Недавний визит Владимира Путина в Анкару нанёс последний штрих экономическому партнёрству между странами, превращая Турцию, по словам директора российской энергетической компании «Газпром», в «трубопровод» для газа, экспортируемого в страны Южной и Центральной Европы. Произошло это после отказа от проекта «Южный поток» из-за введённых ЕС экономических санкций и отказа Болгарии проложить трубопровод по своей территории. Московские власти также планируют ускорить устранение Украины от транзита примерно 50 процентов поставляемого в Европу российского газа.
Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган и его российский коллега Владимир Путин в ходе недавнего визита последнего в Анкару
Поступив так, Россия убила двух зайцев одним выстрелом. С одной стороны, снижаются финансовые убытки, нанесённые отменой «Южного потока. С другой – Москва нанесла удар по своим противникам в Киеве, лишая Украину как доходов от транзита через её территорию, так и льготной цены, которая ей предоставлялась ранее, что жизненно необходимо слабеющей украинской экономике. Кроме того, подобный шаг позволяет России отнять у Украины решающую роль в экспорте газа.
Это может подтолкнуть Россию к более жёстким политическим шагам против Киева, перекликающимся с событиями на востоке Украины, где русскоговорящее большинство бунтует против правительства. Необходимо понимать, что отношения между Россией, США и ЕС играют ключевую роль в обострении или смягчении шагов, предпринимаемых против киевского правительства. Кремль воспринимает украинский кризис как геополитический конфликт с Западом, происходящий в самом сердце российских интересов.
Подход России к экономическому сотрудничеству с Турцией в газовой области не лишён политических колебаний, из-за чего в обозримом будущем возможен некоторый конфликт интересов. Так, визит Путина в Анкару не ослабил противоречий с Турцией относительно сирийского конфликта. Россия также предостерегла Турцию против политической активности на Кавказе и в Центральной Азии, хотя Турция и подчёркивала свою заинтересованность в сотрудничестве с Россией в этих важных регионах. Москва считает их основным направлением своего геополитического, экономического и культурного влияния в силу тесных связей, сохраняющихся со времён Советского Союза. Они не менее важны и для национальной безопасности России.
Согласно прогнозам российских и турецких аналитиков, сотрудничество между странами в части двусторонней торговли и транспортировки газа может в некоторой степени испытать влияние отрицательных факторов. В частности, к ним относится намерение стран ЕС снизить зависимость от российского газа. ЕС рассматривает возможность инфраструктурных инвестиций в транспортировку газа через Средиземное море, которая, как ожидается, удвоится после открытия огромных запасов в его восточных водах. Возросшая роль Турции как распределителя энергоресурсов требует работы с несколькими экспортёрами, наряду с Россией, такими как Иран и Азербайджан. К списку возможных партнёров Турции присоединился также Израиль, перешедший в разряд экспортёров газа после открытия месторождений Левиафан и Тамар в Средиземном море.
Всё это может сказаться на положении России на газовом рынке. Однако надо учесть, что объём торгово-экономических отношений между Россией и Турцией, в настоящее время оценивающийся в более чем в 33 миллиарда долларов, по прогнозам достигнет 100 миллиардов к 2020 году. Это делает Россию важным стратегическим экономическим партнером, вследствие чего Анкара может отдать предпочтение Москве.
Важным аспектом является уверенность обеих сторон в том, что каждая из них обладает достаточным прагматизмом, чтобы преодолеть осложнения и препятствия, сдерживающие их политические отношения. К подобным разногласиям относятся позиции по конфликту в Сирии, членство Турции в НАТО, взаимоотношения Турции с политическим исламом, особенно «Братьями-мусульманами».
Путин, не колеблясь, подтвердил позицию своей страны по сирийскому конфликту в ходе совместной пресс-конференции со своим турецким коллегой Эрдоганом; последний в ответ поставил под сомнение легитимность Башара Аль-Асада. Эти действия были частью стратегии двух стран отложить в сторону свои разногласия, чтобы не позволить Сирии преградить путь к хорошим отношениям.
Прагматизм Турции дал о себе знать, когда её торгово-экономическое сотрудничество с Израилем не пострадало от политических разногласий между Эрдоганом и правительством Биньямина Нетаньяху. Членство Турции в НАТО не помешало Анкаре выступать против политики других стран альянса. Недавним примером служит её позиция по поводу войны против ИГ и израильской войны в секторе Газа.
Тем не менее, противоречия турецких и российских интересов в Центральной Азии и на Ближнем Востоке, а также отсутствие общей политической повестки дня, делают отношения между двумя странами скорее тактическим, чем стратегическим, партнерством. Невозможно поручиться, что сторонам удастся отделить экономические отношения от политических споров. Россия будет и дальше выступать против какого-либо серьёзного влияния Турции на Кавказе и в Центральной Азии с точки зрения религии, культуры и образования. В свою очередь, Турция опасается ужесточения российской политики в Центральной Азии.
Не исключено, что с течением времени историческое соперничество между Турцией и Россией снова даст о себе знать в таком масштабе, который не сможет быть преодолён с помощью прагматизма. Однако в обозримом будущем ничего подобного не ожидается. Нет сомнений, что многое зависит от разрешения региональных споров и развития сети взаимных экономических интересов.
