Россия, Сирия и беженцы: политика с точки зрения систем

В этой статье мы кратко обсудим отправку российских экспедиционных войск в Сирию и европейский кризис беженцев, потому что с точки зрения систем оба эти явления порождены одним и тем же феноменом.

Подпись к изображению: солдаты Сирийской арабской армии

Важной задачей международных отношений и национальной безопасности является поддержание существования системы и в частности, защита мирового порядка, которым США руководят и который они более или менее обеспечивают, при одновременном сохранении терпимости к неизбежному динамизму этой системы. Американская гегемония долго не продержится, если выльется в неподвижный статус-кво или если США устранятся от участия в происходящем. Проблема в том, что высокопоставленные американские политики это плохо понимают.

В этом столетии подход Вашингтона к первоочередной обязанности сохранения системы охарактеризовался двояким высокомерием. С одной стороны, господствовала уверенность в том, что американская системная гегемония способна навязать свою волю отдельным подгруппам, не считаясь с их особенностями. Результатом стали события в Ираке и Афганистане. Второе убеждение вытекает из первого и является реакцией на него. Заключается оно в том, что самой по себе американской системной гегемонии, даже при отсутствии участия США, достаточно, чтобы защитить Америку и её основные интересы от последствий оставленных без должного внимания беспорядков в тех же подгруппах. Это вылилось в ситуацию, которую мы наблюдаем в Сирии и Европе.

Это двоякое высокомерие наглядно проявилось в сентябре 2013 в разгар сирийского кризиса, когда президент США впервые высказал намерение воевать с режимом Асада (первый тип, диктующее свою волю высокомерие), а позже заявил, что в этом нет необходимости (второй тип, самоуверенное высокомерие). Объявив о своих враждебных намерениях против борющейся за существование власти и не сумев привести их в исполнение, США получили все отрицательные стороны антагонизма без каких-либо потенциальных преимуществ. Одним из подобных негативных факторов была утеря симпатий противников сирийских властей, которые поняли, что союз с американцами не даст никаких положительных результатов. В результате они обратились к другим враждебным Асаду силам, создающим впечатление боеспособности, среди которых на роль лидера выдвинулись радикальные сунниты «Аль-Каиды» и, что возможно ещё хуже, ИГИЛ. Ситуацию усугубили попытки Америки задобрить Иран, главного союзника и спонсора режима Асада. Это привело к тому, что ни одна противодействующая Асаду сила в здравом уме не станет больше доверять Вашингтону – в действительности многие даже полагают, что США заключили секретный союз с их противниками.

Результаты, полученные в Сирии, должны послужить доказательством бесплодности проводимой политики. Беспорядки в системе, оставленные без должного внимания, распространились подобно энтропии. Режим Асада, когда-то считавшийся худшим игроком в регионе (или локальным минимумом системы), теперь, возможно, лучший, и уж точно не самый плохой. Политика свободы от обязательств полностью провалилась – беспорядки перетекают в Европу (в виде потоков беженцев) и в Америку (бросая вызов её гегемонии в связи отправкой российских экспедиционных войск). Кризис беженцев служит упреком европейцам, которые расплачиваются за паразитирование на возглавляемом Америкой порядке. Это наряду с событиями в Греции говорит о том, что проект европейского континентального союза оказался, в основном, надстройкой в интересах элит. Попытка европейцев отделиться от более широкой системы не удалась. В свою очередь, американцы приходят к пониманию того, что их незаинтересованность в войне не умаляет значения США в происходящем.

Стоит отметить, что готовность России отправить экспедиционные войска в Сирию может оказаться весьма удачным манёвром при наличии дальновидного стратегического руководства. У русских есть возможность взять на себя роль защитника христиан, сокрушителя ИГИЛ, энергичной великой державы, гаранта порядка, того, кто остановит беженцев и так далее. И каждая из этих ролей находится в прямом противоречии с действиями США и Европы (или правильнее сказать, с их бездействием). Максимальное использование своих сильных сторон при столь внушительных перспективах на фоне промахов и ошибочной самонадеянности конкурентов является результатом либо стратегического гения, либо потрясающей удачи.

Итак, подведём итог: двоякое высокомерие, которое направляло американский курс во внешней политике, является ошибкой. США не могут навязывать контроль динамическим системам, но устраниться от этих систем и последствий происходящего в них также не получится. Америка, как страна и народ, является частью гигантской метасистемы, существование которой она обязана поддерживать. Это не означает, что надо дать решающее сражение или уйти в сторону. Это означает участие и – что не столь популярно и очевидно – обеспечение функционирования. Это означает, что США идут на рискованные действия за границей не для того, чтобы принимать решения и править, но чтобы конкурировать и влиять.

Такова логика гегемонии и природа систем; исходя из этого США и должны поступать. Трагедия заключается в том, что демократическое общество, вскормленное на сказках о «прогрессе», оказывается всё более неспособным к подобным действиям.