В январе как в Вашингтоне, так и в Москве происходили ожесточённые протесты. Накануне инаугурации Джо Байдена сторонники действующего президента Дональда Трампа штурмовали американский Капитолий, а в России противники президента Владимира Путина протестовали против заключения оппозиционного лидера Алексея Навального. Хаос, гнев и аресты: картинки были похожи – но и только. Российские протестующие пытались установить верховенство закона, американские – свергнуть его.
Президентство Трампа и его заключительный акт, в частности, обнажили хрупкость американской демократии. В глазах России – и многих других – статус Соединённых Штатов понизился. В результате, стандартный подход Вашингтона к Москве потерял своё оправдание. За исключением Трампа, открыто добивавшегося одобрения со стороны Путина, каждый американский президент со времени окончания холодной войны в качестве средства повлиять на Москву использовал позицию морального превосходства. Если Байден вернётся к такому подходу – признаки этого есть – тогда отношения США и России продолжит движение по нисходящей спирали враждебности и перепалок в стиле «на себя посмотрите». Чтение нотаций Путину о правах человека только разозлит российского президента и конечном итоге только навредит демократическим реформам.
Но проявляя смирение и прагматизм, администрация Бадена всё ещё может пытаться изменить поведение России к лучшему, хотя и в более скромных масштабах, чем Вашингтон делал это в прошлом. Это потребует сотрудничества с союзниками и признания ограниченности влияния США. Отказавшись от исключительных претензий на моральное лидерство, США поступят разумно, если уменьшат свои идеологические амбиции, направленные вовне, и займется налаживанием дел у себя дома.
Бунт на Капитолийском холме, кадры которого через соцсети выплеснулись и прокатились по российским экранам, разрушили миф об американском моральном превосходстве. Казалось, они подтверждали то, как Кремль изображал США — как разделённую, расистскую и лицемерную страну. Полиция, ранее жестоко расправлявшаяся с протестами в городах по всей территории США, на этот раз отошла в сторону и позволила толпе сторонников Трампа ворваться в Капитолий.
Это зрелище вызвало предсказуемое злорадство со стороны российских официальных лиц и СМИ. Но ещё более показательным была пренебрежительная, почти безразличная реакция верхов. Путин в общем обошёл молчанием передачу власти в США. Кремль на своём официальном сайте высказался в том духе, что для России ничего не изменится – как было уже сотни лет, так и будет продолжаться. В первый раз за десятилетия Москва сказала, что её не особенно волнует, что делают или думают Соединённые Штаты.
Константин Косачёв, председатель комитета по иностранным делам Сената России, охарактеризовал правительство США как оторванное от общества, а американскую демократию как неработающую. Вячеслав Володин, председатель российского парламента, написал, что «стандарты, навязываемые США, следует переоценить с учётом событий в Вашингтоне: «Политическая система США не только закрыта, но отстала в развитии примерно на 70 лет. Две партии обладают монополией на власть, не позволяя другим политическим силам играть какую-либо роль». В заключение он призвал США навести порядок в собственном доме и «строить свою внешнюю политику, основываясь на невмешательстве в дела других суверенных государств».
И Володин прав. Не нужно ударяться в конспирологию о том, что «глубинное государство» украло выборы у Трампа, чтобы понять, что возможно – просто возможно – что политический кризис США не был исключительно результатом российского вмешательства в 2016 году, что Трамп это такой же симптом глубокого общественного конфликта, как и его причина, и что российско-американские отношения не могут – и не должны – просто вернуться к тому состоянию, в котором они были до Трампа.
Даже российская оппозиция скептически отнеслась к попыткам взвалить всю вину на Трампа и трампизм. Термин «прозападная оппозиция» вводит в заблуждение, когда мы говорим об антиправительственных движениях в Белоруссии и на Украине, и не теряет смысл в применении к подобным движениям в России. Противники Кремля больше не разделяют всеобщей преданности Западу. И «прозападные» взгляды больше не обязательно означают «проамериканские».
Когда администрация Байдена стремится поддержать противников Кремля, она больше может больше навредить, чем помочь. Российские власти уже давно обвиняет своих политических оппонентов в сговоре с враждебными державами – уродливая и эффективная практика, всё более распространяющаяся и в США. Кремль будет использовать всякую поддержку США Навального, его сторонников и других оппозиционеров как доказательство того, что они американские провокаторы, и использовать это для дальнейших репрессий.
Более многообещающим подходом США в отношении России была бы политика, основанная на интересах, а не на идеалах. Среди дипломатов и политиков в Москве давно уже модно слово «многополярность»: международный порядок, в котором больше нет единственной великой державы. Кремль стремится сориентироваться в формирующемся многополярном мире и извлекать из этого выгоду, ведя дела не с идеологическими союзниками, а с ситуационными, прагматичными партнёрами. Вместо того, чтобы искать общие ценности, Москва ищет общие интересы, будь то в торговле, в сфере безопасности или в чём-то ещё.
Когда Кремль чувствует, что зарождающийся многополярный порядок – или региональная сфера влияния Москвы – находится под угрозой, он действует беззастенчиво (а подчас и незаконно), чтобы продемонстрировать, что США больше не единственная держава, которая может безнаказанно проявлять своё влияние. Но в отличие от СССР во время холодной войны, Россия не стремится заменить США в качестве политического или морального гегемона. Она просто хочет поставить их на место.
Когда Россия вмешивается куда-то, она не стремится навязать своё видение миру, а отстаивает свои национальные интересы. Возможно, по причине такого корыстного мировоззрения Кремль считает, что Соединёнными Штатами движут такие же мотивы. Вашингтон может сколько угодно облачать свои намерения в рассуждения о свободе, универсальных правах и демократии, но во внешней политике США Кремль видит по-прежнему своё собственное зеркальное отражение.
В своей инаугурационной речи Байден сказал, что США будут руководить не «примером нашей силы, но силой нашего примера». Но на какие примеры он может указать? В Сирии, например, Россия увидела незаконное американское вмешательство, морально поддержавшее зарождение Исламского государства. Москва же считает, что у неё есть правовые и практические обоснования для поддержки Башара Асада – она поддержала сильного лидера не потому, что он хороший парень и делал благо для своего народа, а потому, что он признанный лидер и союзник России, который гарантировал ей доступ к важной военно-морской базе.
Стремление Байдена подавать пример сталкивается с вызовами и на внутреннем фронте – об этом говорит жестокое подавление протестов. Кремль считает, что у Вашингтона нет морального права проповедовать, и не думает, что американские лидеры действительно верят в то, что они говорят.
Более продуктивным подходом для Вашингтона будет согласиться с большей степенью многополярности и воздерживаться от публичной критики Путина, отдавая предпочтение частной дипломатии. Если Россия не в настроении прислушиваться к США, то есть американские союзники, чьи связи с Кремлём не так хрупки. Германия может оказаться более эффективным собеседником для разговоров с Москвой. Ими могут быть и Канада, Дания или Норвегия – члены Арктического совета. Вместо того, чтобы настаивать на своём, Вашингтон может действовать через них.
Американским политикам необходимо будет отказаться от нереалистичных ожиданий относительно своей способности изменить политическую культуру России и согласиться с тем, что реальные изменения будут происходить постепенно, изнутри и в собственном темпе. Санкции зачастую приводят к результатам, обратным желаемому. Поддержка Навального и его сторонникам со стороны США, моральное или какое-то другое давление могут, скорее навредить, а не помочь. Очень часто подобные инициативы демонстрируют американскую добродетель, а не помогают россиянам постоять за себя. Администрация Байдена должна делать то, что лучше работает, а не то, что кажется лучшим.
Растущие волнения и ослабление влияния дают похожие картины. Но разница в том, что Россия заботится только о своих интересах, а США – при Байдене, если не при его предшественнике – по-прежнему считают, что могут творить в мире добро. Вашингтон ни в коем случае не бессилен. Но признание того факта, что он больше не занимает исключительной моральной позиции в глазах России – и не может на это претендовать – позволит ему пересмотреть свои отношения с Москвой, изменить тон диалога и повысить эффективность своей политики.
