Международные переговоры по иранской ядерной программе движутся к завершению, будь то достижение соглашения или провал. Для России это может означать расширение возможностей строительства новых АЭС на Ближнем Востоке, вследствие чего значение ядерной дипломатии для Москвы будет только нарастать. Правда, подобная деятельность может послужить источником всё большей напряжённости в отношениях с США.
Глава «Росатома» Сергей Кириенко и руководитель Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи пожимают руки на церемонии подписания соглашения о постройке двух новых энергоблоков. Москва, 11 ноября 2014 года
США долго рассуждали о том, что наличие у Ирана ядерного оружия или даже самой возможности обогащения урана может способствовать распространению ЯО, подталкивая ближневосточные правительства развивать собственную атомную энергетику и двигаться к использованию этих технологий в военных целях. Однако региональные лидеры вынуждены искать способы обеспечить достаточную выработку энергии из-за растущего потребления. Не последнюю роль здесь играют нужды водоснабжения, ведь опреснение морской воды для целей промышленности, сельского хозяйства и бытового потребления требует внушительных объёмов энергии.
Каким бы ни было завершение переговоров с Тегераном, оно вряд ли способно серьёзно повлиять на сложившуюся ситуацию. Иран располагает действующим ядерным реактором и планирует строить новые энергоблоки. Даже если переговоры завершатся полным запретом на обогащение урана Ираном (что маловероятно, ведь Тегеран не примет подобных условий), ядерный джин уже выпущен из бутылки. Безусловно, лучшим исходом был бы успех переговоров. Если они не дадут результата, необходимость обзавестись независимым ядерным потенциалом только возрастёт.
Москва является активным игроком в ближневосточной атомной энергетике, подписав соглашения о сотрудничестве в области гражданских ядерных технологий не только с Ираном, но и с Алжиром, Египтом, Иорданией, Кувейтом, Ливией, Оманом, Катаром, Сирией и Турцией. Напомним, помимо бушерской АЭС в Иране, которая долгое время была центральным пунктом ядерных переговоров, «Росатом» также планирует построить АЭС с четырьмя энергоблоками в турецком районе Аккую. На завершающем этапе находятся переговоры по строительству АЭС в Иордании, хотя, как отмечают представители «Росатома», некоторые вопросы пока не урегулированы.
Обстоятельства, связанные с тремя вышеназванными странами (Ираном, Турцией и Иорданией), представляют особый интерес с точки зрения рассмотрения ядерной дипломатии Москвы. После исламской революции у Тегерана не было возможности получить ядерные технологии с Запада, так что почти не осталось других возможностей, кроме сотрудничества с Россией, которое и активизировалось с начала 1990-х годов. Что касается Турции, она разумно сочетает российскую АЭС с планами японско-французской станции в Синопе и китайско-американским проектом, место реализации которого ещё предстоит определить. Иордания долгое время стремилась к ядерному сотрудничеству с США, но в итоге отказалась от него из-за приверженности Вашингтона так называемому «золотому стандарту» (отказ партнёра США от деятельности по обогащению урана и переработке ОЯТ; прим. mixednews).
Возможно, наиболее простым является пример Иордании. США объявили её «основным союзником вне НАТО», долгое время Иордания была близким и важным партнёром. Неудивительно, что приняв решение развивать свою атомную энергетику, Амман в первую очередь обратился к Вашингтону. Однако непреклонная позиция США в области нераспространения ЯО и их неспособность принять требования Иордании всерьёз привели к тому, что разочарованные иорданские чиновники повернулись к России. И если Вашингтон не расширит своё видение стратегии нераспространения, другие страны последуют примеру Иордании – что создаст больше возможностей российской ядерной дипломатии.
Немногие ближневосточные страны находятся в ситуации, сходной с Турцией. Страна переживает резкий рост населения и энергопотребления, что требует постройки нескольких АЭС в ближайшем будущем; её экономика входит в 20 самых крупных; сложившиеся условия способствуют конкуренции великих держав в области атомной энергетики. Решение Турции является важным сигналом для США и ЕС о том, что многие страны находят «российский выбор» привлекательным.
Случай Ирана наглядно демонстрирует, что без содействия России попытки Запада изолировать ближневосточные (или любые другие) страны не могут увенчаться успехом, а фактически способствуют развороту этих правительств в сторону Москвы. Ядерное сотрудничество останется важным фактором для Москвы в привлечении тех, с кем не желают работать США и европейские страны. В свою очередь, готовность России сотрудничать с государствами, в руках которых Запад предпочёл бы не видеть ядерных технологий, обещает длительную напряжённость в отношениях Москвы с Западом по этим вопросам.
Конечно, другие ближневосточные страны не повторят в точности обстоятельства Ирана, Турции или Иордании. Тем не менее, в целом эти три примера показывают, как и почему Москва, скорее всего, только расширит свою ядерную дипломатию на Ближнем Востоке, независимо от исхода переговоров с Ираном. Политикам из США и других западных стран не мешало бы подготовиться к этому.
