Каждый раз, когда какой-нибудь крупный нефтедобывающий регион оказывается втянутым в длительный военный конфликт, возникает множество спекуляций по поводу возможных изменений нефтегазовой политики и компаний, желающих получить долю в этих проектах. Будущее иракской нефтяной индустрии, похоже, более или менее определилось: в то время как международные крупные компании осуществляют самые сложные и масштабные проекты, иракские государственные компании генерируют ноу-хау. Сирия, несмотря на отдельные обострения разногласий, тоже, судя по всему, решила, каким путем возвращаться на мировой рынок углеводородов: вероятность того, что в восстановлении разрушенной инфраструктуры страны будут играть связанные с государством компании из России и Китая, сегодня выше, чем когда-либо. Однако, как насчет Ливии?
Вопрос можно сформулировать несколько иначе: несомненно, проекты, которые оставались в относительной безопасности на протяжении последних месяцев и лет, будут продолжать функционировать по-прежнему, но что будет с теми объектами, которые географически находятся в зонах конфликта или вблизи этих зон? Решение об инвестициях в нефтедобычу в Ливии требует значительной смелости, поскольку эта североафриканская страна все еще расколота, и отдельные части находятся под контролем двух соперничающих между собой правительств. Во многом ее будущее зависит от итогов нынешнего наступления войск фельдмаршала Халифы Хафтара на Триполи. Таким образом, если кто-то намерен инвестировать в добычу нефти территории Ливии (добыча на шельфе не прекращалась на протяжении всей гражданской войны), особенно в спорных районах, ему нужна очень солидная поддержка. Возможно, возвращение крупной российской нефтяной компании может служить компасом для будущих проектов.
Компания «Татнефть» возобновила разведку на своем участке 04 площадью 200 квадратных километров в бассейне Гадамес в начале декабря, менее чем через два месяца после официального заявления о заинтересованности в возвращении в Ливию. Получив по договору о концессии восемь нефтеносных участков в этой стране в 2006-2007 годах, «Татнефть» успела пробурить 6 разведочных скважин, причем две из них, расположенные на участке 04, оказались «открытиями промышленных запасов». Сейсморазведочные работы на месторождениях в бассейне Гадамес до сих пор не завершены. Компании AGESCO было поручено обследовать оставшиеся площади, которые еще не были покрыты в 2014 году, когда «Татнефть» объявила о приостановке всех работ из-за начавшегося вооруженного конфликта.
«Татнефть» заявляет, что намерена к 2040 году довести объем инвестиций до 15 миллиардов долларов в новые проекты по нефтедобыче, хотя большая часть этих средств пойдет на продолжение работ в Волго-Уральском нефтегазоносном бассейне России. Выход на зарубежные рынки также будет считаться хорошим шагом для «Татнефти», которая остро нуждается в улучшении репутации после своих инвестиций в Сирии и Ливии в двухтысячные годы. До сих пор она потратила в Ливии более 200 миллионов долларов без каких-либо существенных результатов, поэтому ее желание довести дело до конца вполне объяснимо. Хотя можно с полным основанием утверждать, что гражданская война делает невозможной разработку некоторых месторождений, и что почти половина из четырнадцати лет с момента подписания первой сделки по совместной добыче прошли безрезультатно, тем не менее, прорыв в Ливии, возможно, является лучшим вариантом для «Татнефти» в сложившихся условиях.
Ранее сообщалось, что Национальная нефтяная корпорация Ливии (NOK) может вынудить «Татнефть» играть еще более активную роль в ливийской нефтедобыче, учитывая политическую поддержку активно развивающихся переговоров. Суть дела заключается в том, что у NOK практически отсутствует опыт работы с тяжелыми и вязкими сортами нефти, и «Татнефть», благодаря своему обширному опыту добычи высокосернистой нефти из истощенных пластов, может оказаться крайне полезной. Это, собственно и было одной из причин, почему ливийская корпорация обратилась именно к «Татнефти» с предложением начать совместную работу над тяжелыми проектами. «Татнефть» является одним крупнейших получателей налоговых льгот в России, поскольку большая часть ее нефти поступает с месторождений, которые считаются «истощенными». Это позволяет сохранять приемлемую рентабельность, несмотря на использование дорогостоящих методов повышения нефтеотдачи.
Экономическое обоснование решения «Татнефти» о возвращении в Ливию достаточно простое: поскольку сейчас она вынуждена работать в старом Волго-Уральском нефтегазоносном бассейне (то есть в Татарстане и близлежащих районах) и практически не участвует в нефтедобыче на международном уровне, компании нужны крупные активы, которые могли бы защитить ее от непредвиденных рисков и помочь диверсифицировать ресурсную базу. На протяжении последних пяти лет общий объем добычи российской компании увеличивался, и, как ожидается, в 2019 году он достигнет 588 тысяч баррелей в сутки, однако ее дальнейший прогресс в большой степени зависит от внешних факторов. Другими словами, от того, продолжит ли правительство субсидировать добычу нефти из истощенных месторождений посредством налоговых льгот, и позволят ли мировые цены продолжать использование методов повышения нефтеотдачи.
Учитывая, что речь идет о Ливии, стране, с которой Москва давно стремится развивать дружеские отношения, российское государство, по всей вероятности, будет поддерживать возвращение «Татнефти» в ливийскую нефтедобывающую индустрию. В дальнейшем «Татнефть» может принять решение об освоении нефтеносных площадей в бассейне реки Сирт, однако Гадамес остается наиболее реальной ставкой. Это может показаться странным, учитывая хорошие отношения между Москвой и фельдмаршалом Хафтаром – ведь Сирт находится гораздо дальше от границы контролируемой Хафтаром территории и может считаться более безопасным для производства работ – но в этом случае главным фактором оказались три предыдущих открытия промышленных запасов. Если в портфеле «Татнефти» окажутся крупные запасы нефти, или «Газпром» решит возобновить добычу на своем блоке на шельфе, политические связи между Москвой и Триполи могут стать еще более тесными.
