В политических кругах Вашингтона уже на протяжении нескольких лет обосновывается необходимость иметь ядерное оружие малой мощности. Однако, это оружие предназначается для решения проблемы, которая основана на ложных представлениях о российской доктрине. Оно не окажет сколько-нибудь существенного влияния на действия России, если Кремль будет считать, что на карту поставлено существование страны. В то же время, наращивание потенциала тактических ядерных вооружений может укрепить мнение Москвы, согласно которому Соединенные Штаты стремятся к абсолютному превосходству в сфере как ядерных, так и обычных вооружений.
Политическое руководство США обеспокоено тем, что если Россия начнет проигрывать неядерный конфликт, она может прибегнуть к использованию ядерного оружия, чтобы добиться деэскалации и урегулирования конфликта на выгодных для себя условиях. Некоторые американские политики также утверждают, что российская агрессия против американских союзников в Европе будет более вероятной, если у Соединенных Штатов будет недостаточно ядерных боеголовок малой мощности, чтобы обеспечить симметричный ответ на эту российскую эскалацию. Они полагают, что наличие такого оружия удержит русских от мыслей о ядерном перевесе сил и тем самым усилит возможности Соединенных Штатов в области сдерживания.
Эта логика строится на нескольких крайне сомнительных допущениях. Начинается все с выбора наиболее пессимистического варианта интерпретации российской стратегии и военной доктрины. Есть некоторые признаки, но нет убедительных доказательств того, что «эскалация ради деэскалации» является ядром российской военной стратегии. Неопровержимым доказательством этой стратегии была бы комбинация из трех элементов: официальных документов, указывающих на такую ориентацию; соответствующей структуры военных активов, а также возможностей, которые поддерживали бы эту концепцию. Из трех упомянутых элементов на сегодняшний день четко различим лишь один.
Российская декларативная стратегия – это не стратегия «эскалации ради деэскалации» или ядерного упреждения. Официальные источники, включая последние три варианта российской военной доктрины и несколько заявлений, сделанных президентом Владимиром Путиным, министром обороны Сергеем Шойгу и начальником Генерального штаба Валерием Герасимовым, указывают на попытки России снизить свою зависимость от ядерных вооружений.
В октябре нынешнего года Путин в очередной раз попытался четко разъяснить российскую ядерную доктрину для западной публики: «Ядерное упреждение не является нашей доктриной». Тем не менее, американские политические деятели продолжают настаивать на том, что именно превентивный ядерный удар является ядром российской доктрины.
Российские военно-стратегические планы и сценарии военных учений также являются показателями, по которым можно судить, входит ли в стратегию Москвы элемент раннего и ограниченного использования ядерного оружия. В этой сфере разведывательное сообщество имеет существенное аналитическое преимущество: разведслужбы могут собирать и накапливать более подробные сведения о стратегических планах и учениях, чем аналитики, работающие с открытыми источниками. Тем не менее, формулирование окончательных выводов о том, как поведет себя Россия, на основании стратегических планов и сценариев учений, остается непростой задачей, даже с учетом доступа к информации, собранной в ходе тайных операций и с помощью технических средств.
Военные учения предназначены для достижения нескольких целей, одной из которых является оперативно-стратегическая связь. Другая цель – выполнение поставленной задачи всеми участвующими подразделениями. Таким образом, подразделения, имеющие на вооружении ядерные системы или системы двойного назначения, в какой-то момент также наверняка будут задействованы в учениях. С другой стороны, часть российской стратегии применения ядерного оружия, касающаяся ядерного удара по западным целям с воздушных носителей, кажется менее противоречивой. Тем не менее, невозможно сделать окончательный вывод о том, что структура ядерного потенциала, позволяющая нанесение превентивного удара, свидетельствует о том, что такой удар предусматривается военной доктриной Москвы. Даже при наличии всей необходимой секретной информации, следует признать, что военные планы не могут однозначно указать, что именно будут делать российские лидеры в условиях кризиса. Решение о применении ядерного оружия будет политическим решением, и принимать его будет лично президент Путин.
Наиболее убедительным доказательством наличия у России стратегии ограниченного использования ядерного оружия является ее обширный арсенал тактических ядерных вооружений. Россия продолжает придавать значение этому арсеналу, и продолжающаяся модернизация показывает, что русские видят важную роль этих вооружений в своем будущем арсенале и военно-стратегических концепциях. Развитие этого потенциала, на первый взгляд, противоречит декларациям, согласно которым Москва теперь стремится в большей степени полагаться на неядерные военные активы. Это также вызывает вопросы о политической и военной координации российской стратегии и системы военных закупок, а также разработок в области вооружений.
Учитывая неопределенность, обусловленную как декларативной стратегией, так и структурой ядерного арсенала России, уверенность, с которой некоторые политические деятели в США утверждают, будто им известно, как именно Россия будет использовать ядерное оружие в условиях вооруженного конфликта, вызывает удивление. Уверенность в том, что новое американское ядерное оружие малой мощности заставит Кремль изменить свое поведение, также весьма сомнительна. Нам нужно больше узнать о сценарии, при котором Россия будет рассматривать возможность применения ядерного оружия.
Москва недвусмысленно заявляет, что она рассмотрит вопрос о применении ядерного оружия в том случае, если «под угрозой окажется само существование государства». Хотя эта формулировка может быть интерпретирована по-разному, она в любом случае подразумевает непосредственную агрессию против самой России. Представляется разумным предположить, хотя мы и не можем быть полностью в этом уверены, что прежде чем применить ядерное оружие, русские, согласно этой декларации, должны исчерпать все возможности обычных вооружений. Другими словами, ситуация должна стать крайне тяжелой, чтобы Россия рассмотрела вопрос о нанесении ограниченного ядерного удара.
Повлияет ли новая американская ядерная боеголовка пониженной мощности на их поведение в такой ситуации? Другими словами, убедит ли новая ядерная боеголовка малой мощности российских лидеров в том, что война, которую они ведут, не стоит ядерной эскалации, несмотря на то, что, по их мнению, российское государство находится под угрозой уничтожения? Тексты российской военной доктрины и стратегии свидетельствуют о том, что в случае экзистенциальной угрозы стране, никакие ядерные табу действовать не будут. Речь идет о том, что в ходе крупномасштабного вооруженного противостояния речь не может идти ни о какой «кризисной стабильности», если под угрозой окажутся жизненные интересы России.
Соединенные Штаты не смогут убедить Россию в том, что она должна сражаться против Америки исключительно на собственной территории и только с применением неядерных средств. Причина, по которой Россия в последние годы модернизировала свой крупнейший в мире ядерный арсенал, заключается именно в том, что борьба против США неядерными средствами не будет равной, и они проиграют.
Новые американские ядерные боеголовки пониженной мощности – это стратегический ответ, основанный не на наиболее вероятной, а на наиболее опасной интерпретации российской стратегии, которая прямо противоречит заявлениям российского руководства и официальным документам Кремля. У России нет доктрины ядерного упреждающего удара, и она по-прежнему сомневается в эффективности эскалации.
Однако, она рассмотрит вопрос о необходимости применения ядерного оружия до того, как это сделает Америка в ходе вооруженного конфликта, если на карту будет поставлено ее существование. Таким образом, новое ядерное оружие США не убедит Россию в том, что ее ядерное оружие частично утратило свою целесообразность, и не заставит Москву изменить свое поведение.
