на самом деле хотим? Стоит начать с того, что русские – Россия, Путин, все это одно и то же – никогда не сдадутся. Американцы делают огромную ошибку, настаивая на том, что единственный путь к лучшей жизни для них – публичная капитуляция перед США.

Американцы трубят о том, как хорошо это сработало в Германии и Японии. Однако Германия сумела восстановить собственные глубокие демократические традиции. Что касается Японии, она на самом деле не сдалась, однако нашла способ сохранить старую форму коллективного самосознания.

В случае с Россией требования сдаться и встать на «американский путь» зашли слишком далеко – и это очевидная ошибка. Несправедливо отказывать в уважении, когда неуважение означает риск войны, неважно, горячей или холодной.

Американское отношение к России после окончания холодной войны – историческая ошибка, и хотя исправлять ее уже слишком поздно, от него необходимо отказаться, и немедленно.