Недавно опубликованная замечательная книга Эрики Ченовет «Гражданское сопротивление» – еще один вклад в растущую гору доказательств эффективности ненасильственных методов политической борьбы. Хотя вооруженное сопротивление долгое время пользовалось неоспоримой репутацией наиболее эффективного способа свержения репрессивных или оккупационных режимов, готовых применить силу для установления своего правления, Ченовет и другие авторы многое сделали, чтобы развеять этот миф.
Они показали, что движения, использующие ненасильственные методы борьбы – забастовки, массовые демонстрации и пикеты, бойкоты, неучастие в голосовании, снижение темпа работы, ненасильственные блокировки, создание параллельного правительства и другие формы отказа от сотрудничества с властью, не только могут победить, но на самом деле являются успешными в два-три раза чаще, чем те, что прибегают к насилию.
Революцию 1917 года в России принято считать классическим примером успешного насильственного восстания, и это вполне объяснимо. В России действительно имело место политическое насилие, и гражданская война, последовавшая за революцией, была чрезвычайно жестоким вооруженным конфликтом. Кроме того, основные участники революции не были пацифистами и даже приверженцами тактического ненасилия, в то время как некоторые, такие как большевики, даже отдавали предпочтение насильственным методам. Тем не менее, сама революция сопровождалась на удивление незначительным кровопролитием и опиралась на сложный и разнообразный набор методов ненасильственного гражданского сопротивления. Следует отметить, что многие из них стихийно возникли в России.
Один из этих методов необходимо выделить особо. Речь идет о разложении сил безопасности, особенно мощном инструменте, когда целью является полное свержение режима. Для навязывания своего правления населению, которое не признает их легитимность, политические власти нуждаются в полиции, армейских подразделениях и ополчениях. Но если все эти силы игнорируют или отказываются выполнять приказы о применении насилия, власти теряют последний ресурс и их сила испаряется. Такое много раз происходило в ходе русской революции.
К началу 1917 года Россия созрела для революции. К февралю почти 3 миллиона солдат были убиты или ранены в ходе Первой мировой войны, а еще более 4 миллионов попали в плен. Офицерам было все труднее заставлять измученных и разочарованных солдат сражаться. Ситуация в Петрограде была особенно напряженной.
Стихийная демонстрация текстильщиц, протестовавших против нехватки хлеба 23 февраля (8 марта), в Международный женский день, распространилась на другие фабрики по всему Петрограду, и к вечеру треть работниц города оказалась на улицах. Забастовки усилились в течение следующих нескольких дней. Жизнь в городе остановилась после того, как к забастовке присоединились транспортники. Эта народная борьба за свои права стала доминирующей чертой всей революции 1917 года, которая застала врасплох даже социалистических лидеров, давно выступавших за революцию.
Царь ответил приказом о жестоком подавлении восстания, и 25 февраля войска открыли огонь по демонстрантам, убив несколько сотен. Но люди не покинули улиц, а многие призывали солдат присоединиться к ним. На следующий день в подразделениях, ранее стрелявших по мирным гражданам, начался мятеж. Солдаты отказались выполнять приказы, офицеры бежали из города, и власть царя в Петрограде рухнула. Режим, который веками удерживал политическую власть в империи, увидел, как она рассеялась в считанные дни, когда массы россиян просто перестали ей подчиняться.
Еще до отречения Николая II возникли институты параллельного правительства, и они быстро приобрели политическую легитимность. Ранее слабая Дума, ставшая частью реформ 1905 года, проигнорировала приказ императора о роспуске и начала выполнять более существенные функции, заполнив вакуум, оставшийся после его ухода. В то же время (с другой стороны того же здания) начал работать Петросовет, избранный рабочими и солдатами. Поскольку ни один из органов не стремился к полному контролю, они договорились о разделении властей и формировании нового многопартийного временного правительства, которое должно было управлять страной до тех пор, пока демократически избранное Учредительное собрание не соберется для принятия новой конституции.
Это стихийное создание новых политических институтов повторилось во многих городах и регионах России. Сформировались особые механизмы разделения власти между советами и временным правительством. А на местах возникло головокружительное множество небольших фабричных и гарнизонных советов, районных комитетов, сельских собраний и других политических органов. Этот процесс сопровождался взрывом активности гражданского общества, которое долгое время подавлялось царским режимом. В стране наблюдался удивительный расцвет газет, публичных собраний, политических партий, общественных объединений, профессиональных организаций, театральных трупп, спортивных клубов, молодежных лиг и научных ассоциаций.
В течение лета и осени общественное недовольство Временным правительством росло, подпитываемое его неспособностью прекратить войну, обуздать цены, особенно на продовольствие, остановить закрытие заводов из-за нехватки сырья и рост преступности по всей стране. Это вызвало массовый политический сдвиг влево. Главными бенефициарами этого сдвига были большевики. Они и их союзники набирали силу по мере того, как их сторонники все чаще избирались в руководящие органы, включая Петросовет.
Попытка генерала Корнилова совершить военный переворот еще больше радикализировала население особенно в Петрограде и окрестностях, обеспечив дополнительную поддержку большевикам. Призывая к восстанию с целью свержения Временного правительства, большевики не имели никаких внятных планов на этот счет, и восстание стало возможным скорее благодаря политическим маневрам Троцкого, а не приверженности Ленина идее вооруженного восстания.
За день до открытия Всероссийского съезда Советов правительство само спровоцировало восстание, закрыв несколько большевистских газет и приказав увеличить количество войск для охраны Зимнего дворца. Хотя в течение нескольких дней после восстания в Москве шли ожесточенные бои, потеря власти временным правительством по всей стране произошла быстро и относительно бескровно. Один современный наблюдатель удачно назвал Октябрьскую революцию скорее не восстанием а «сменой караула». Троцкий говорил, что Временное правительство потеряло власть еще до того, как узнало, что его свергают.
Историк Роберт Герварт отмечает, насколько «поразительно ненасильственной» и «почти мирной» была эта революция. События 1917 года были в подавляющем большинстве ненасильственными. Массы простых людей бастовали, выходили на демонстрации, отказывались сотрудничать с официальными властями и действовали так, будто изменения социальных и экономических отношений уже произошли. Один из современников назвал революцию бесконечным политическим митингом.
Возможно, решающее значение имело дезертирство в армии. В ключевые моменты войска просто отказывались идти против народа. Учитывая это подавляющее преобладание ненасильственных методов, ясно, что русская революция обязана своим успехом именно им. Несмотря на то, что ее принято считать яркой иллюстрацией эффективности насильственных восстаний, на самом деле русская революция является часто упускаемым из виду примером силы гражданского сопротивления.
Быстрое погружение страны в интенсивный кровавый конфликт после в основном ненасильственной революции вызывает очевидный вопрос: почему ненасилие было столь эффективным в 1917 году, а начиная с 1918 года ненасильственное гражданское сопротивление быстро уступило место нескольким партиям, использовавшим жесткие насильственные методы друг против друга?
Ответ может заключаться в самой природе ненасильственного гражданского сопротивления. Когда разнородные массы людей объединяются, чтобы лишить власти те или иные политические структуры, отказываясь с ними сотрудничать, последние практически ничего не могут сделать, особенно если войска и силы правопорядка, на которые они рассчитывают, также отказываются выполнять приказы. Именно это и произошло в 1917 году, сделав попытки использовать насилие столь неэффективными. Именно ненасильственное сопротивление привело к власти большевиков, несмотря на то, что Ленин надеялся на более жестокое противостояние. Дело в том, что, придя к власти, большевики действительно пользовались значительной народной поддержкой, пусть даже не большинством. У них было достаточно политического влияния, чтобы многие люди были готовы выполнять их приказы, в том числе и применять насилие по отношению к оппонентам.
Таким образом, русская революция демонстрирует, что именно то, что может сделать гражданское сопротивление достаточно эффективным, чтобы свергать режимы – единый массовый отказ от сотрудничества – также может быть его самым слабым местом, особенно когда политические разногласия препятствуют объединению оппозиции, а режим имеет надежную базу последователей, готовых применять насилие по его приказу.
