Нет сомнений, что 11 сентября многие читатели «Нью-Йорк таймс» были более чем удивлены читать статью президента России Владимира Путина, в которой он напрямую обращается к американскому народу с призывом поддержать принципы международного права в отношении Совета Безопасности ООН и продолжающегося конфликта в Сирии.
Хотя статья была написана хорошо, её эффективность в плане убедительности для американского общества будет оставаться ограниченной до тех пор, пока большинство американцев не будет в состоянии понять уроки последней сотни лет российской истории и того, как сам Владимир Путин смог повернуть ход российской истории в бесспорно позитивное русло, особенно если говорить о восстановлении суверенитета этой страны после примерно ста лет гнёта, в том числе и так называемой Перестройки 1990-х гг.
Поэтому, в свете злободневности сирийского кризиса Путин может и не быть лучшим адвокатом самому себе, когда речь заходит о том, чтобы помочь американцам понять исторические факторы, обуславливающие то, что именно он, а не президент Обама, может претендовать на моральное превосходство в вопросах международного права и сотрудничества с упором на важность сохранения суверенитета каждой страны, необходимого для того, чтобы международные отношения могли характеризоваться бо́льшим сотрудничеством.
Как ни странно, но похоже, что Путина легче понять, когда изучаешь работу его многочисленных критиков, чем через его собственные слова.
Идеальный контрастный фон создал 14 августа обозреватель «Нью-Йорк таймс» Томас Фридман в своей статье «Путин, Обама и Сноуден» в попытке наложить свой собственный отпечаток глобалистского искажения фактов на кампанию критики Путина в свете дела о предоставлении убежища Сноудену и кризиса в Сирии.
Хотя вам и не нужно быть специалистом по истории России XX века, чтобы осознать, что утверждения автора о Владимире Путине и сегодняшней России абсурдны и неверны, направленный против суверенитета подтекст статьи Фридмана должен быть принят во внимание более серьёзно. Понятно, что история Сноудена – это отвлекающий от главной темы вопрос, и он даже не стоит того, чтобы его здесь обсуждать.
Пара ключевых цитат из колонки Фридмана суммируют позицию автора в отношении Путина и России:
Упорство, с которым Путин препятствует любой дипломатии по Сирии, способной отстранить «его парня», президента Башара Асада, нарушение им прав российских геев и лесбиянок, а также наглое применение основанной на законе тактики для подавления любой критики означают, что мы больше ничего не получаем от этих отношений, как и многие русские.
Но вместо того, чтобы бить Путина в лицо, что возвысит его и его последователей, было бы гораздо лучше ударить его туда, где было бы по-настоящему больно – открыто поставить под сомнение представление о том, что он делает Россию сильной.
Так делает Путин Россию «сильной», или нет? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно совершить небольшой экскурс в историю.
На протяжении XX века не просто погибло, по разным оценкам, до 60 миллионов русских – вся страна травмировалась, терроризировалась, переворачивалась верх дном и выворачивалась наизнанку в течение почти ста лет, как указано ниже:
Первая мировая война, большевистская революция, Гражданская война, ленинская коллективизация, система ГУЛАГа, массовое распространение Сталиным смертоносной политики Ленина на протяжении тридцатых и сроковых, Вторая мировая война, изоляция и государство тотальной слежки времён холодной войны, спонсируемое Западом изнасилование, разворовывание и разграбление всего, что плохо лежит в ельцинские девяностые.
Это и многое другое даёт представление о предыстории прихода Владимира Путина к власти и преображения России, как птицы Феникс, из смертельно раненной страны в современное государство принципов и относительного благосостояния.
Поэтому, в порядке ответа на вопрос Фридмана, делает ли Путин Россию сильной – конечно да! Неудивительно, что Путин пользуется подавляющим большинством поддержки у себя дома. Контраст между сегодняшним днём и предшествующей сотней лет катастроф – абсолютный.
Внешняя политика по Сирии? А кто больше стремился к дипломатическим решениям и нестандартному мышлению? Обама с его призывом к бомбёжкам, который обосновывается проведённой под чужим флагом химической атакой, или Путин, поддержавший инициативу, с которой согласилась Сирия, о передаче её химического оружия международному сообществу?
Да, Сирия – давний союзник России, и у России есть военно-морская база в Сирии, а значит, с военно-стратегической точки зрения Сирия могла рассчитывать на российскую поддержку. Но более глубокая причина действующего запрета Путина на усиление американской и международной поддержки военных ударов по Сирии связана с уважением сирийского суверенитета и права на самоопределение. То, что применимо к одной стране, применимо и ко всем остальным независимо от того, насколько слабой, сильной или влиятельной может быть та или иная страна.
А как насчёт прав геев? Аналогично тому, как «права женщин», «аборты» и «права геев» были призваны расколоть граждан США, все разговоры об «антигействе» путинской России – всего лишь приём отвлечения внимания, спонсируемый глобалистами политический вопрос-клин, предназначенный сеять недовольство в обществе и подрывать институт семьи. Как и Сноуден, это созданный средствами массовой информации ложный след, цель которого – увести наше внимание от того факта, что Путин заново создал страну, которая больше не является служанкой иностранных интересов. Геи в России вольны быть теми, кем они являются, как и в других современных государствах, а то, что отказывается разрешать Путин, это политизация «прав геев» с целью подрыва российских традиций и культуры, связывающих нацию воедино.
Если бы мистер Фридман был русским, а не американцем, то ему было бы ясно, что Владимир Путин по праву считается героем у своего народа, а если бы его история имела более широкое хождение, то за его позицию приоритета государственного суверенитета над глобалистским Новым мировым порядком, который основан не на силе права, а на праве силы, им бы так же восторгались и на Западе.
Нужно было вернуть утерянное в ельцинские годы, но в действительности давно уже исчезнувшее за время катастрофы советского безумия, длившегося более 70 лет. Опираясь на связи, налаженные за десятилетия службы в КГБ, а также за годы участия в политической жизни Санкт-Петербурга во время перестройки, Путин, в отличие от кого-либо до него в российской истории, смог задействовать весь свой опыт и контакты, чтобы заручиться поддержкой спецслужб, военных и политических структур для возврата, один за другим, находившихся в руках олигархов краеугольных секторов суверенного российского государства: энергетики, СМИ и сферы деятельности Центрального банка.
Не имею ничего против Обамы лично, но на данный момент его достижения в качестве президента США минимальны, если были вообще. Если сравнивать, то президент США – это посмешище, но страна и её некогда чтимые принципы суверенитета – не повод для смеха. Отношения между Россией и США, двумя из трёх самых влиятельных стран мира, крайне важны для восстановления международных отношений на основе суверенитета каждого государства-нации, а не управляемого частными интересами, лишённого границ мира, характеризующегося беспрепятственным потоком капитала и присвоением ресурсов.
Вместе с большой силой приходит и большая ответственность, и можно только надеяться, что мистеру Путину удастся отыскать способ перейти в будущем к более демократической модели, чем нынешняя демократия, которая управляет миром, но когда пациент при смерти, то для спасения его жизни все средства хороши, а ведь совершенно ясно, что суверенитет России почти столетие был в реанимации. Хуже, чем это, не бывает.
Считайте эту «управляемую демократию» первым необходимым шагом по защите завоеваний суверенитета, доставшихся после упорной борьбы с теми, кто постоянно пытался лишить Россию независимости. Путин слишком умён для тактики глобалистов, чтобы позволить дестабилизирующим НПО и цветным революциям пустить корни на русской земле, даже если эта политика действительно подходит под обвинения в ксенофобии. Значит, так тому и быть.
В лучших традициях доказывания того, что «Земля плоская», Томас Фридман предлагает вниманию своих читателей парочку причудливых новых аббревиатур: ПВВТ (страны, предоставляющие высокие возможности для творчества) и ПНВТ (страны, предоставляющие низкие возможности для творчества), пытаясь сравнить между собой культурный и экономический климат современной России с её «низкими возможностями для творчества» и более продвинутых в этом отношении Соединённых Штатов (не в пользу первой):
Ни у одной креативной личности нет будущего в России Путина, ведь он не понимает настоящего – больше нет «развитых» и «неразвитых» стран. Есть только ПВВТ (страны, предоставляющие высокие возможности для творчества) и ПНВТ (страны, предоставляющие низкие возможности для творчества). То есть страны, которые взращивают инновации и инноваторов, и которые этого не делают – в мире, где настолько больше людей может превращать идеи в товары, услуги, компании и рабочие места быстрее и дешевле, чем когда-либо. Путин выстраивает политическую монокультуру, которая превратит Россию в страну, предоставляющую самые низкие возможности для творчества.
Является ли американская подконтрольная лобби-демократия с её исполнительными указами президента хоть как-то свободнее, чем «управляемая демократия» Путина? Абсолютно нет, а фактически она намного больше управляется, если принять во внимание недостаток суверенитета, проистекающий из наличия Федерального Резерва, управляемого частными субъектами, крупнейшего госдолга в мире, национальных СМИ, принадлежащих немногочисленным медиа-магнатам, чрезмерную зависимость от импортной нефти и в чём-то самые низкие среди стран первого мира образовательные стандарты. Как такая среда воспитывает творческий подход? Совсем наоборот, и любой живущий в Соединённых Штатах XXI века может это подтвердить.
Это не Путин, а Фридман и его собратья по группе поддержки глобалистов повинны в строительстве монокультуры в связи с их отказом от признания ценности государственного суверенитета – в мире, где он подвергается постоянным атакам со стороны разлагающего, деморализующего влияния международных финансов и оболванивающих ведущих мировых СМИ, стремящихся к «более плоскому» миру без границ.
Хотя Путин и признаёт, что России нужно стать более конкурентоспособной в лёгкой промышленности и производстве потребительских товаров, обладающих привлекательностью мировых брендов, даже Китай, успех экономического дебюта которого не вызывает сомнений во всём мире, понимает, что у него впереди ещё долгий путь по созданию торговых марок, пользующихся международным признанием. России должен быть дан аналогичный шанс разработать свои собственные бренды и выработать внутреннюю политику, создающую условия для появления этих свойств, но это требует времени. Рим был построен не за один день.
После 2000 года, когда Путин стал президентом, он помог России вернуть точку опоры в каждой из ключевых областей политической, экономической, духовной, культурной и военной жизни. По сравнению с этим, первые тринадцать лет XXI века были для Соединённых Штатов сущим бедствием: 9/11, рецессия, стремительно растущий долг, многочисленные войны, культурный и образовательный упадок – всё это внесло свою лепту в заметную утрату государственного суверенитета.
А согласно Томасу Фридману, «любая система, которая длительное время действует подобным образом, погибает».
Разумеется, в этой цитате Фридман на самом деле описывает Россию, но по иронии судьбы это намного точнее характеризует шатающуюся американскую систему, а не возрождающуюся Россию.
Лидер любой страны только вправе сделать столько. Большинство русских поддерживают Путина и его политику, потому что опираются на здравый смысл и выступают за то, чтобы государственного суверенитета было не меньше, а больше.
Если (и когда) американцы будут способны вновь открыть, как после немыслимых страданий сделали русские, настоящие и фактически существующие источники свободы и креативности, берущие начало в подлинно суверенной системе, построенной на разумной, основанной на кредите финансовой системе – не той, что подконтрольна частным банкирам, с которыми на протяжении всей относительно короткой истории Америки была и продолжает быть связанной борьба, определяющая её национальное бытие, а той, что, к сожалению, была обойдена молчанием и затушёвана в учебниках истории – Соединённые Штаты могут оказаться достаточно удачливыми, чтобы у них появился свой собственный Путин, который помог бы вывести страну и свой народ из пустыни мирового правительства и вернуть их к величию принципов суверенитета, заложенных в основание страны при её создании, сделавших её «исключительной» и предметом зависти всего мира.
Лучше поняв Путина, американцы увеличат свои шансы избежать тех бед, которые терзали Россию бо́льшую часть столетия.
