Несмотря на публичное провозглашение Россией своего разворота на Азию, сопровождавшееся разнообразными риторическими заявлениями и дипломатическими жестами, развитие китайско-российских отношений резко замедлилось из-за стремительной девальвации российского рубля и обвала китайского фондового рынка.
Эти события могут послужить поводом для урегулирования существующих разногласий между Европой и Россией, а также предоставить богатую почву для поиска общего языка. Помимо того, у Европы и Москвы может возникнуть стимул для пересмотра нынешней практики соперничества раздел многочисленных сфер влияния. Возможно, вместо этого им следовало бы объединить усилия с Китаем, перейдя к испытанию возможностей и всеобъемлющего характера стратегии «Нового Шелкового Пути».
Российский разворот к Китаю столкнулся с препятствиями
Разворот России в сторону Китая витал в воздухе еще задолго до обострения украинского кризиса и всегда был связан с проблемой развития российского Дальнего Востока. Первая федеральная программа действий по развитию Дальнего Востока была принята почти двадцать лет назад, в 1996 году. Во время подготовки к проведению саммита организации Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) во Владивостоке в 2012 году, Россия уделила Дальнему Востоку и азиатско-тихоокеанскому региону большее внимание, чем когда-либо прежде. В том же году было создано Министерство Российской Федерации по развитию Дальнего Востока. В 2013 году пост полномочного представителя президента в Дальневосточном федеральном округе был дополнен статусом вице-премьера, что продемонстрировало то приоритетное значение, которое придается развитию этого региона. Если бы Дальний Восток удалось действительно превратить в «ворота» для экономической интеграции азиатско-тихоокеанского региона, российская экономика оказалась бы значительно более диверсифицированной в тот момент, когда были введены западные санкции. В этом случае Москва не была бы вынуждена экстренно начать поиск в Азии альтернативы для своего европейского рынка сбыта энергоресурсов.
В 2014 году «Газпром» и Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) заключили 400-миллиардный контракт на строительство газопровода «Сила Сибири». В тот момент Россия все еще входила в десятку крупнейших торговых партнеров Китая. Обе стороны были уверены, что к 2015 году они достигнут провозглашенной ими цели и доведут оборот взаимной торговли до 100 миллиардов долларов, положив конец традиционной формуле китайско-российских отношений – «теплые политические отношения, но слабые торговые связи».
С тех пор обвал цен на углеводороды и снижение китайского спроса на природный газ, а также увеличение внутреннего предложения сжиженного природного газа (СПГ) в Китае, стали серьезными угрозами для осуществления их договора, получившего название «исторической сделки». Более того, переговоры о создании трубопровода «Сила Сибири-2» практически зашли в тупик, и отмена этой сделки представляется сегодня неизбежной. В добавок к патовой ситуации в сфере энергетического сотрудничества, объем прямых инвестиций Китая в Россию сократился в первом полугодии 2015 года на 20 процентов, в основном из-за возросшей волатильности курса рубля, как заявил недавно директор департамента Восточной Европы и Центральной Азии китайского Министерства торговли Лин Цзы. Против ожиданий России, Китайские банки также проявляют крайнюю скрупулезность и осторожность в своем сотрудничестве с российскими партнерами, оказавшимися объектами санкционного режима. К тому же, вследствие резкого обвала китайского рынка ценных бумаг и появления признаков экономического спада, финансовая артерия по предоставлению Китаем кредитов российским компаниям, а также поток инвестиций, могут иссякнуть, поставив администрацию Путина перед дополнительным серьезным вызовом.
Безусловно, перспективы российско-китайского экономического сотрудничества нельзя назвать абсолютно мрачными. В 2015 году Путин и Си Цзиньпин опубликовали совместную декларацию о сближении «Экономического пояса Шелкового Пути» и Евразийского Экономического союза. Россия и Китай договорились о совместном строительстве высокоскоростной железной дороги между Москвой и Казанью, которая однажды может превратиться в участок нового Шелкового Пути из Китая в Европу. В энергетической сфере было наконец достигнуто соглашение о приобретении 9,9 процентов пакета акций Ямальского завода СПГ китайским Фондом Шелкового Пути. К тому же, объем расчетов в национальных валютах двух стран, рублях и юанях, взлетел за последние 12 месяцев на 400 процентов, поскольку Москва начала принимать платежи в юанях за свои экспортные поставки углеводородов в Китай. На фоне сообщений о том, что Китай потеснил Соединенные Штаты Америки с позиции крупнейшего в мире импортера сырой нефти, Россия недавно также обошла Анголу и заняла вторую строчку в списке крупнейших поставщиков нефти в Китай. А в мае и сентябре нынешнего года она даже опережала по этому показателю Саудовскую Аравию.
Продлив сроки действия своих санкций против России, введенных из-за украинского кризиса, западные страны усилили дипломатическую и экономическую изоляцию России, толкая Кремль в направлении еще большей зависимости от Китая. Более того. Россия может понести даже еще большие политические и экономические потери в том случае, если будет достигнуто соглашение о Транс-тихоокеанском партнерстве. В отличие от Китая, Россия не обладает обширной сетью соглашений о свободной торговле, которая могла бы частично компенсировать сравнительно неблагоприятные условия, в которых она может оказаться из-за того, что не включена в упомянутый формат. Портфель экономических связей России по-прежнему недостаточно диверсифицирован, и ее первоначальная эйфория по поводу «разворота на восток», (который можно было бы также назвать «разворотом к Китаю») судя по всему, выветривается. Впрочем, хотя российско-китайский альянс потерпел серьезное потрясение из-за недавних экономических флуктуаций (а также поскольку экономические санкции не привели к каким-либо позитивным результатам на Украине), Европейский Союз и Россия сегодня оказались в состоянии адаптироваться к растущим амбициям Китая, пересмотреть и переоценить свои общие интересы, а также стратегию раздела влияния. Учитывая тот факт, что все большее количество европейских лидеров и влиятельных политиков стремятся достичь компромисса с Россией по сирийской проблеме и, соответственно, готовы смягчить тон по проблеме урегулирования украинского конфликта, новая платформа для диалога между Москвой и Брюсселем могла бы попутно сыграть важную роль в деэскалации напряженности в Восточной Украине.
Может ли новая формула 16+3 связать Китай, Европу и Россию
Увидев для себя большие возможности в связи с кризисом в еврозоне, Китай в 2012 году обратился к странам Центральной и Восточной Европы с предложением новой формулы регионального сотрудничества, которая получила наименование «16+1». Эта группа из 16 стран бывшего социалистического блока рассматривалась Китаем как потенциальный плацдарм для выхода на большой рынок Европейского союза. Учитывая официальное смещение китайской внешней политики от старого принципа «держаться в тени» к новой доктрине «бороться за достижения» при новом президенте, формат «16+1» мог бы проложить путь к участию Евросоюза в проекте Си Цзиньпина «Один путь, один пояс».
Хотя членство 11 стран Центральной Восточной Европы (ЦВЕ) в Европейском Союзе, разумеется, осложняет условия сотрудничества из-за ограничительных норм законодательства Евросоюза, руководство в Пекине не отказывается от идеи превратить эти страны в «лоббистов» китайских интересов в управленческих институтах ЕС. Более того, кое-кто уже обвиняет Китай в сознательном обходе неблагоприятных законов Евросоюза, особенно когда речь идет об активизации инвестиций, направленных на рынок ЕС. На фоне продолжающегося долгового кризиса в Европе, китайское вмешательство и возросший поток инвестиций представляет собой шанс для этих стран поправить свое экономическое положение и создать эффективную инфраструктурную сеть, необходимую для открытия новых торговых коридоров. В этом отношении все страны ЦВЕ испытывают крайнюю прагматическую заинтересованность в проведении многовекторной внешней политики. Их выгодное географическое положение является предпосылкой для диверсификации политических и экономических связей с разными влиятельными игрокам, такими как Китай, Россия, Соединенные Штаты и Европейский Союз.
Итак, вместо протестов по поводу того, что Китай якобы стремится «купить свой путь в Европу» постоянно обходя ограничения Брюсселя и имея дело напрямую с национальными правительствами, Евросоюзу, возможно, следовало бы «взять на борт» Россию и использовать формат «16+1» в качестве испытательного полигона для сотрудничества с Китаем в контексте его проекта «Экономического пояса Шелкового Пути». Таким образом, формат «16+1» мог бы превратиться в «16+3», включив, помимо стран ЦВЕ, Китай, Россию и Евросоюз.
В свою очередь, России стоило бы отказаться от использования зависимости европейских стран от поставок ее энергоресурсов, и начать вместо этого переговоры о создании более надежной и стабильной сети энергетических поставок. Такая сеть способствовала бы диверсификации как потребителей энергоресурсов, так и поставщиков, а также оптимизации транзитных маршрутов через страны ЦВЕ и созданию гарантий безопасности в сфере торговли энергоресурсами.
В этом отношении создание новых координационных механизмов для обсуждения наиболее важных соглашений в сфере инфраструктурных проектов и торговли энергоресурсами накануне предстоящей встречи в формате «16+1» в Пекине, стало бы важным шагом, особенно касательно сближения интересов Европейского Союза, России и Китая в регионе, а также стимулирования экономического роста в Центральной и Восточной Европе.
