Демонстрируя еще более высокий уровень пессимизма, чем в прошлом году, участники Мюнхенской конференции по безопасности 2016 года, состоявшейся в середине февраля, были вынуждены считаться со всеми последствиями наращивания российского влияния, особенно в Сирии.
В результате многие из них высказывали предположения о возможности разрастания конфликта на территории Европы. При этом было совершенно очевидно, что без ясной стратегии относительно путей включения России и ее интересов в новый мировой порядок, сложившийся после холодной войны, в ближайшем будущем безопасность Европы будет подвергаться все большему риску.
Два года назад на Украине Россия перешла Рубикон, явно выпав из архитектуры этого мирового порядка, и сегодня совершенно очевидно, что обратного пути не будет. Как отмечал недавно московский Центр Карнеги, Запад может либо принять существующую реальность и признать правомерность российских интересов в ближнем зарубежье, либо сделать противоположный выбор: не признавать ее и соответственно продолжать политику санкций до тех пор, пока Россия не изменит курс и не вернется в лоно установившегося миропорядка.
Впрочем, даже если следовать второму варианту выбора, Запад должен пересмотреть свою прежнюю тактику и оценить эффект, который та оказывает на Россию. Хотя тяжелые экономические последствия политики санкций для всех очевидны, не менее очевидным является и то, что они не оказали на внешнюю политику России ровным счетом никакого влияния.
В сущности, можно даже сказать, что санкции и попытки изоляции со стороны Запада сделали позицию России еще более непреклонной. Следуя известной максиме Шарля де Голля «меч – это ось мира и его власть абсолютна», Россия использует свое военное вмешательство в Сирии, чтобы вынудить Запад признать за ней, вместе с Китаем, паритет в сфере урегулирования глобальных конфликтов.
С точки зрения России, Запад, и в частности Европа, серьезно переоценивают возможности глобализации как фактора урегулирования конфликтов. Единственным реальным средством, применявшимся в последнее время, была жесткая сила, которую демонстрировал гарант безопасности континента, Соединенные Штаты Америки вместе с ближайшими союзниками, Британией и Францией.
Еще во времена балканского кризиса, около 20 лет назад, предзнаменованием будущего конфликта с Россией стало столкновение в аэропорту Приштины после войны в Косово. Этот инцидент, произошедший в те годы, когда отношения между США и Россией были несравнимо лучше сегодняшних, так же как и нынешние конфликты на Украине и в Сирии, могут служить индикаторами недостатка доверия и обоюдного нежелания работать вместе как партнеры с общими интересами.
Вследствие всего вышеупомянутого, несколько участников Мюнхенской конференции по проблемам безопасности высказали предположение, что количество региональных очагов напряженности между Западом и Россией будет только расти и метастазы конфликта продолжат распространяться в европейской политике. Хотя сотрудничество по конкретным тактическим вопросам, касающимся Украины и Сирии, по-прежнему остается теоретически возможным, фундаментальные проблемы мирового порядка и место России в его архитектуре еще ожидают серьезного рассмотрения.
Чем дольше эти стратегические проблемы мироустройства будут оставаться неурегулированными, тем выше вероятность возникновения конфликта на территории Европы. Что касается сферы американских интересов, недавнее размещение Китаем ракет в Южно-китайском море напомнило миру о том, что Россия – не единственная держава, стремящаяся к пересмотру мирового устройства, сложившегося после холодной войны.
Девять лет назад на Мюнхенской конференции по безопасности Россия выступала против дорогостоящих гуманитарных интервенций, что уже тогда предвещало ее будущие разногласия с Западом.
На фоне общей пессимистической атмосферы Мюнхенской конференции 2016 года напрашивается вывод, что к моменту следующей конференции в 2017-м, вполне может возникнуть еще один очаг конфликта, который нынешние участники не в состоянии предвидеть и тем более предотвратить без тесного сотрудничества. Если не произойдет какого-то судьбоносного диалога, вроде недавней встречи Папы Римского и Патриарха Русской Православной Церкви, этот пессимизм сохранится.
