В первые дни после терактов 9/11 в Нью-Йорке, когда началась американская интервенция в Афганистан, очень часто можно было услышать о горьком советском опыте, полученном в этой стране. Налицо была ясная парадигма того, чего ни в коем случае нельзя делать, чтобы не увязнуть в этой трясине. Разумеется, никто не сомневался, что американские лидеры окажутся более искусными и удачливыми. Используя свои передовые технологии, наряду с изощренными методами завоевания «умов и сердец», они быстро уничтожат то, что осталось от Талибана. Вот и надейся на такие теории!
Однако, возможно, стоит еще раз изучить некоторые исторические аспекты войны, которую Советский Союз вел в Афганистане с 1979 по 1989 год, чтобы пролить свет не только на причины нынешнего затруднительного положения американцев в Афганистане, после шестнадцати лет войны, но и получить некоторое представление о современной российской внешней политике и обществе. Детальная оценка военных аспектов той войны в Афганистане появилась в середине апреля 2018 года в «Независимой газете», в статье, посвященной 30 годовщине соглашения о выводе всех советских войск из Афганистана от 14 апреля 1988 года. Автор этой интересной статьи – довольно консервативно настроенный, но вполне независимо мыслящий российский военный аналитик Александр Храмчихин. Эта статья опубликована под названием «Афганский урок для России: столкновение с исламским экстремизмом было неизбежным».
Автор полагает, что в то время имело место ошибочное восприятие ситуации с обеих сторон, которое стало одной из причин этой войны. Он отмечает, что советское руководство было всерьез убеждено в том, что «американские войска были намерены вторгнуться в Афганистан в самое ближайшее время, в то время как Вашингтон считал, что советские войска полны решимости пройти весь путь до Персидского залива, чтобы помешать поставкам нефти на Запад. Разумеется, оба эти предположения были совершенно неправильными, но, по словам Храмчихина, американцы оказались правы в своей оценке ситуации, которая давала им возможность «устроить Советам свой собственный Вьетнам».
Отмечается, что Советская Армия была абсолютно не подготовлена к ведению партизанской войны. «Это была война без фронтов, и, соответственно, без тыла». Контакт с врагом мог возникнуть в любое время и в любом месте. Оружие и тактика были предназначены для Центральной Европы или Дальнего Востока, но ни в коей мере не для горной Центральной Азии. «Все это привело к многочисленным неудачам». Наступления на партизанские силы Ахмада Шаха Масуда в Панджшерском ущелье снова и снова стоили советским войскам больших потерь, «потому что все оперативные планы были известны Масуду заранее». Безусловно, советское военное руководство пыталось исправить ситуацию, устанавливая на транспортные средства дополнительную броню, а также обеспечивая возможность почти вертикальной стрельбы своих пушек, чтобы они могли справиться с засадами в бесчисленных узких ущельях Афганистана. Тем не менее, непреложный факт, касающийся любой войны с повстанцами на их территории, заключается в том, что они обладают превосходящим военным опытом и лучше знают особенности местности.
Советы пытались усовершенствовать свою тактику, разрабатывая доктрину, в которой основное внимание уделялось использованию вертолетов, и особенно сил специального назначения. Более того, новой «главной задачей стало находить и перехватывать конвои вооружений, идущих из Пакистана». Очень знакомые решения, не правда ли? Некоторых успехов советским войскам все же удалось достичь. Храмчихин рассказывает, например, об эпизоде в конце 1984 года, когда в ходе такой операции по перехвату были убиты 220 моджахедов, и при этом не погиб ни один советский солдат. Однако, всего через несколько месяцев двадцать девять спецназовцев были уничтожены в одном бою. В течение 1985 года советские войска потеряли восемнадцать самолетов и пятьдесят три вертолета, и это произошло еще до появления у моджахедов зенитных ракет «Стингер». А когда в сентябре 1986 года это оружие начало поступать в Афганистан, «начался резкий рост потерь, особенно в отношении вертолетов».
Несмотря на столь значительные неудачи, по словам Храмчихина, многие думали, что после жестоких сражений 1987 года, «Советская армия вполне в состоянии выиграть войну».
В конце концов, Храмчихин приходит к выводу, что Кремль не смог продолжать эту войну из-за «экономической катастрофы» дома, но он также возлагает часть вины на так называемую «гласность», которая привела к тому, что советское общество активно повернулось против войны. Автор утверждает, что в этом смысле конец советской войны в Афганистане был очень похож на завершение американской войны во Вьетнаме. Он описывает советское соглашение, подписанное в апреле 1988 года, которое положило конец войне, как «полную и безоговорочную капитуляцию СССР», поскольку Вашингтон и Исламабад даже не собирались выполнять своих обязательств по прекращению военной помощи моджахедам.
Хотя Храмчихин явно стремится снять вину с российской армии, заявляя, что она «выполняла свой долг», он все же признает, что основополагающая логика этой войны была «явно абсурдной». Он даже делает еще один шаг вперед и задает провокационный вопрос: возникли бы Аль-Каида и Талибан, если бы Советы не вторглись в Афганистан? Эксперт говорит: «Ответ на этот вопрос чрезвычайно сложен, но можно с уверенностью сказать, что исламский экстремизм не создавали ни советская Четырнадцатая армия, ни даже американское ЦРУ. Его появление – намного более сложное явление, которое выросло из внутренних факторов развития самого исламского мира».
Тем не менее, предполагая, что советские лидеры полагались на «ошибочную логику», он на самом деле фактически ссылается на войну в Чечне и в Сирии, а в конце приходит к заключению, что советская война в Афганистане может показаться более понятной (или даже неизбежной) по мере того как она все глубже уходит в прошлое.
Эта статья представляет определенный интерес в качестве примера современного российского дискурса на тему ошибок советской эпохи. Некоторые могут воспринять ее как очередную попытку обелить бесславное прошлое. Но если это и есть так называемая «тоталитарная система» в действии, вряд ли она соответствует фантазиям различных яростных западных критиков российской прессы и политики. На самом деле, анализ Храмчихина представляется довольно объективным, особенно учитывая вполне понятную деликатность по отношению к многим ветераном войны в Афганистане, которые, совершенно очевидно, могли прочесть его статью.
Не удивительно и то, что автор попытался нащупать преемственность между этим наиболее очевидным стратегическим провалом СССР, и более поздними военными вмешательствами на южных рубежах России, будь то Чечня или Сирия. Кроме того, нет никаких сомнений, что это довольно честное изображение катастрофической советской войны в Афганистане, которое может подтолкнуть некоторых российских читателей, даже если автор и не ставил такой цели, заново переосмыслить нынешнюю приверженность России к выполнению своих военных обязательств в Сирии, где уже проявляются некоторые признаки возможного увязания в трясине а также нежелательных стратегических последствий.
Впрочем, для американских читателей гораздо более важно, что эта статья может стать еще одним призывом к разговору о тщетности упорного продолжения войны в Афганистане. Разумеется, верно утверждение о том, что потери США значительно ниже, по крайней мере в 2018 году. Однако, даже один американский военнослужащий, погибший в Афганистане – это слишком много. Американские военные адаптировались, продемонстрировали непоколебимость, храбрость и компетентность в трудных условиях. Тем не менее, легко забыть, что советские военные действия имели многочисленные преимущества перед войной США в Афганистане.
Имея общую границу с Афганистаном, Советский Союз мог намного легче и экономичнее перемещать тяжелую технику и боеприпасы в страну. Кроме того, Советская Армия имела широкий доступ к этническим «кузенам» различных афганских групп в своих среднеазиатских республиках, и эти люди могли помочь сгладить культурные и языковые различия. В принципе, Советы могли, хотя бы с некоторым правдоподобием, утверждать, что безопасность в Афганистане имеет прямое значение для интересов безопасности Советского Союза. Если это не был «основной интерес» для Кремля, то в любом случае его можно было объявить «существенным интересом». Вряд ли нечто подобное можно сказать о дорогостоящих и бесполезных попытках Вашингтона выиграть войну в этой далекой, пропитанной кровью земле. Давно пора предоставить афганцам определять будущее своей страны без иностранной помощи.
