Прошёл саммит организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. Подтекст встречи – трансформация международной политики, а ещё более глубокий – российско-китайское сближение, прямо переходящее дорогу глобальному военно-политическому и экономическому доминированию США.
Это противоречие между державой, стремящейся после Второй мировой войны к односторонней гегемонии, и сотрясающим её основания процессом зарождения децентрализованной системы власти в мире – до недавнего времени медленным, а сегодня ставшим резким сдвигом в сторону качественно новой ситуации, в которой Америка больше не является единоличным центром или главным архитектором международного порядка. Бумажный тигр Обама с сияющим видом входит в логово Врага американского государства № 1– Китая – созданного им самим (разворотом к Тихоокеанскому региону и Транс-Тихоокеанским торговым партнёрством – в первом случае переброска военных ресурсов в регион, во втором – торговое соглашение, условия которого обсуждаются на переговорах без участия Китая). Конечно, Россия находится на очень близком втором месте, и на саммите в Пекине будут и Си Цзиньпин, и Путин. Путин уже видит Обаму насквозь, Си тоже близок к этому. Боюсь, что в их собственном танго, том самом, которое Обама и США пытаются сорвать, не допустив возможности коалиции, для Обамы места не будет – он всё чаще будет танцевать в одиночестве, по мере того, как мир будет понимать его тоталитарный язык (критика Си за кибершпионаж как попытка отвлечь от темы массовой слежки за американским народом, дошедшей до прослушивания руководителей иностранных государств, критика Путина за Украину как попытка отвлечь от темы американской интервенции в Ираке и Афганистане, тайных операций по смене режимов по всему миру, в том числе киевского, и самой уместной – убийств при помощи беспилотников).
На стол в Пекине подано множество вопросов: канапе сфер влияний, суп ядерной модернизации (для усиления поражающей способности), основное направление вдохновляемой США контрреволюции, а на десерт – возможность подрыва влияния МВФ и Всемирного Банка на ход мирового развития при помощи Азиатского банка инфраструктурных инвестиций. Во всех случаях Обама к своему конфузу обнаружит объединённый фронт Си и Путина, которые сами сдвигают ось мировой власти от Америки и Европы, причём Россия в ответ на режим санкций США-ЕС, угрозы, блеф и всеохватывающую враждебность отчётливо смотрит на восток. Россия нужна Европе больше, чем Европа нужна России, а Америка, чувствуя, что Китай стал ведущей экономической державой мира, может только удваивать милитаризм, агрессивность во всех её формах, а возможно и скрываемое и смутное осознание упадка. Что ни получилось из Американского столетия, всё теперь мертво, погребено и не оплакано (в частности в Азии, Латинской Америке и, наверно, в Африке).
Поэтому Обама может улыбаться, обнимать за плечи, участвовать в коротких разговорах, но он является представителем отмирающего порядка, связанного воедино упаковочной проволокой финансового мошенничества Уолл-стрита и завёрнутого в обёртку военной силы. Китай может позволить себе быть снисходительным вежливым хозяином, но это лишь доводит до адресата послание: США, прекратите выворачивать мир наизнанку в своих интересах, играться в ЦРУ и контролировать международную финансовую систему. У вас были ваши бомбардировки «шок и трепет», ваши массовые убийства в Сонгми, ваша контртеррористическая шумиха как способ обеспечить подчинение американской военной машины, ваш ужасный рекорд перераспределения богатства (с трудом согласующийся с определением и ожиданиями демократического общества). Итак, мистер Обама, что вы поставите на стол на саммите АТЭС? Практически ничего, так как Азия, несмотря на ваши личные действия и геополитические планы вашей страны, идёт своим путём, а Россия сейчас смещается на восток в духе совместного развития.
***
Для создания контекста позвольте мне первым делом рассмотреть статью «Изменившийся Китай ждёт мистера Обаму» Николаса Кристофа в «Нью-Йорк таймс» (9 ноября). Кристоф – образцовый гуманитарный представитель газеты, всё больше, похоже, смещающийся вправо («гуманитарный» в том смысле, в каком либеральный гуманитаризм Саманты Пауэр странным образом благоприятствует достижению собственных целей Америки). Он сразу же набрасывается на Китай, и его наезд на Си равнозначен нашей привычной демонизации Путина. Перед визитом Обама «уже был высмеян» в государственной Global Times, заявившей: «Проделанная им работа оказалась пустой, он ничего не предлагает своим сторонникам. Американское общество устало от его банальности». (Хотел бы я, чтобы эти слова принадлежали мне, но Global Times меня опередила!) И Кристоф восклицает: «Какое гостеприимство! Global Times часто повизгивает, но этот тон отражает то, как президент Си Цзиньпин тащит свой режим в направлении всё большего национализма, агрессивности и неуступчивости». Эпитеты «националистический», «агрессивный» и «неуступчивый», словно мантры, являются стандартными описательными терминами, применяемыми также к Путину и России – и по-видимому ко всем другим, достаточно крупным для того, чтобы обратить на себя внимание, перейдя дорогу Америке. Кристоф не виноват – это заложено в ДНК современной американской журналистики. За нас вы или против, этноцентризм вплетён в американскую идеологию и политическую культуру.
К сожалению, автора статьи тоже волнует тоже только он сам: «Есть ещё кое-что чуть более личное – похоже, что Китай не хочет давать мне визу». Он восстанавливает своё равновесие только лишь для того, чтобы перейти в контратаку: «Си правит Китаем уже два года, и продемонстрировал определённую склонность к экономическим и социальным реформам. Два года назад я думал, что Си, быть может, немного всё откроет. Как же я ошибался! Наоборот, всё больше кажется, что Си может углубить реформы в одних областях, но в целом он – упрямый националист, проводящий жёсткую линию на множестве направлений, чтобы бросить вызов всему, за что выступает Обама». (Это не должно составить труда в отношении любого в диапазоне от социал-демократов до марксистов. Однако когда кто-нибудь практикует центризм, а затем поворачивает вправо, становится трудно бросить ему вызов – да и вообще нет причин этого делать). Что за множество направлений? Агрессивная позиция по территориальным спорам в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, репрессии против диссидентов – Сюй Чжиюна и Лю Сяобо, а также контроль за Интернетом. Не нужно быть апологетом подавления инакомыслия в Китае (Кристоф прав), но зачем закрывать глаза на более или равнозначно плохие явления в США, как, например, преследование при Обаме разоблачителей по Закону о шпионаже? Пожалуй, хуже всего, по мнению Кристофа, это то, что дела Китая не так плохи: «Си кажется самоуверенным и гордым бурным развитием и силой Китая, и готов ткнуть пальцем в американский глаз».
Бедный POTUS (сокращенное наименование должности президента США; прим.), игра складывается не в его пользу: «Всё это создаёт вызов Обаме. У США на руководящих ролях немного экспертов по Китаю, и ни в Пекине, ни в Вашингтоне нет большого количества чиновников, борющихся за улучшение отношений». А потом есть ещё кибервойна, которая не прекратится. Кристоф хочет, чтобы Китай «активизировал усилия и сыграл конструктивную роль [он высоко оценивает его работу по Эболе в Либерии]… особенно по вопросу изменений климата». Но в целом он, кажется, готов к конфронтации: «Поэтому тем из нас, кто любит Серединное царство, грустно видеть, как при Си оно меняет направление в сторону националистической и репрессивной линии. Обама не сможет изменить Китай, но он слишком часто подавал сигналы о слабости на Ближнем Востоке и Украине. В Китае он должен стоять твёрдо». Подавал сигналы о слабости? Тут Кристоф возвращается в исходную точку к России и, неявно, к российско-китайскому сближению, в отношении которого Обама тоже должен держаться твёрдо.
У Питера Бейкера, олицетворения политического гения «Нью-Йорк таймс» (заслуженного, когда он там работает, как сейчас), есть статья «С приближением России к Китаю США сталкиваются с новым вызовом» (8 ноября), которая сразу переходит к сути силовой политики через показ опасений Вашингтона относительно возможного изменения правил игры на мировой политической арене. На протяжении нескольких десятков лет Америка была уверена в том, что Китай и Россия никогда не найдут точек соприкосновения, чтобы совместно бросить вызов американскому мировому господству. И это было правильным в отношении братоубийственной борьбы Мао и Сталина из-за идеологических притязаний и скрытой территориальной экспансии. То время прошло не просто в связи со сменой руководства с обеих сторон, а также из-за наличия значительных элементов капитализма в траекториях развития каждой из них, но и потому, что действия США в их высокомерной гонке за мировым господством толкали две страны навстречу друг другу, причём это было неизбежно в силу ксенофобского недоверия, которое Америка испытывает в отношении любой социальной системы, которая не является воспроизведением её собственной. Американское сдерживание России и Китая, которому исполнилось уже несколько десятков лет – фактически, краеугольный камень её внешней политики, оформившейся во время холодной войны – всегда имело потенциал к кульминации в войне, к которой другие две страны никогда не могли быть равнодушными. В конце концов, союз борща и чаомянь (блюдо китайской кухни; прим.) подобно хвалёному немецкому союзу стали и ржи, обладает стандартным великолепием для объявления на мировой сцене новой конфигурации ВЛАСТИ.
Ничего из этого нет в статье Бейкера (счастливчик), кроме озабоченности США относительно того, что данная конфигурация предвещает для ослабления американской власти. Отныне односторонность в мире – утопичная идеология. Но одна страна, по-видимому, абсолютно глуха к реальности. Обама приезжает в Пекин, пишет он, «чтобы возобновить усилия по перефокусировке американской внешней политики в отношении Азии» – в Пекин, где присутствует и Путин, «сделавший за последнее время так много для расстройства его планов». Бейкер цитирует российского посла в Вашингтоне: «Вы разворачиваетесь к Азии, но мы уже там». (Следует добавить, что американский разворот, как в теории, так и на практике, изначально был и продолжает быть в большей степени военным, а российский разворот является дипломатическим и экономическим, представляя собой скорее дружбу для чего-то, а не дружбу против кого-то.) Бейкер признаёт очевидное, что Обама приезжает в Азию «тогда, когда Россия тянется к Китаю», тем самым «создавая принципиальную проблему Соединённым Штатам и Европе». «Отстранившийся от Запада из-за Украины» Путин находится в Пекине в поисках «экономической и политической поддержки, в попытке ПЕРЕВЕРНУТЬ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПОРЯДОК путём формирования коалиции, призванной оказать сопротивление тому, что обе страны рассматривают как американское высокомерие (выделено мной).
Среди официальных лиц и специалистов существует скептицизм относительно возможности коалиции (данный вопрос вызывает «оживлённые споры в Вашингтоне»), но иные считают, что «администрации Обамы следует воспринимать угрозу всерьёз, так как Москва стремится к заключению с Пекином энергетических, финансовых и военных сделок», каждой в порядке важности – так, военные сделки укладываются в стратегическую концепцию общей обороны. Российский посол в Вашингтоне Кисляк трактует разворот как более широкую перемену направления: «Мы всё больше заинтересованы в регионе, который находится рядом с нами в Азии. Для нас они – хорошие партнёры». Недавнее соглашение по газу между двумя странами служит предзнаменованием будущего: «Это только начало, и вы увидите ещё больше новых проектов между нами и Китаем». Здесь Бейкер разумно признаёт, что с точки зрения США к России и к Китаю нужно подходить как связанным между собой проблемам, стоящим перед американской внешней политикой: «Российский разворот к Китаю способствует более широкому пересмотру по инициативе Белого дома американской политики, которая сейчас осуществляется в отношении Москвы».
В Москву можно попасть через Пекин – и это тоже не мысль Бейкера, а явно в русле воззрений советников по национальной безопасности. США хотят свой пирог и едят его, представляющий собой оппозицию тому, что называют «путинизмом… и при этом по-прежнему ищут силосные башни сотрудничества, особенно по вопросам вроде Ирана, терроризма и ядерного распространения». Нам нужны эти ребята, но только на американских условиях. Образы силосной башни, о которых всё чаще можно услышать в политических кругах – т.е. герметичной системы хранения, которая не впускает внутрь воздух – наводят на мысль о дроблении вопроса при оставлении статус-кво или более широкого контекста в неприкосновенности. В идеале, будет продолжение холодной войны, сопровождающееся поддержкой, по приглашению, любого дела, которое мы сочтём удобным – без каких-либо обещаний или желания работать вместе для улучшения отношений. (Очень похоже на то, как политика израильской оккупации относится к палестинцам – разовое сотрудничество в случае необходимости, но при этом зажатые стенками более широкой силосной башни люди, положение которых не меняется.)
И что тогда с Россией? «Хотя внутри администрации и нет большого расхождения мнений по вопросу о том, как смотреть на мистера Путина, – пишет Бейкер, – Есть дискуссия относительно того, что делать». Разница во взглядах абсурдно мала: взаимодействие или сдерживание (первое, конечно же, предполагает наличие сильного элемента последнего), хотя он этого и не сознаёт; в оперативном отношении, «главный вопрос состоит в том, как украинский спор должен повлиять на отношения и затронуть иные области, где у стран есть общие интересы». Но если это так, если на первом плане Украина, то значит, что «команда Обама» (Бреннан, Райс, Пауэр и соответствующие военные) решительно окопались перед Большой конфронтацией. И теперь «усилия мистера Путина в согласии с Китаем рассматриваются в администрации как выпад против Вашингтона» – а чем же это ещё может быть, хотя слово «выпад» недостаточно для отражения того, что происходит в действительности? Хотя в Вашингтоне присутствует неверие – российско-китайские отношения «отягощены противоречивой историей, взаимным недоверием и лежащим в их основе экономическим неравенством, что в конечном счёте делает их нежизнеспособными». Один инсайдер (как обычно, анонимный) вполне типичен: «Они используют друг друга. А когда один из них устанет или увидит сделку получше [где?], то за неё ухватится». Как говорится, мечтать не вредно.
Вообще-то, некоторые американские исследователи находят потенциал достижения согласия хорошим. Гилберт Розман из Принстона, написавший «Китайско-российский вызов мировому порядку», констатирует: «Имеется очень много свидетельств, говорящих в пользу того, что отношения укрепляются… [Это началось ещё до Украины, а теперь] такое ощущение, что назад дороги нет». Грэм Аллисон из Гарварда строит догадки относительно отношений Си и Путина: «Есть взаимная симпатия, которую можно увидеть. Они нравятся друг другу, и могут найти общий язык. Они разговаривают друг с другом откровенно и на таком уровне сотрудничества, который не могут найти в других партнёрах». А теперь сухие факты: в мае, когда были введены санкции США и ЕС, Путин договорился о $400-миллиардной сделке сроком на 30 лет о поставках Китаю природного газа, а в октябре премьер Китая Ли Кэцян «подписал в Москве пакет из 38 документов, в том числе о валютном свопе и налогообложении». А лишь на прошлой неделе Путин объявил о ещё одной готовящейся газовой сделке с Китаем. Китай сейчас является крупнейшим торговым партнёром России. Директор московского Института Канады и США Сергей Рогов резюмирует для нас: «Кампания экономических санкций против России и политическое давление отчуждают Россию от Запада и толкают её ближе к Китаю. Китай в России воспринимается как заменитель западных кредитов и западных технологий».
К чести Бейкера, он также предлагает рациональные аргументы в подтверждение обратной стороны российско-китайского согласия, особенно сильно неблагоприятного положения России: «В Москве кое-кто боится, что Россия, в силу своей слабости, сделалась младшим партнёром поднимающегося Китая. Несмотря на то, что Китай сейчас является крупнейшим торговым партнёром России, для Китая Россия является всего лишь 10-й по счёту, а крупнейшим остаются США. Более того, крупные российские государственные компании ещё могут вести дела, но Европу для большинства корпораций и банков Китай заменить не может, так как в Китае нет развитого рынка долговых инструментов для иностранцев вроде евробондов». И, тем не менее, опять посол Кисляк – проблематичность долгосрочных партнёров из США-ЕС усиливает поворот к Китаю: «Мы ему доверяем и надеемся, что Китай доверяет нам». После Пекина есть ещё «Большая двадцатка» в Брисбене, где опять будут Обама и Путин – Транс-Тихоокеанское партнёрство Обамы, куда не пускают ни Россию, ни Китай, не рассчитано на то, чтобы смягчить их чувства или вызвать уважение.
***
В этой предварительной оценке саммита АТЭС и будущих отношений Трёх Держав, я обращаюсь к статье журналистов «Вашингтон пост» Дэвида Накамуры и Стивена Мафсона «Обама и Си встретятся в Пекине на фоне политической и экономической напряжённости» (9 ноября). Авторы невозмутимо реалистичны, когда, описывая запланированный фейерверк в честь открытия, говорят: «Но праздновать особо нечего. За 18 месяцев после первой встречи Обамы и Си» две страны успели «столкнуться друг с другом по вопросу безопасности в Азии, территориальных притязаний, экономического кибершпионажа и сопротивления США китайскому предложению о новом Азиатском банке инфраструктурных инвестиций». Последний, который часто обходят вниманием, не только высвечивает американское давление в интересах Всемирного банка и МВФ, но и представляет собой частичное средство устранения опасений российского бизнеса в связи с неразвитостью финансовых институтов Китая. И они переходят к сути дела: «За этими темами скрываются более крупные вопросы о том, как США приспосабливаются к более преуспевающему и космополитичному Китаю, а также натолкнётся ли подъём Китая на США и их союзников в Тихоокеанском регионе, или выиграют все страны».
Приспособление через военную и торговую экспансию приспособлением не является, а ожидание всеобщих выгод само по себе отрицает американскую парадигму коммерческого, финансового и промышленного проникновения, в которой США пытаются взять верх над Китаем и всеми, кому не лень, хотя вряд ли реалистичную, так как на множестве азиатских и мировых рынков Китай уже обошёл Америку. Журналисты не слишком оптимистичны относительно саммита АТЭС, отмечая, что «в последнее время в блогах и государственных СМИ вышел ряд грязных статей, придающих определённую окраску политической атмосфере». Тем не менее, они усматривают добрые намерения и на той, и на этой стороне (т.е. администрация не поддерживала участников демонстраций в Гонконге открыто, а критика в отношении Обамы в Китае приглушается). Кроме того, указывается на то, что промежуточные выборы понизили статус Обамы, хотя по их оценкам он по-прежнему сохраняет свободу рук во внешней политике. Как пишут они, сейчас стараются избегать непонимания в семантике – использование термина «разворот к Азии» толкуется китайцами (и я думаю, правильно) как разжигание войны, поэтому сейчас администрация Обамы находится на новом этапе, этапе стратегической «перебалансировки» региона. А почему нет? Луна ведь сделана из сыра.
Идея Обамы найти золотую середину между «компромиссом и твёрдостью» выглядит как канцелярская тарабарщина, означающая формулировку сиюминутных предварительных условий для первого (тот же самый эффект силосной башни) – будете ли вы помогать с Эболой, но не бросать вызов власти США? – в своих самых разных формах и в любых точках мира. Да, Китай настырен, а поскольку вопреки преобладающей мировой динамике наделён низшим статусом, его собственный резкий подъём в совокупности с упадком Америки делает ситуацию созревшей для вызовов американской власти. В прошлом году в это время, выступая в Джорджтауне, госсекретарь Райс обозначила градации допустимой власти, при которой США справляются с «неизбежной конкуренцией и одновременно вырабатывают более глубокое сотрудничество в вопросах, где наши интересы сходятся», т.е. Китай в роли большого мальчика на посылках, который приводит к подчинению Северную Корею и Иран. Неудивительно, что через два дня после её речи Китай взялся за небо, объявив зону ПВО над островами Сенкаку в Восточно-Китайском море, что служило предупреждением Японии и Южной Корее о том, что Китай полон решимости действовать в своих собственных интересах (его настоящим адресатом, разумеется, были США), на что Америка ответила пролётом через зону двух B-52. Трения между двумя странами не будут развеяны вчерашним ночным салютом, но интересна дружеская (к несомненному зубовному скрежету США) встреча Си и Абэ на саммите АТЭС (состоявшаяся, вероятно, после долгой подготовки), которая расстраивает стратегию «разделяй и властвуй», применяемую Америкой к отношениям Японии и Китая.
Журналисты обращают внимание, что в апреле, когда Обама посещал Токио, он, хоть и не занял какую-либо позицию относительно суверенитета над спорными островами, всё же подчеркнул, что США «защитят Японию от любого нападения, руководствуясь их давним договором о безопасности – что стало первым случаем, когда американский президент сказал подобное». Именно этой ловле рыбы в мутных водах (прошу прощения за каламбур) может положить конец рост влияния Китая в регионе. Хотя представляется, что этот остров аналогичным образом просто скрывает более глубокие вопросы. Несмотря на то, что американо-китайская двусторонняя торговля составляет около 562 миллиардов долларов, в качестве критерия хорошего международного поведения Америка использует принятие страной Всемирного банка и МВФ (с тем, чтобы определять структуру торговли, финансов и инвестиций в свою пользу – здесь, в регионе, имеющем решающее значения для мировой экономики), а Китай не делает секрета из того, что относит эти институты к категории «агентов под управлением США, имеющих целью сохранение превосходства Запада». То, что Обама может явиться на саммит АТЭС с закрытым для Китая Транс-Тихоокеанским партнёрством в кармане – наглость чистой воды.
Я – не старомодный экономический детерминист, но заинтригован предложенной идеей банка и тем, что это значит для подрыва американской власти и влияния в регионе. Накамура и Мафсон, кажется, это поняли. Они пишут: «В прошлом месяце Китай опередил Соединённые Штаты как крупнейшая в мире экономика, но Пекин разочарован отказом США предоставить ему больше голосов в МВФ, где у него всего 3,81 процента акций с правом голоса, меньше, чем у Франции». Для американца колониалистическая, империалистическая Франция может показаться больше, важнее Китая, но в моём восприятии (и саммит АТЭС в этом смысле очень показателен), как в приведённом случае с ограничениями долей, переворот международного порядка стоит в перспективе и на повестке истории с очень высокой степенью вероятности, и это именно то, чего США боятся больше всего и с чем они мало что могут поделать, за исключением заморских военных актов. Конец американской абсолютной власти: волнующая перспектива для большей части остального мира и даже для некоторых подвергающихся принудительному кормлению «друзей и союзников». Тогда здесь, продолжают они, Китай даёт теперь отпор на подобное надменное обращение (МВФ – особо чувствительный барометр оценок американской политики, кто хорошие парни, а кто плохие): «В ответ Пекин попытался основать свои собственные многосторонние организации, в первую очередь новый Азиатский банк инфраструктурных инвестиций в Пекине, с первоначальным взносом Китая в размере 50 миллиардов долларов».
Зубовный скрежет, будем надеяться, – не следующий шаг, целенаправленно провоцирующий войну. Приводятся слова одного японского официального лица (зеркально отражающие то, в чём преуспела Америка, что делает соперничество США и Китая тем более острым): «Идея банка в том, что Китай будет помогать в развитии, но на самом деле им нужен банк, который бы отражал идею организации Азии Китаем» (Китайцы оказываются способными учениками американской политики.) События развиваются быстро. «24 октября – пишут они, – Китай подписал меморандум с 21 странами, включая Южную Корею, Австралию и Индонезию, об учреждении инфраструктурного банка. Australian Financial Review сообщила о том, что Керри лично просил премьер-министра Австралии Тони Эббота о том, чтобы АВСТРАЛИЯ ОСТАВАЛАСЬ В СТОРОНЕ» (выделено мной). Керри – послушный долгу слуга власти. Журналисты: «Но многие эксперты говорят, что администрация Обамы ведёт безнадёжную борьбу». И они цитируют Вин Тай Ву из Калифорнийского университета в Дэвисе, поделившегося следующим разумным наблюдением: «Для американского Минфина говорить людям не делать то, что отвечает их интересам – это вредить самим же себе». Обаме в Пекине лучше надеть обувь на толстой подошве.
Заключительный момент: приземлившись в Пекине, Обама взял с места в карьер, его непосредственная задача в том, чтобы вскрыть рынок Китая для американского бизнеса. (Господин Бестактность, совесть у вас есть?) Согласно статье Марка Лендлера в «Нью-Йорк таймс» «Обама прибывает в Китай с визитом, не имея комплексной программы» (10 ноября) из-за недопуска Китая ТТП представляет собой явно обречённое на провал дело, чтобы распускать о нём слухи: «Главное коммерческое предложение Обамы китайцам будет заключаться в новом двустороннем соглашении об инвестициях. По мнению экономистов, оно может быть самым серьёзным открытием китайского рынка для американских компаний с тех пор, как в 2001 году Китай вступил во Всемирную торговую организацию». Одностороннее соглашение, прощённая наглость. Американское деловое сообщество рассматривает соглашение как маркер намерений Си. «Оно потребует от китайцев, – пишет Лендлер, – Открыть десятки чувствительных отраслей, которые оставались закрытыми для американских компаний или требовали участия китайских партнёров». Если Обама в Пекине останется в одиночестве, то, пожалуй, его новым танцевальным партнёром будет Американо-китайский деловой совет.
Ниже мой комментарий, той же датой, на статью Кристофа в «Нью-Йорк таймс»:
Я разочарован тем, что Китай вообще пригласил Обаму, особенно после его «разворота» военных средств на Тихоокеанский регион, что является очень прозрачным признаком попыток США сдержать и изолировать Китай, если ещё и не расчленить его (точно та же политика направлена и на Россию).США заняли по отношению к Китаю враждебную позицию, как в случае поощрения премьер-министра Абэ к перевооружению вопреки конституции Японии. Совместные американо-филиппинские военные учения тоже направлены против Китая, как и попытки координировать с той же целью политику с Австралией.
США стремятся к конфронтации, что превращает визит Обамы в фарс. Си должен взять на вооружение тот же скептицизм по отношению к Америке, что и Путин, и вместе с Путиным добиваться того, чтобы децентрализованная структура мира больше не была тем, что мы наблюдаем при одностороннем мировом господстве США. Обама – вредитель, который пойдёт на всё ради войны и вмешательства в чужие дела. Я уверен, что Китай это понимает, и надеюсь, что он окажет ему такой холодный приём, что тот не будет лелеять мыслей о том, чтобы рассматривать Китай в качестве слабого соперника в международной политике (бреши, которую он ищет, чтобы возобновить напряжённость). Показателем его визита в понедельник будет то, откажется ли он от ТТП или нет, хотя, разумеется, не откажется. Торговля для Обамы – это лишь ещё один способ окружения.
