Намечается ли российско-китайский союз в ближайшем будущем? Некоторые аналитики отвечают на этот вопрос утвердительно, обращая внимание на подписание Пекином и Москвой знакового газового контракта, совместные военно-морские учения в Восточно-Китайском море и сотрудничество в ООН по сирийскому и другим международным вопросам. В более широком контексте утверждается, что Китай и Россия имеют общий интерес в ограничении влияния США на мировой арене и ускорении перехода в масштабах всего мира от однополярности к многополярности.
Хотя будущий уровень российско-китайских отношений оставляет много места для споров (вероятность официального союза кажется довольно невысокой), имеет смысл рассмотреть потенциальные геополитические последствия укрепления согласия между двумя великими державами. В немалой степени, тесный союз между Пекином и Москвой может ускорить закат относительного могущества США и воспрепятствовать реализации Вашингтоном своих возможностей по влиянию на международную политику. При том, что сценарий этот особо угрожающе выглядит в Азии (Восточной), у него также есть потенциал к проявлению воистину в мировых масштабах.
В конце XIX века в таком же затруднительном положении оказалась Британская империя. Геополитические расчёты Британии, которая тогда уже переживала относительный закат на фоне бурно растущих держав того времени – особенно Соединённых Штатов, Германии и Японии – были спутаны, когда её ближайшие по рангу соперники, Франция и Россия, заключили между собой в 1892 году военный союз. Французская и российская армии, взятые вместе, угрожали перевернуть баланс сил в Европе, пребывавший в относительной стабильности после победы Берлина во Франко-Прусской войне.
Тем не менее, согласно историку Джорджу Монгеру, для Лондона франко-российское сближение наибольшее значение имело именно на море. Впервые за многие поколения было поставлено под сомнение морское превосходство Британии на Средиземном море – жизненно важном связующем звене между Британией и её восточными владениями. Для поддержания на Средиземноморье простого паритета с объединённым франко-российским флотом Британии пришлось бы свернуть свою активность в других местах. В свою очередь, это оказало бы неизбежный эффект домино на международную политику по всему земному шару.
Как Британия могла удержать своё господство на Средиземноморье? В ситуации уже ведущегося вывода сил из Западного полушария и неспособности финансировать масштабную программу судостроения («внутренняя балансировка») в силу внутренней необходимости поддержания бюджетных расходов на минимуме, любая новая передислокация сил в европейские воды могла произойти за счёт Азиатско-Тихоокеанского региона. Хотя регион этот был очагом геополитической нестабильности – европейские колониальные державы, казалось, стоят на грани полномасштабной «свалки за Китай», имелись опасения того, что у России есть планы на Британскую Индию, а усиление Японии означало, что Королевский флот должен, в идеале, не выводить с Дальнего Востока корабли, а направлять их туда. Сворачивание сил в Азии привело бы к ухудшению безопасности таких колоний и доминионов как Гонконг, Сингапур, Канада и Новая Зеландия. В конечном итоге, если бы не высочайшая степень осторожности, с которой была урегулирована ситуация на море, от нападений стало бы трудно защищать даже корону Британской Империи – Индию.
Дипломатическое решение, на котором в конце концов остановился Лондон, заключалось в назначении Японии партнёром в Восточной Азии. С ростом военно-морской мощи союзной ей Японии Великобритания могла надёжно сохранить военно-морское господство в Восточной Азии, сдерживая при этом растущую угрозу, которую представляли в Европе Франция и Россия. Иногда даже к Японии обращались с просьбой о содействии в обороне Индии.
Со временем стратегические путы Британии ослабли, когда дипломаты смогли уладить различные дипломатические разногласия страны с Францией и Россией. Лондон даже вступил в союз с Парижем и Москвой в качестве составной части так называемой Тройственной Антанты. Тем не менее, давняя политика «блестящей изоляции» Британии стала достоянием истории, и эта страна уже никогда не могла продавливать свои интересы на мировой арене без кооперации с союзниками.
Серьёзное сближение между Россией и Китаем обладает потенциалом внести коррективы в стратегические расчёты США, причём произойдёт это так, что будет напоминать вызов, брошенный Британии в конце XIX века. Сегодня США тоже рискуют потерять своё военное превосходство на море, особенно в Южно-Китайском море (которое Роберт Каплан называет «Средиземным морем Азии»), если уступят в манёврах на дипломатическом поле.
Согласно Кайлу Мидзоками, Китай и Россия являются, соответственно, обладателями второго и третьего по силе военно-морских флотов в мире. Более того, власти в обеих странах заняты усилением своих ВМС. Несмотря на то, что на бумаге они по-прежнему не могут сравниться с американским и далеки от способности бросить США вызов в открытом Тихом океане, не говоря уже о более отдалённых районах, флоты Пекина и Москвы всё же могут достичь основного стратегического преимущества, если вырастут до размеров, при которых они в состоянии угрожать американскому превосходству в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях.
Как доказывает Э.Б. Монтгомери, военных и технических инноваций Китая уже достаточно, чтобы нарушить потенциальную военную эффективность Вашингтона в Восточной Азии. Альянс с Россией ещё больше приободрит Пекин и ослабит способности США по сдерживанию агрессии в прибрежной зоне Восточной Азии, и не только потому, что это поможет покончить с неравенством сил между США и их соперниками, но и потому, что это вынудит Пентагон готовиться к кризису, развивающемуся на двух или более фронтах. Каким был бы ответ США, если бы их заставили уравновешивать Китай и Россию в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, при одновременной необходимости сдерживать российское вмешательство в дела Центральной Азии, Ближнего Востока или Восточной Европы?
С точки зрения Вашингтона есть несколько вариантов действий, хотя, наверное, ни один из них, не обещает остановить неизбежную миграцию силы и влияния от Вашингтона. Во-первых, США могут – а, исходя из строгого эгоизма, возможно, должны – попытаться не допустить установления союзнических отношений между Китаем и Россией. Это предполагает необходимость активно давить на все имеющиеся в распоряжении рычаги и в то же время воздержаться от любых ошибок, которые могли бы толкнуть их навстречу друг другу.
Во-вторых, для парирования угрозы со стороны Китая и России США могут поискать себе союзников. Как и в случае Британии конца Викторианской эпохи, самым вероятным кандидатом вновь кажется Япония – при Синдзо Абэ Япония уже делает шаги в направлении усиления потенциала развёртывания своих (значительных) военно-морских сил в интересах коллективной безопасности. Однако выбор Японии влечёт за собой очевидный риск ещё теснее сплотить Россию и Китай.
Развитие сотрудничества между США и Индией было бы ещё одним средством поддержания способности Америки влиять на изменения в Азии, но ввиду наличия у Нью-Дели исторических и стойких связей с Москвой поддержку Индией внешнеполитических задач США невозможно считать делом само собой разумеющимся.
Ещё дальше, (потенциальные) союзники поменьше – вроде Австралии, которая является надёжным сторонником для США, а также стран-членов АСЕАН, у бо́льшей части которых есть причины с опаской отнестись к подъёму Китая – обладают потенциалом для создания широкой (в случае, если она будет молчаливой) антикитайской коалиции. Однако у этих стран нет особого прямого интереса к уравновешиванию России, и даже взятые вместе их объединённые силы вряд ли могут в существенной мере поддерживать военное доминирование США на море.
В долгосрочной перспективе дрейф в сторону большей многополярности – сначала в Восточной Азии, а в конечном итоге и на мировой сцене – кажется неизбежным. Будет его конец ускорен российско-китайским сближением, или нет, «однополярный миг» Америки не может длиться вечно. В таком случае более широким вызовом является то, как сохранить мир и стабильность в многополярном мире, а не то, как сохранить навечно гегемонию США. Понижение статуса от единственного полюса до первого среди равных будет предательством для американских лидеров. Успешная прокладка курса потребует искусной дипломатии и надёжных союзников. С точки зрения Вашингтона теперь было бы лучше начать планирование того, как будет управляться переход, вместо того, чтобы ждать, пока ответственность за процесс не возьмут на себя другие.
