Учитывая растущую роль, которую в регионе Центральная Азия стремится играть Китай, а за ним и Россия, неудивительно, что они стали предметом обсуждения на встрече глобальной рабочей сети ученых и экспертов PONARS-Eurasia, представители которой раз в год собирается в Вашингтоне.
По мере того как Китай расширяет свое присутствие в некогда входивших в состав Советского Союза странах Центральной Азии, жители региона реагируют на это по-разному, балансируя между опасениями и оптимизмом. Эрик МакГлинчи из Университета Джорджа Мейсона, представляя на встрече совокупность опросов за 12-летний период, отмечал, что, хотя «одобрение китайского руководства» в 4 из 5 центральноазиатских странах неизменно сохраняется на уровне ниже 50 процентов, многим людям становится труднее формировать мнение об этом вопросе, на фоне того как роль Китая в Центральной Азии приносит как отрицательные так и положительные результаты. По словам МакГлинчи, ответы «не знаю» на вопрос об одобрении или нет, варьируется от 19,9 процентов в Таджикистане до 41,2 процента в Узбекистане. Тем временем Себастьен Пейруз из Университета им. Джорджа Вашингтона утверждал, что Китай, тем не менее, обеспокоен синофобией в Центральной Азии и ее влиянием на китайские инвестиции и политические амбиции в регионе. Поэтому Китай пытается использовать мягкую силу, продвигая изучение китайского языка и китайскую культуру и свою модель политической стабильности. Несмотря на усилия Китая, говорит Пейруз, многие в регионе от него «не в восторге».
Противовес Запада?
Хотя Китай и вложил в Центральную Азию значительные средства, в ряде докладов говорится, что западные державы все равно могут играть в регионе определенную роль. Наргис Касенова из Гарвардского университета рассказала о стратегии Европейского союза на 2019 год для этого региона, охарактеризовав ее как «всеобъемлющую», с особым акцентом на «устойчивые связи» (в таких областях, как транспорт, энергетика и цифровая связь) и надлежащий менеджмент. Страны Центральной Азии поддерживают стремление ЕС к «устойчивым связям», приветствуют европейские инвестиции и видят Евросоюз в качестве некоторого противовеса российскому и китайскому влиянию в регионе.
Екатерина Степанова из Российской академии наук больше внимания уделяет Афганистану, обсуждая роль США в этой стране, озабоченность России и ее роль в мирном процессе. Степанова определила две основные проблемы России в регионе: (а) «массовый приток наркотиков из Афганистана» и (б) «угрозу распространения нестабильности и экстремизма из Северного Афганистана в Центральную Азию». Эти две проблемы «остаются без внимания». «По мнению Степановой, Россия должна играть более активную роль в мирном процессе». Хотя российские ресурсы «очень ограничены» — Россия менее влиятельна в Афганистане, чем Индия, Пакистан, Иран и Китай и не имеет там военного присутствия — Москва была глубоко вовлечена в три мирные инициативы, в том числе одну с Китаем и США, создав для себя «крупную дипломатическую нишу».
Российско-китайские отношения
Российско-китайские отношения стали еще одной ключевой темой обсуждения на мероприятии. Хилари Аппель из колледжа Клермонт-Маккена отмечала, что отношения Си Цзиньпина и Владимира Путина становятся все более тесными, особенно в связи с тем, что США «отходят» от Китая и поддерживают санкции в отношении России. И действительно, в опросе Pew, проведенном в 32 странах и опубликованном 30 сентября, в России больше респондентов, чем в любой другой стране положительно отнеслись к Китаю (71 процент). По мнению Аппеля, можно ожидать «прочного сближения» между Москвой и Пекином. Аппель, однако, перечислила некоторые потенциальные точки напряженности, в том числе дисбаланс населения на Дальнем Востоке, китайскую инициативу «Пояса и дороги», растущую конкуренцию за маршруты морских перевозок в Арктике и конкуренцию на рынках вооружений. Аппель считает, что основным потенциальным источником конкуренции является Центральная Азия. По мере роста китайского присутствия в регионе Россия может начать беспокоиться о том, что она «теряет влияние в одной из своих традиционных сфер влияния», особенно в рамках таких проектов, как Инициатива «Пояс и дорога», которая привела к тому, что Китай в качестве торгового партнера со странами Центральной Азии обогнал Россию. Элизабет Вишник из Государственного университета Монтклера пришла к аналогичным выводам, подробно обсудив отношения Си и Путина и охарактеризовав партнерство Китая и России как «стратегическое и имеющее нормативную основу». Тесные отношения двух лидеров привели к «взаимному обучению» и укреплению отношений стратегического партнерства. Вишник, однако, также указала на потенциальные области конкуренции, включая политику в отношении Центральной Азии, Арктики и Соединенных Штатов. Стивен Каплан из Чикагского университета повторил точку зрения Вишник о внешнеполитических разногласиях между Россией и Китаем, отметив, что, хотя китайские и российские инвестиции в страны развивающегося мира «имеют тенденцию к долгосрочной перспективе», обе страны имеют четкие цели в области внешней политики и Россия больше готова бросить вызов США, чем Китай.
