Жизни россиян не имеют большого значения в глазах Запада

Проснувшись утром 14 ноября, я обнаружила, что по меньшей мере, 20 моих друзей в Facebook разместили изображение триколора на своих аватарах в поддержку Франции. С течением времени их число стремительно возрастало, появились фотографии Эйфелевой башни с хэштегом «молюсь за Париж». Но эти, казалось бы, безобидные жесты поддержки разожгли неожиданные споры, вызванные явным отсутствием подобной обеспокоенности по поводу других стран, которые пострадали от аналогичных или даже худших терактов.

Принято считать, что трагедия объединяет людей, что сострадание примиряет и позволяет стать сильней перед лицом общего врага, однако после терактов в Париже этого не произошло. Напротив, они вызывали к жизни безудержную исламофобию, как и после событий 9/11, усилили бойню на Ближнем Востоке и были использованы в качестве предлога, чтобы закрыть границы для сирийских беженцев.

С более примитивной точки зрения, трагедия разделила пользователей Facebook на два лагеря: тех, кто вывесил французский флаг, и тех, кто не сделал этого. Подозреваю, правда, что есть и третий лагерь: это те, кому всё равно, кто не придаёт значения политическому водовороту.

Я поддерживаю Францию, от души сочувствую пострадавшим и их семьям, но фотографию профиля я не меняла. На следующее утро после этих кошмарных событий меня всё время преследовали мысли о том, насколько избирательно нынешнее сострадание. Один друг из Израиля как-то сказал мне, что террористические акты стали обычным явлением в его стране, но никого это не волнует. Я не согласилась – американцы искренне переживают, поддержка Вашингтона Израилю вполне очевидна и носит систематический характер, от поставок оружия израильским военным и прямой финансовой помощи до дипломатических и торговых соглашений. Каждый раз, когда в Израиле происходит теракт, налицо выражение «поддержки» и всеобщее осуждение палестинских повстанцев.

Но когда российский самолет взорвался в воздухе и упал на землю где-то в Синайской пустыне, про это почти не сообщали в новостях. Погибли все находящиеся на борту – более 220 человек – но никто и бровью не повёл. В числе пассажиров, возвращавшихся после отдыха на египетском курорте Шарм-эль-Шейх, были семьи с детьми (или родители, у которых дома остались дети). Самому юному пассажиру исполнилось всего 10 месяцев.

Русские посчитали обязательным собрать все доказательства, прежде чем озвучивать обвинения, так что первоначально новостные сообщения носили сдержанный характер. Но по правде говоря, самолёты просто так в воздухе не взрываются. На сегодняшний день более 90 процентов международных экспертов пришли к выводу, что это был теракт, и – ну кто бы мог подумать – ДАИШ взяло на себя ответственность за взрыв.

Катастрофа произошла за две недели до парижских событий. Я узнала об этом только потому, что я русская и подписана на несколько российских новостных каналов. Разговаривая с матерью по Skype, я убедилась, что произошедшее стало национальным горем. Санкт-петербургский аэропорт Пулково, куда должен был прибыть злополучный рейс 7K9268, утопал в цветах, картинах, игрушках… Люди говорили: это касается всех, это наша общая потеря.

Так почему же парижский теракт воспринимается как трагедия, а крушение российского самолёта или взрыв, устроенный террористом-смертником в Бейруте, заслуживают лишь мимолётного упоминания? Почему все горят желанием поддержать Францию, игнорируя остальные страны?

Я не думаю, что ответ на этот вопрос не ограничивается глубоко укоренившимся евроцентризмом, которым до сих пор страдает большая часть мира. Даже американским гражданам всё ещё приходится бороться с дискриминацией, снова и снова повторяя «жизнь чернокожих имеет значение», подразумевая, что жизнь белых имеет большую ценность в этой стране. Стоит ли удивляться тому, что жизнь араба или русского ценится ниже, чем жизнь француза?

А может, американцы просто совершенно не в курсе происходящего и мозги их настолько промыты ведущими СМИ, что они слепо следуют господствующим в социальных сетях тенденциям, самодовольно почивая в своём лицемерии.

Об авторе. Лана Закинова – российско-американский писатель-фрилансер и редактор, имеет степень магистра в области политологии. Проживает в городе Сан-Диего штата Калифорния с мужем и тремя собаками.