Китайско-российский вызов мировому порядку

Возобновление китайско-российских отношений началось уже достаточно давно, однако с момента введения западных санкций и разворота России к Китаю (финансовому, коммерческому и политическому) этот процесс значительно ускорился.

Поэтому любая книга на эту тему стала бы актуальной. Однако книга Гилберта Розмана «Китайско-российский вызов мировому порядку» посвящена, скорее, не вызову, а национальной идентичности, которая обозначена в подзаголовке этой работы.

И, действительно, Розман рассматривает выбранную тему практически исключительно в контексте «исследований по национальной идентичности». Во введении он пишет, что эта книга, помимо дискуссии вокруг Китая и России, имеет чётких три цели:

— расширить и углубить имеющиеся на сегодняшний день исследования, посвящённые теме национальной идентичности и рассмотреть возможность применения этих знаний для преодоления различий в национальной идентичности между парами государств;

— возобновить и направить в новое русло исследования, связанные с наследием разных коммунистических традиций;

— уточнить и развить подход к международным отношениям, который строится скорее на национальной идентичности, чем на национальных интересах.

Обсуждать следует книгу, которая была написана в действительности, а не ту, которую кто-то хотел бы прочитать. Однако в данном случае это сделать трудно по двум причинам. Первая заключается в том, что дискуссия, касающаяся указанного в названии предмета, так или иначе окажется к месту, хотя о непосредственно китайско-российских отношениях говорится только в седьмой и последней главе. Первые шесть глав посвящены истории, изложенной через призму национальной идентичности.

Вторая причина, если следовать аргументам Розмана, заключается в том, что читателя необходимо информировать о сути «исследований по национальной идентичности», прежде чем переходить к заявленной теме книги. Недостаток фоновой информации сузит число потенциальных читателей книги до узкого круга посвящённых специалистов.

Розман пишет о национальной идентичности как о многоликой характеристике, включающей такие элементы, как идеология и отношение государства к человеку. Расширенное понимание «идентичности», прекрасно иллюстрируют такие утверждения, как «Российская идентичность имеет мало общего с государственными институтами или  взаимным контролем и разделением власти».

Пример разницы между национальными интересами и идентичностью приведён во вступлении. Вместо того чтобы описывать общие черты в китайском и российском подходах к экономике в Центральной Азии и обеспечении безопасности «сфер влияния», Розман пишет следующее:

«Си совершил в 2013 году поездку поезду по Центральной Азии, предлагая щедрую помощь и агитируя за экономический пояс шёлкового пути, что шло вразрез с путинскими планами по Евразийскому союзу. Это противоречие демонстрирует важность китаецентризма и русоцентризма как центральных тем для национальной идентичности, представляющих угрозу двусторонним отношениям».

Китайско-российский вызов мировому порядку необходимо рассматривать скорее в свете развития китайской и российской национальной идентичности, их общности и различий (которые могут изменяться с течением времени и в зависимости от обстоятельств), чем на анализе самих по себе китайско-российских/западных отношений. Возникновение некоторые вопросов, таких как Арктика, Южно-Китайское море и энергетическое сотрудничество в определённое время могут служить иллюстрацией этого тезиса.

Сложность в оценке российско-китайского вызова мировому порядку заключается в том, что он требует анализа концепта национальной идентичности, и Розман настаивает на важности китаецентризма и руссоцентризма в понимании целей Китая и России в Центральной Азии.

Однако как понимание «национальной идентичности» может помочь оценить, к примеру, базовые противоречия между двумя странами в регионе? Бедный и нестабильный регион у южных границ  вряд ли служит интересам России, однако ресурсы для улучшения экономической и коммерческой ситуации имеется скорее у Китая, чем у России. Между тем крайне сложно представить Россию (независимо от идентичности) сохраняющей невозмутимость по поводу потери сферы своего влияния, распространяющейся на бывшие страны СССР, которые до сих пор называют в России «ближним зарубежьем».

Глубокое погружение Розмана в историю развития национальной идентичности действительно позволяет понять, что за китайско-российскими отношениями стоит нечто большее, чем просто политика. Автор приводит несколько убедительных доводов. Например:

«Россия долгое время оставалась периферийной страной, мечтающей продвинуться ближе к центру. Китай, напротив, привык к центральному положению, но был грубо оттеснён на периферию».