Решение, принятое шведскими органами надзора в марте 2012 года – это тикающая бомба, заложенная под Нобелевской премией. Даже будучи представленным в официальном, открытом документе, решение не дошло до общей аудитории и превратилось в заметку новостей.
Согласно указу, решение о присуждении в 2013 году Нобелевской премии государственным чиновникам, настаивавшим на запрете химического оружия, Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО), является незаконным.
По словам представителей ОЗХО, Альфред Нобель придавал большое значение разоружению. И это правда. Но почему самой страшной тайной комитета является тот факт, что Нобель мечтал о мире без оружия?
Нобель не верил в цивилизаторские войны, отвергая оружие и армии; в своём завещании 1895 года он подробно описал премию «борцам за мир», желающим уничтожить всё оружие у всех наций, в качестве альтернативы милитаризму и вооружённым силам. Оперируя такими терминами как «братство [разоружённых] наций», он использовал язык, который был понятен каждому, кто знаком с историей движения за мир.
Даже несмотря на то, что секретарь Норвежского нобелевского комитета – историк, организация предпочитает игнорировать тот факт, что сам Нобель имел в виду таких лауреатов, как австрийская баронесса Берта фон Зутнер, автор бестселлера «Долой оружие», и её друзья-политики.
В последние годы жизни Нобель вступил в Общество мира Зутнер и оказывал существенную финансовую помощь этому австрийскому сообществу, а также (до сих пор существующему) Международному бюро мира, и – что очень важно для понимания его мотивов при учреждении премии мира – пообещал Зутнер «сделать нечто великое» для её движения.
Существуют весомые доказательства тому, что Норвежский парламент неправильно исполняет задачу, которую ему поручил Нобель: создать комитет из пяти человек, преданных разработанному им плану мирного урегулирования.
Годами норвежские политики использовали премию для преследования собственных идей и целей. Прошлогодняя награда, доставшаяся Европейскому союзу, награждение Барака Обамы в 2009-ом, премия 2010 года, вручённая китайскому активисту борьбы за права человека Лю Сяобо, награждение либерийского президента Элен Джонсон-Серлиф в 2011-ом – почти все эти премии, вручённые за последние два десятилетия, не соответствуют завещанию Нобеля.
Вместо создания комитета, преданного описанным в завещании идеям, парламент, за несколькими исключениями, использует желанные места в качестве бонуса, служащего компенсацией вышедшим на пенсию депутатам парламента. Деятельность норвежской комиссии ушла очень далеко от целей Нобеля.
Норвежские политики ведут себя так, словно они выше закона, и уверены в том, что суды, а также государственные органы и СМИ, закроют глаза на их проделки. Это наглядно иллюстрируется тем фактом, что в ответ на жалобы шведским властям, осуществляющим надзор за организацией, норвежские политики велели этим самым властям не вмешиваться, поскольку «Нобелевский комитет независим и не станет подчиняться ничьим приказам».
На это шведские власти ответили, что такая позиция совершенно некорректна, и отдали приказ поместить Норвежский комитет премии мира под шведский контроль, а в последствие Шведская нобелевская комиссия будет наблюдать за тем, чтобы её норвежское подразделение соблюдало завещание Нобеля. Сенсационное решение, которое до сих пор не привлекло внимания общественности.
Судя по всему, члены норвежского комитета никогда особо не вдавались в размышления о том, чего же хотел сам Нобель. Предписание, содержащееся в завещании, полностью забыто.
У Норвежского нобелевского комитета есть много возможностей для беспрепятственного распространения ненастоящей Нобелевской премии. Когда же они получают предложения обсудить причину награждения публично, в СМИ, они либо не отвечают, либо отказываются предоставить честные доводы; вместо этого общественность получает либо молчание, либо бессмыслицу.
Напрашивается лишь один вывод – присуждающие премию мира члены Норвежского нобелевского комитета решительно не хотят уважать закон и намерения Нобеля.
Этот опыт влияет на представление, складывающееся у людей о скандинавской демократии, об их СМИ, общественном обсуждении, и отношении государственной власти к законности и праву. Своего рода парадоксом является то, что это именно те ценности, продвижение которых в Европе является главной обязанностью председателя Нобелевского комитета Турбьёрна Ягланда, являющегося также генеральным секретарём Совета Европы.
Сейчас норвежское правительство, всегда довольное ненадлежащим использованием Нобелевской премии, заинтересовано в новом сроке Ягланда в Совете Европы. Во время кампании перевыборов страны-члены должны задать Ягланду два насущных вопроса.
Первый: осознает ли он, что по закону завещание является обязательным правовым документом?
Второй: что он думает о Нобеле и понимает ли, что по замыслу последнего, его премия должна поддерживать новую систему международных отношений, в которой нет национальных армий?
Вряд ли в ответ они услышат выражение сожаления. Вне зависимости от того, продолжит Ягланд отказываться от ответа или же солжёт, страны-члены должны делать собственные выводы.
Нобель завещал выдавать премию ежегодно за те открытия, которые были произведены или закончены именно в предыдущем году, чтоб было видно, как новые открытия уничтожают значение предыдущих. Он был человеком, который обладал неординарным мышлением, а что могут его потомки, которые только сытой жизнью озабочены? Правда безо всякого личного предпочтения для своих персон, слава Богу, но о сути всё таки забывать нельзя.