В середине мая президент России Владимир Путин открыл мост через Керченский пролив, соединяющий крымский полуостров с материковой Россией, на 7 месяцев раньше запланированного срока. Тем самым он продемонстрировал решимость России изменить геополитический и геоэкономический баланс черноморского региона, несмотря на западные санкции. Хотя Москва не в состоянии установить свое господство на Балтийском море, ее усилия по установлению контроля над Черным морем приносят свои плоды.
Подпись к изображению: В 1856 году Россия подверглась западной агрессии в этом регионе, но сегодня такое маловероятно
На протяжении нескольких последних лет Кремль изобретательно пользовался отвлекающим маневром на Балтике: участвуя в воздушных и морских провокациях в этом регионе под внимательным наблюдением Запада, Россия сумела незаметно укрепить свои позиции в Черном море. В то время как большинство американских стратегов обеспокоены так называемым Сувалкским коридором на польско-литовской границе как возможным маршрутом вторжения России в Центральную Европу, на самом деле их должно было бы беспокоить наращивание присутствия России на Черном море. Используя его как трамплин, Россия может распространить свое влияние за пределы ближнего зарубежья – на Ближний Восток, Балканы и Средиземноморье – и тем самым укрепить свое возрождение в качестве великой державы.
Джон Керри однажды заметил, что российская внешняя политика вернулась в девятнадцатый век. Но в этом случае Путин и его окружение отступили еще на одно столетие назад, заимствуя тактику знаменитого князя Григория Потемкина.
Фаворит Екатерины Великой, Потемкин осуществил первое присоединение Крыма к России и стал губернатором Новороссии, территории, которая сегодня представляет собой юго-восточную часть Украины. Он отстаивал мнение, что судьба России состоит в движении на юг и соответственно выступал за экспансию на Балканы, Кавказ и северную часть Ближнего Востока. Та называемый «греческий проект» Екатерины, который предусматривал расширение контроля России над Черным морем, расчленение Османской империи и ее вытеснение, а также восстановление Византии на своем прежнем месте в качестве марионеточного государства под властью России, был результатом смелых интриг Потемкина.
Греческий проект предполагал продолжение вражды между Россией и Османской империей. Однако, в середине XIX века Николай I и его министр иностранных дел Карл Нессельроде попытались изменить этот сценарий. Отказавшись от подхода Потемкина, они стремились развивать дружеские отношения с османским султаном Махмудом II и тем самым разрушить традиционное партнерство осман с западноевропейскими державами. Их тактика увенчалась успехом, и в 1833 году две страны подписали Ункяр-Искелесийский договор. В обмен на присоединение к стратегическим требованиям России, главным из которых было предоставление военно-морскому флоту России доступа в Средиземное море, султан получил полную поддержку Российской империи в его борьбе против внутренних противников.
К несчастью для российского императора, один краткосрочный договор не мог привести с полной переориентации Османской империи, особенно с учетом прежней вековой неприязни к России. После смерти Махмуда его сын Абдулмеджид снова пошел на союз с англичанами и французами, чтобы сопротивляться дальнейшему российскому вторжению. То, что произошло дальше, хорошо известно: Россия понесла катастрофические потери в Крымской войне, которые остановили продвижение российской державы к Средиземноморью.
Будь эти двое современниками, недавние усилия Путина получили бы горячую поддержку Потемкина. Страстное желание российского президента превратить курортный город Сочи в фактическую столицу (именно это место он предпочитает для проведения двусторонних встреч на высшем уровне с мировыми лидерами и таких событий как Конгресс сирийского национального диалога) поднимают юг России до той важности, которую придавал ему Потемкин.
Разумеется, Потемкин аплодировал бы и второму присоединению Крыма в 2014 году. Это позволяет Москве лишить соперничающие державы доступа к Черноморскому бассейну в случае военного конфликта. На самом деле, ключевые элементы российского наступления с помощью мягкой силы – поддержка пророссийских партий в таких странах как Болгария, Греция и Сербия, поддержание стратегического партнерства с Арменией и попытки втянуть Грузию в свою орбиту – вполне вписываются в стратегию Потемкина 250-летней давности.
В то же время Путин с большим успехом осуществляет и стратегию Николая I. Хотя союз с султаном Махмудом оказался эфемерным, Путину, похоже, удалось наладить стратегическое партнерство с Реджепом Тайипом Эрдоганом. Этот «брак по расчету» преодолел несколько препятствий, в том числе серьезный кризис, разразившийся после того как турецкие ВВС сбили российский бомбардировщик на сирийской границе в 2015 году.
Да, Турция не признает претензии России на Крым, и у двух стран есть постоянные разногласия по Сирии, но Эрдоган готов урегулировать эти разногласия ради получения выгод для Турции в других сферах – будь то получение современных систем ПВО С-400 или атомных электростанций. В конечном итоге Москва стремится заинтересовать Анкару в том, чтобы она не выступала против возрождения власти России на Черном море в обмен на конкретные выгоды для Турции, которые необходимы Эрдогану для поддержания своей политической позиции внутри страны.
В случае нежелательной альтернативы Анкара могла бы вернуться к своей традиционной политике времен Османской империи и холодной войны, когда она помогала Западу и блокировала российские амбиции в регионе. К счастью, у России есть несколько «пряников» для своего партнера, например, сотрудничество по отдельным вопросам в Сирии, а также развитие энергетической инфраструктуры.
Примечательно, что Турция, являясь членом НАТО, приняла это де-факто стратегическое партнерство. Как и в случае с Ункяр-Искелесийским договором столетия назад, благосклонность Турции к ухаживаниям Москвы помогла укрепить положение России в Черном море, обеспечить ей доступ к Средиземноморью и увеличить поставки российских энергоносителей на Запад. Все это способствует укреплению влияния Кремля.
Это возрождение российского военного потенциала на Черном море ставит под вопрос стратегию Запада в регионе, которая осуществлялась с момента распада Советского Союза: непрестанное расширение евроатлантических структур с целью охвата всего черноморского побережья и сдерживание России в рамках небольшой части северо-восточного побережья. Усиление российской экспансии в сочетании с политической нестабильностью на южной периферии Европы лишило ветра паруса западного проекта.
В то же время, действия России против Грузии в 2008 году и Украины в 2014 году расширили контроль Москвы над черноморским побережьем. Россия вырвала Абхазию из-под власти Грузии и присоединила Крым. У Европы нет ни сил ни желания прилагать колоссальные усилия, необходимые для привлечения остальных прибрежных государств в НАТО и Европейский союз. Между тем, Россия стремится утвердить себя в роли наилучшего арбитра в самых острых региональных проблемах, от урегулирования легального статуса Каспийского моря до завершения сирийской войны. Сигнал Москвы вполне очевиден: странам черноморского региона не нужно никакого вмешательства Америки.
Главной инициативой Запада в этом регионе остается Южный энергетический коридор – проект по развитию необходимых инфраструктурных связей и отношений в сфере безопасности, который позволил бы центральноазиатскому природному газу попадать к западным потребителям, минуя контролируемую Россией территорию. Центральным элементом этого проекта является Азербайджан, который не только обладает собственными значительными запасами газа, но и служит ключевым транзитным узлом, соединяющим Центральную Азию с Европой.
Однако, даже здесь России удалось найти эффективный подход. Осторожная попытка Москвы в девяностые годы заставить Азербайджан отказаться от «основного экспортного маршрута» из Баку в турецкий Джейхан, провалилась, и она изменила свою тактику. Москва больше не пытается блокировать, а вместо этого вовлекает Баку в свои планы.
Российский трубопровод «Турецкий поток», который в настоящее время строится, обеспечит основу для поставок природного газа не только в Турцию, но и во все страны Южной Европы. Это поможет расширить влияние России в таких местах как Болгария, Сербия и Венгрия, и даже в Италии, где новое правительство, похоже, гораздо менее склонно поддерживать пролонгацию санкций в отношении Москвы. В то же время Россия может сотрудничать с Азербайджаном, поставляя ему свой газ и тем самым косвенно присоединиться к проекту Южного энергетического коридора. Это подорвало бы основной стратегический замысел проекта, который заключался в снижении российского влияния в сфере энергетики на Южную и Центральную Европу.
По иронии судьбы, учитывая, что США считают Россию своим основным противником, решение администрации Трампа о выходе из ядерного соглашения с Ираном может непреднамеренно укрепить позиции России в Черном море. Южный энергетический коридор, если он призван уменьшить влияние России, требует гораздо большего объема газа, чем может обеспечить Азербайджан.
Поскольку американские санкции в отношении Ирана восстановлены, каспийское урегулирование становится гораздо менее вероятным. Согласие Ирана на разграничение моря отчасти зависело от возможности создания совместных проектов с другими прикаспийскими странами. Нет никаких признаков, что администрация Трампа готова сделать исключение для каких-либо подобных проектов. А без урегулирования, другая часть западной стратегии Южного энергетического коридора, прокладка транскаспийского трубопровода, предназначенного для транспортировки огромных запасов туркменского газа на Запад, скорее всего, будет отложена на неопределенно долгий срок.
Другие варианты использовать Южный коридор в полном объеме, будь то обмен газом между Туркменистаном и Ираном, или заполнение его иранским газом, который продавался бы на Западе, разумеется, исключаются. Поэтому либо российский «Турецкий поток» восполнит этот пробел, либо сама Россия станет участницей Южного коридора, но в любом случае влияние России не будет снижено.
Два года назад я отметил, что «Россия претендует на роль арбитра в Черноморском бассейне». Многие американские аналитики признавали растущий военный потенциал России, но надеялись, что динамика событий повернется против российского влияния. Однако, Москва научилась извлекать для себя выгоду из этих тенденций, чтобы достигать своих политических целей, в то время как у Соединенных Штатов отсутствует какая-либо последовательная стратегия. Сегодня Россия ближе, чем когда-либо в истории к своей цели – превратиться в доминирующую державу на Черном море.
